Flutter. Круто, блин! Хроники одного тренинга
Flutter. Круто, блин! Хроники одного тренинга
Наташа Маркович
Флаттер (от англ. flutter) – жесткая вибрация самолета, чреватая полным его разрушением. Именно флаттер долгое время препятствовал преодолению сверхзвукового барьера – сильнейшая вибрация, перегрузки и страх заставляли испытателей раз за разом отступать. Тем не менее сверхзвуковой барьер был успешно преодолен смелым летчиком, нажавшим на газ в тот момент, когда его предшественники предпочитали сбросить скорость. И вот там, в сверхзвуке, наступила тишина, пришла радость победы и удовольствие от скольжения по воздуху. По небу.
Жизнь иных людей так же наполнена мгновениями преодоления, ведь когда необходимо совершить прорыв в своей жизни, выйдя за рамки привычных представлений о возможном, наступает флаттер – жесткая вибрация души и тела.
Некоторые не выдерживают – сбрасывают скорость. Лишь самые смелые нажимают на газ и попадают в сверхзвук. Именно они познают восторг победы и радость скольжения по жизни.
И они парят. Пока не наступит новый флаттер. Новая возможность для прорыва. И так раз за разом…
А что же тогда такое «высший пилотаж»?
Наташа Маркович
Flutter. Круто, блин! Хроники одного тренинга
Предисловие от автора
Сразу скажу, это не шедевр мировой литературы, а просто дневник тренера одного большого и длинного тренинга. Со всеми мыслями, страхами, радостями, самолюбованием и самобичеванием. С реальными людьми, лежащими в основе каждого персонажа. Сейчас, по прошествии довольно многих лет, я взялась его отредактировать, и местами мне было неловко за себя, прежнюю. Сразу захотелось оправдаться. За то, как я умничаю и говорю банальности, теряю логику и придумываю страдания на ровном месте. Дело в том, что за эти годы все сильно поменялось. Было многое – и новые бизнесы, и буддизм-индуизм-адвайта, и ашрамы-чанданы-мунданы-тантры-мантры-янтры. И путешествие в одиночку с рюкзаком по Индии, с бритой головой и практически без английского. И жизнь в Таиланде и Испании. И отказ от социализации. И отчаянные поиски просветления. И возврат к социализации. И поиски середины. И любовь. И еще много чего.
Из моего сегодня мне кажутся нелепыми и смешными некоторые мои метания и терзания многолетней давности. Но я все же не стала их убирать. Я была такая, да. Раненая, неуверенная, романтичная. Сегодня я другая, и метания мои по другому поводу. Мне он кажется более высоким, экзистенциальным. Но возможно мне это только кажется. Я теперь вообще ни в чем не уверена, и мне нравится жить в этой относительности.
Сегодня у меня свой тренинговый центр «Воздух» и «Космический бублик» – игровая интернет-программа возвращения счастья людям Земли. И в этом нет романтики и пафоса. Мы с друзьями просто собрались повеселиться и сделать что-то великое. Так уж вышло. Без великих целей скучно жить.
Что касается книги – повторюсь, это не шедевр мировой литературы, но она все еще помогает лучше понять себя и окружающих, и зарядиться мотивацией, – по крайней мере мне часто пишут об этом. Если опустить некоторые части и провисания энергии, то в целом она мне нравится. Нравятся люди в ней. Надеюсь и вам понравится тоже. А если нет – ну тоже ок. Бывает.
Найти меня живую можно тут: https://www.facebook.com/natasha.marcovich
Флаттер (от англ. flutter) – жесткая вибрация самолета, чреватая полным его разрушением. Именно флаттер долгое время препятствовал преодолению сверхзвукового барьера – сильнейшая вибрация, перегрузки и страх заставляли испытателей раз за разом отступать. Тем не менее сверхзвуковой барьер был успешно преодолен смелым летчиком, нажавшим на газ в тот момент, когда его предшественники предпочитали сбросить скорость. И вот там, в сверхзвуке, наступила тишина, пришла радость победы и удовольствие от скольжения по воздуху. По небу.
Жизнь иных людей так же наполнена мгновениями преодоления, ведь когда необходимо совершить прорыв в своей жизни, выйдя за рамки привычных представлений о возможном, наступает флаттер – жесткая вибрация души и тела.
Некоторые не выдерживают – сбрасывают скорость. Лишь самые смелые нажимают на газ и попадают в сверхзвук. Именно они познают восторг победы и радость скольжения по жизни.
И они парят. Пока не наступит новый флаттер. Новая возможность для прорыва. И так раз за разом…
А что же тогда такое «высший пилотаж»?
Когда я была маленькой, я летала. Каждую ночь я просыпалась, соскальзывала с кровати и невысоко, примерно в метре от пола, продолжала бесшумно скользить. Я пролетала по всей квартире, тихонечко вплывала в комнату родителей, выскальзывала на балкон… Полетав, я возвращалась, слегка озябшая, под одеяло и засыпала самым спокойным и счастливым сном.
В реальности происходящего я не сомневалась в то время ни одной секунды, ни днем ни ночью.
Сейчас мой взрослый мозг твердит мне, что это невозможно, что это лишь сны. Твердит, как фанатик, несмотря на сохранившееся ощущение реальности. Я до сих пор помню все чувства – даже холод в тонких ногах, которые я поджимала под одеялом после полета. Помню и само чувство скольжения по воздуху.
Но мозг все равно не верит. Господи, ну почему это не может быть правдой?
Парадигма (от?????????? пример, модель, образец) – в философии, социологии исходная концептуальная схема, модель постановки проблем и их решения, методов исследования, господствующих в течение определенного исторического периода в научном сообществе. Смена парадигм представляет собой научную революцию или эволюционный переход.
БЭС
Людское общество в массе своей косно и инертно. Наше эго защищает нас от нововведений, выполняя таким образом свою функцию – обеспечение выживания. Ведь так, как есть сейчас, – благополучно и эффективно, раз мы до сих пор живы. Значит, не надо ничего менять – как бы не стало хуже.
Смена, или сдвиг, парадигмы возможна лишь тогда, когда в обществе накопилась критическая масса людей, умеющих мыслить по-новому. Тех, кто готов рисковать и выходить за рамки привычной жизненной рутины. Готов совершать безумные поступки, вести себя нелогично, на взгляд большинства – глупо, и по большому счету отказаться от выживания. Ради жизни.
Каждый из этих «прогрессоров» в свое время выбирает жить осознанно, ответственно и совершает свой маленький персональный сдвиг. Своей маленькой персональной парадигмы.
И когда таких одиночек по каким-либо причинам становится больше всего лишь на нескольких процентов, то общество совершает очередной виток эволюции.
В воздухе витало…
Пролог
Я часто плачу, когда одна еду по городу на машине.
Для этого не должно произойти ничего особенного – может, музыка, старая, добрая и прекрасная зазвучит из моего замечательного приемника, может, водитель соседнего авто уступит мне дорогу и улыбнется, а может, старикашка с палочкой и орденскими планками, переходя дорогу, погрозит мне своей тощей тросточкой – мол, «только попробуй меня задавить!».
Старики вообще особо трогают мою нервную систему.
9 мая вся Тверская была в молоденьких солдатиках, расставленных через каждые пятьдесят метров. Прямо по дороге шли гордые старики, а молодые прыщавые новобранцы отдавали им честь. Старики козыряли в ответ, преисполненные чувства собственного достоинства. Это был их праздник, и они величественно несли свои мундиры и боевые ордена по главной улице страны.
Я стояла на углу Тверской и Малого Гнездниковского переулка (на Тверскую меня не пустили солдаты), прислонившись к заграждению и наблюдая за этой картиной, и несколько часов подряд пускала слезы.
Что за процессы такие происходят в моем организме последние несколько лет?
Почему обычное солнце, сверкающее на своем привычном месте, способно вызвать у меня приступ эйфории, а описание пенсионера, привезшего сыну в тюрьму апельсины, настоящее эмоциональное потрясение?
В чем причина такой чувствительности? Как будто из меня торчат оголенные провода нервов. Я прямо представляю их – такие разноцветненькие. Чуть тронь – и меня тут же бьет электричество чувств и эмоций.
Возможно, дело в людях, которые вот уже долгое время меня окружают.
Я так давно их искала…
Часть 1
Тотем
Родили меня, непонятную
Родили меня совсем непонятную, странную, молчаливую, но сразу с жизненными принципами.
Однажды, уже сильно взрослой, я мельком увидела кусочек мультика. Чуть ли не в магазине телевизоров и прочей техники. Что это был за мульт – неизвестно, так как увидела я лишь минутный кусочек. Старая, кажется медведица, говорила, внимающим малышам:
– У каждого из вас есть свой тотем. Это то, что ведет тебя по жизни, то, что ты привносишь в нее. От чего ты не можешь отступить без страха потерять себя. Тотемов много. У кого-то это любовь. У кого-то – упорство. У иных – милосердие или радость.
– А у меня? У меня? – подскочил самый маленький. – Ты знаешь, какой у меня тотем?
– Знаю. Твой тотем, малыш, – это честность.
В этот миг я, бегущая мимо по своим важным взрослым делам, вдруг остановилась как вкопанная и прокрутила все услышанное еще раз, но с осмыслением. И мне вдруг захотелось плакать. Кажется, я поняла, какой у меня тотем. Или принцип, если хотите. И поняла, что случилось, когда я начала его предавать, продавать, резать на кусочки и менять на разное, суетное.
Всю жизнь, сколько помню себя, я мечтала говорить то, что думаю или чувствую. И поступать соответственно этому. Того же я, вполне естественно, ожидала и от окружающих. Такой вот у меня был пункт, практически с самого рождения. Жажда честности, справедливости и объективности.
Не могу сказать, что окружающие были в восторге от моих утопических идей. В моем маленьком металлургическом городке никому моя персональная объективность не понадобилась. Тем более исходящая от весьма странного субъекта.
С самых ранних лет я была худа до необычайности, до прозрачности. Родители звали меня щеклеей. Это такая рыба плоская. И еще я носила очки с толстыми линзами. Рыба в очках.
Родители мои – веселые ребята – вышучивали меня постоянно. Но почему-то мне было не до смеха. Наверное, я родилась немного грустной. Чисто физиологически. И когда надо мной смеялись, я испытывала ощущение необычайной трагической обиды от несправедливости происходящего.
А еще, когда мама звонко шлепала меня ладошкой по попе за какую-нибудь провинность, я чувствовала такое унижение, какого не чувствовала, наверное, потом никогда в жизни. Я просто задыхалась от этого чувства. В чем причина столь значительной реакции в столь незначительном возрасте – я не знаю. Вроде еще и формироваться-то было неоткуда. Может, это свойство досталось мне от моих предков?
В общем, было ужасно. Я пыталась протестовать против силовых методов, но мои писклявые заявления вызывали новую порцию смеха. Это была ловушка. Чем больше я обижалась, тем сильнее они смеялись. И в конце концов в один из дней я приняла одно из самых важных стратегических решений в моей жизни.
Мне было примерно пять лет, и я сидела в тот день на кухонном столе, по своему обыкновению. Подул ветер, окно открылось, а я упала со стола. Между собой все это не было связано, но выглядело, очевидно, смешно.
Родители долго хохотали и приговаривали:
– Наташка у нас такая тощая, что ее ветром со стола сдувает.
И когда моя очередная попытка обидеться вызвала дежурный приступ смеха, я вдруг поняла – надо тоже смеяться. Я засмеялась, и родители меня начали тискать и обнимать. В этот момент мне стало ясно, что я веселая им нравлюсь больше, чем я же, но в слезах.
С тех пор я смеюсь. Много и часто. Над собой и над другими. И как-то так, постепенно, годам уже к тридцати, я догадалась, что мир – это один сплошной повод для веселья. Какой-то приколист все это придумал.
Так что в пять лет я научилась притворяться. Правда, тогда же я приобрела и капельку мудрости, так что нечего жаловаться.
Я постепенно, год от года становилась веселей, а в остальном моя жизнь не изменилась.
Обычные детские развлечения меня не интересовали. Я сутками читала все подряд от «Капитана Ко-Ко и зеленого стеклышка» до «Нюрнбергского эпилога». Часами пыталась достичь нирваны и оторваться от земли, руководствуясь статьями по йоге из старого журнала «Наука и жизнь». По осени в одиночку с головой зарывалась в желтые листья и долго там сидела, наблюдая в дырочку за прохожими. В купальнике и босиком возвращалась домой, искупавшись в реке глубокой осенью. Дружила с деклассированными элементами, почти никогда не причесывалась, редко замечала, во что одета. И, сколько помню, всегда была погружена в себя.
В общем-то я не делала ничего такого уж особенного, но, видимо, это было немного не то, что делали остальные жители моего городка. Чуть-чуть не то или не так – какие-то миллиметры, но этого оказалось достаточно для того, чтобы вдруг, в расцвете юных лет, надолго оказаться в изоляции.
Учителя меня не любили страстно. За исключением буквально двух, постоянно пытавшихся меня спасти от превратностей объективной реальности. Это была навязчивая, но неравнодушная истеричка и толстая добрая немка, живущая в соседнем от нас подъезде. Спасибо им. Не знаю как они выжили в этой сучъей школе.
Подруги меня не понимали и считали дурой. Возможно, они были правы. Кстати, я была чрезвычайно ведомой и в дружбе подчинялась без затей и размышлений. Возможно, мне просто было все равно, что делать.
В конце концов одноклассники объявили мне бойкот. Это было ужасно. Все молчали. Когда я подходила и начинала разговаривать первой, они молча отворачивались и уходили. Словно я – не я, а просто ноль, пустое место. Никто. Ничто.
Я не плакала, просто недоумевала. Сжалась в комочек. В груди было тяжело. Реальность повернулась ко мне каким-то непонятным, необъяснимым боком. Не было, кажется, абсолютно никаких объективных причин, поэтому происходящее стало и неожиданностью, и последней каплей одновременно.
Я решила стать сильной и независимой. Это произошло в раздевалке спортзала. Девочки одели школьную форму и ушли, не обращая на меня внимания. Я тоже оделась в уголке, в самом крайнем ящике, села на лавку, повесила голову, руки и закрыла глаза. Моя растерянность заслонила весь мир. Было ужасно больно. Из раздевалки я вышла сильной, смелой, упрямой и чуть более реалистичной.
Наконец начала обращать внимание на происходящее вокруг и принимать к сведению. Мне нужно было как-то выжить во всем этом дуализме.
Некоторое количество лет я пыталась подстроиться под привычки народонаселения моей неоднозначной Родины.
Например, перестала орать на каждом шагу: «Это несправедливо!» Перестала дружить с местным хулиганом – деклассированным элементом.
Прекратила спорить с мамой по поводу мытья посуды. То есть буквально, когда она просила ее помыть, я тут же кивала и говорила: «Угу». Мыть, правда, я ее так и не стала, но мама настолько была поражена моей сговорчивостью, что это в большинстве случаев было лишним.
Стала вялотекущей стандартной школьной хулиганкой – мазала доску воском, засовывала ластики в замок и грубила учителям. Стала тусоваться с одноклассницами, курить «Космос» в школьном дворе и даже смело выпила водку из протянутой мне однажды кружки.
Как положено старшекласснице, безрезультатно влюбилась в красивого одноклассника и грубила ему на каждом шагу.
После школы уехала, как все, в Пермь – областной центр.
Замужем
Поступила в институт и стала учиться строить дороги. Почему дороги? Там конкурс самый маленький был. Через год меня выгнали, и я догадалась, что обладаю сугубо гуманитарным складом ума, а высшая математика и сопромат – не мое призвание.
Поработала на заводе, в магазине и неожиданно с красным дипломом закончила Институт коммерции. Мне вдруг стало интересно. До этого я даже не задумывалась на тему кем быть и чего хотеть. Просто жила.
Я небезуспешно занималась мелким бизнесом. Завела кучу друзей и даже двух подруг. Догадалась, что справедливость – понятие относительное, и усвоила, что бывает ложь во благо.
Вышла замуж за хорошего парня, где добропорядочно провела довольно много лет. Даже мыла полы там. Хотя я не нанавидела это дело. О том, что можно и не мыть, а каким-то другим образом организовать процесс, я не догадывалась. Все мыли и мне приходилось.
Флиртовала с мужским полом, не пересекая границ понятия «добропорядочная жена». Даже смотрела телевизор, по-моему. Пила пиво с воблой и друзьями. В общем, социализировалась как могла. Дела шли неплохо, бизнес потихоньку рос. Муж изменял, но без фанатизма. Родители мужа меня наконец почти полюбили. Круг друзей сформировался и в последние годы был чрезвычайно стабилен. Былого остракизма я не наблюдала, напротив, постепенно становилась довольно популярной личностью. Друзья меня любили.
Возможно, потому, что все это время я не забывала веселиться. В общем все шло хорошо.
И вдруг меня сорвало с резьбы. Сначала я дико влюбилась в какого-то несусветного стоматолога. Он долго пытался спастись от моей необычайной страсти, но это ему не удалось.
Муж поймал меня с поличным на третий день измены. Вру напрямую, в глаза, я все же плохо. Некачественно. Более-менее хорошо это у меня получается только с гаишниками и еще парой административных органов. А близким врать неудобно, я чувствую себя так, словно делаю что-то, что не предусмотрено природой, неестественное.
Расколовшись за пять минут, во всем сознавшись и раскаявшись вполне искренне, я пообещала больше этого не делать. Мужа было жалко. Мы вместе поплакали. Чтобы я смогла развеяться и переболеть, муж отправил меня в Париж. Первое, что я сделала, прилетев туда, – позвонила своему стоматологу.
Когда вернулась, началось все сначала. На этот раз я была осторожна, поэтому муж поймал меня только через пару месяцев. Но к тому времени я успела заболеть страшной, местами смертельной болезнью, и ему стало необходимо обо мне заботиться.
Меня положили в отдельную палату большого современного медицинского центра, порекомендовали пить понемножку коньяк, есть лимоны и черную икру. Муж немедленно затарил холодильник в палате. «Хоть икры наемся», – радостно думала я, любуясь многочисленными баночками и бутылками. Несмотря на то что в соседних палатах время от времени умирали люди, в то, что умру и я, мне не верилось.
На третий день пришли друзья, и мы все съели и выпили. Когда закончился французский коньяк, побежали за пивом. Ребенок друзей радостно бегал по больничному коридору, пока мы нарезались. Нарезавшись, я покрылась ярко-красными неровными пятнами, как далматинец, чем чрезвычайно порадовала ребенка. Видимо, коньяк и пиво вступили в необыкновенную реакцию с лекарствами, которыми меня кормили в больнице.
Постепенно цвета менялись местами и со временем на ярко-красном теле проступили четкие белоснежные пятна. Слабоадекватные от выпитого, друзья открыли форточку, чтобы на утреннем обходе не воняло перегаром. Полюбовались на мое пятнистое тельце и ушли домой.
Утром пришел врач.
– Скажите, Андрей Владимирович, а у меня волосы от лекарства выпадут? – спросила я, едва ворочая языком.
– Возможно.
– А правду говорят соседи по этажу, что вместо выпавших могут вырасти совсем другие волосы?
– Правда.
– То есть у меня вместо моих прямых и черных могут вырасти белые и кудрявые?
– Не исключено.
– Я боюсь.
– Чего?
– Что буду похожа на дешевую шлюху.
– Не бойся.
– Не буду похожа?
– Будешь. Но не бойся.
Я тут же начала его обожать. Я всегда обожала врачей за их циничный юмор и безраздельную власть надо мной. Они не спрашивают – они назначают. То есть приказывают. Видать, несмотря на свою дерзость и независимость, где-то внутри я осталась исторической женщиной, слабой и ведомой.
На следующий день пришел мой любовник-стоматолог, и мы занялись сексом в палате. А еще на следующий день я решила уйти от мужа. Мне надоело делать вид, что наша семья – добропорядочная.
Так все вдруг и закончилось.
Разошлись мы мирно, едва меня выпустили из больницы после первого курса лечения. Целовались, прощаясь, и обещали созваниваться. В конце концов, за двенадцать лет мы стали дороги друг другу. Грузчики, приехавшие, чтобы вывести меня в съемную квартиру, рыдали от умиления и уговаривали нас не расставаться.
Я сняла маленькую квартиру в центре и оторвала обои, замыслив сделать ремонт. Впрочем, пока я их отрывала, энтузиазм прошел. Тогда я позвала любимую племянницу Катю, которая училась почему-то на зоотехника, и мы разрисовали комнату инфузориями, хламидомонадами и амебами из ее учебника. Под каждой тварью сделали научное описание.
Так я потом и жила несколько лет в окружении простейших одноклеточных. И могу сказать, чувствовала с ними себя весьма комфортно и даже счастливо. По крайней мере, они ничего не придумывают о себе и окружающих.
А от почему Катя училась на зоотехника я не поняла до сих пор. Видимо так само вышло.
Разрисовав стены, я легла на диван и молча пролежала в окружении моих зоодрузей несколько дней. Я думала.
После развода мне достался торговый павильон в центре города под названием «Капризка», который сам по себе почти автономно приносил некоторое количество денег.
Мне нужно было эффективно использовать свободное время, и я решила, что пора разобраться в себе. Для чего и поступила в институт. На кафедру психологии. Видимо это было чуть ли не первое осознанное решение, придававшее мне направление, ведущее меня куда-то.
Начался очередной курс лечения, врачи разрисовали меня ярко-красной краской – родамином, и я пришла на вступительные экзамены, раскрашенная как индеец. Сокурсники решили, что это такая новая модная тенденция – красный геометрический татуаж. Сопоставив это с моими заработками и независимостью, они тут же сочли меня девушкой авангардной, неординарной и продвинутой одновременно.
Все время учебы они так и относились ко мне – с интересом и уважением. Я вмиг уловила попутный ветер и, недолго думая, решила, что отныне я не только веселая, сильная и независимая, но еще и неординарная личность.
Тем более что странной меня и так считали практически все, кого я знала, а уж превратить странность в неординарность – дело элементарной техники. Главное не быть совсем уж дураком.
С психологией, предлагаемой в рамках курса, я расправилась в два счета. И даже кое-что поняла, пожалуй.
Но поняла, как видно, неправильно. Потому что вдруг раздулась, как паук, и решила, что я уже крутой психолог. Начала разговаривать давно застывшими словесными формами и мыслить догмами. Кроме того, я решила, что вижу людей насквозь, все про них понимаю и знаю путь, которым следует идти каждому отдельно взятому индивиду.
В один прекрасный день, изрекая очередную чужую мысль, я остановилась. Мне вдруг стало страшно.
Я огляделась и увидела вместо любимых однокурсников таких же пауков. Они сидели за партами и важно обсуждали что-то неважное.
Тогда мне отчего-то стало противно, и я ушла, не удосужившись блестяще защитить дипломный проект и получить свой очередной красный диплом.
Особый Случай
Пройдя еще несколько курсов лечения и продолжая поиски себя, полулысая, изможденная, но непобедимая, с огнем в глазах, я наконец попала на какой-то столичный тренинг. Стоило это по тогдашним меркам невероятно дорого, выглядело по тогдашней необразованности странно, до ощущения опасности. Тренинги, как способ образования, были никому не ведомы, по крайней мере в моем городе. Впрочем, мне уже было нечего бояться, терять тоже, и я смело туда пошла.
По крайней мере, новые ощущения мне были гарантированы, и этого уже хватало для принятия решения. Кроме того, это были гарантированно новые люди, которых я могла поразить своей новоприобретенной неординарностью.
Несмотря на плачевное состояние организма, дух мой был бодр, хотя и растерян, а внешний вид по пермским меркам был отличным. На пути превращения из странной девушки в неординарную личность я научилась одеваться в дорогих бутиках, поддерживать безукоризненный маникюр и делать прическу у лучшего городского стилиста. Поэтому даже моя полулысая голова была вполне ничего себе. Вообще, где-то после двадцати пяти я вдруг ни с того ни с сего стала довольно симпатична. Видимо, Вселенная решила хоть как-то поддержать меня на моем нелегком жизненном пути.
А худоба, необычайная бледность и темные круги под глазами придавали мне тайны и трагизма.
При моем виде людям сразу становилось ясно, кто является средоточием людской скорби и с непоколебимым достоинством, не теряя веселого расположения духа, несет тяготы ответственности за все прегрешения человечества.
Встав утром вовремя, что для меня является признаком энтузиазма, я одела самую короткую юбку, самые длинные, модные в ту пору сапоги, пришла в зал тренинга и села в первый ряд, положив ногу на ногу. С собой, невзирая на протесты девушки, встречавшей нас у входа в зал, я притащила кружку с чаем. К тому времени я уже окончательно привыкла командовать сама, а не подчиняться всяким там червям.
От любопытства меня разрывало на кусочки. Я ждала тренера, представляя себе мрачного, сутулого старикана.
Неожиданно вышел высокий и красивый парень в дорогом костюме, с идеальной стрижкой, в отполированных до сияния ботинках.
– Ух ты, какой красивый! – воскликнула я на весь зал и тут же забыла про своего стоматолога, с которым к тому же успела расстаться.
Весь зал посмотрел на меня. Сергей же не обратил внимания. Кроме того, он плевал на мой бледный и героический вид. Сразу скажу, ни капли сострадания к моей исстрадавшейся персоне я, за весь тренинг, так не дождалась.
– Для чего вы пришли? – поинтересовался он у аудитории, закончив вводную лекционную часть.
Я встала первая:
– Хочу понять.
– Что?
– Куда я иду и зачем.
– Ты стоишь у микрофона.
– Ну я имею в виду свою жизнь. Что-то идет не так, как мне бы хотелось.
– А! Выражайся яснее. И что с жизнью? – Он критически оглядел меня с ног до головы.
– Невезуха…
– Эта идиотка готова заморить себя до смерти, лишь бы привлечь внимание к своей персоне, – объявил он залу, едва дослушав краткую историю моих поисков.
– Слушай, – возмутилась я, – что за оскорбления с порога? Уж не хочешь ли ты сказать, что я специально заболела?
– Хочу.
– Как это? – растерялась я.
– Вот так. Ты ВСЕГДА делаешь то, что тебе выгодно!
– И какие же выгоды я извлекаю из столь сомнительного приобретения?
– Жалость. Любовь. Сострадание. Восхищение. Ведь ты же герой, правда? Стойко переносишь тяготы жизни с улыбкой на пересохших губах!
Как он узнал?
– Почему это на пересохших?
– Никто, кроме тебя, не притащил в зал кружку с чаем.
– У меня после врачебных процедур плохо слюнные железы работают. Я даже везде с собой таскаю бутылку с водой – рот пересыхает.
– Это мне неинтересно, – ответил Сергей. – Есть и пить в зале запрещено. Всем. Исключений нет.
– У меня медицинские показания.
– Значит, этот тренинг не для тебя. Изволь покинуть зал. Деньги тебе вернут.
– Нет, я не уйду!
– Тогда дай слово не пить в зале.
Я прямо растерялась. Я привыкла, что моя болезнь делает меня исключительной. Что мне зачастую позволено то, что не позволено другим. Люди из сострадания дают мне отступления от правил. К тому же я не врала, у меня действительно после облучения отказали слюнные железы. Во рту окончательно пересохло.
– Хватит манипулировать свой болезнью! И ты еще про выгоды спрашиваешь! – вдруг возмутился он. – Мисс Особый Случай. Миссис, простите.
– Я, между прочим, инвалид второй группы! – как последний аргумент выдала я от отчаяния.
– Вот я и говорю, Особый Случай. Знаешь что? – продолжал тренер.
– Что? – сердито осведомилась я, сопротивляясь Сергею и тем чувствам, которые неумолимо накатывали на меня. Страх, стыд, еще раз стыд, растерянность, недоумение – все это пыталось прорваться сквозь мои горячо любимые и лелеемые годами веселье, силу, независимость, неординарность и еще множество приобретенных за годы цивилизованной жизни черт моего несносного характера.
– Мне наплевать. Из меня тебе не удастся выудить ни капли жалости. Хочешь любви? Начни ее создавать. И отдавать, а не потреблять.
– А я что делаю? – оскорбилась я.
– А ты высасываешь ее из других с помощью своей болезни, – сказал Сергей, – да еще изображаешь из себя крутого Бетмэна. Самого сильного, независимого и оригинального до невозможности.
– Но это же и есть я, идиот! – закричала я.
– Ты, Наташа, – это мелкий заячий хвост, который дрожит от страха, ненависти, боли и обиды. Я думаю также, – сжалился он, и голос его стал мягким, – что еще ты очень добрый, ранимый и нежный человек, который отчаянно боится быть самим собой.
– Так ведь как самим собой-то?! Это невозможно! Знаешь, что я пережила?
Я вспомнила молчание своих одноклассников, вспомнила, как они отворачивались, когда я подходила к ним с вопросом: «Что произошло?» – и вдруг разревелась. Даже тогда, во время бойкота, не плакала, а тут… Я думала, что давно забыла ту историю.
– Нет, это невозможно, – всхлипнула я.
– Ну и живи, блядь, в обнимку со своим несчастным прошлым, – устало произнес он, – года два еще проживешь. Крутая, модная, красивая и страшно одинокая.
– Врешь ты все!
Он замолчал, и я услышала в зале страшную тишину. Пятьдесят человек сидели открыв рты и переводя взгляд с меня на него и обратно. Эти гады не оспаривали его слова, не предъявляли ему претензии за грубость и оскорбления. Они просто смотрели широко открытыми глазами и молчали. Сергей тоже внимательно посмотрел в зал.
– Кто считает, что то, что я сказал, очевидно, поднимите руки. Выше!
Руки подняли все. У меня земля под ногами описала полный круг. Я сквозь слезы посмотрела на лес поднятых рук и молча села.
– Почему ты села? – мягко, но без единой капли сострадания в голосе спросил тренер.
– Мне надо подумать.
– А, это хорошо, – улыбнулся Сергей в первый раз.
Мои друзья ждали меня после первого дня тренинга. Они волновались. Я зашла взъерошенная как воробей, и они набросились на меня с вопросами:
– Ну что, что? Рассказывай, куда ты угрохала такую кучу денег?
– Знаете, что я сегодня узнала?
– Ну?
– Что я очень добрый, уязвимый, и напуганный человек. И еще… нежный. – Это слово я произнесла с усилием. Оно было новым в моем лексиконе. Раньше я считала, что нежность – это салат такой.
– Ты что, дура? Ты за это деньги заплатила?
– Так ведь это важно!
– А что, так это непонятно? Без тренинга?
– Нет! Я думала, что офигительно деловая колбаса. Модная такая, оригинальная, пробивная.
– Ну и это тоже. Бесит, конечно, иногда, ну да все не без глупости.
– А за что же вы со мной дружите?
– За то, что ты нежная, слабая и уязвимая. Ну еще ты добрая. И сильная.
Мир мой окончательно встал с ног на голову. Друзья решили, что я совсем рехнулась, и, уложив меня спать, пошли обсуждать план моего спасения.
Я много нового узнала за три дня тренинга. Плакала, кричала, спорила, сопротивлялась, удивлялась, недоумевала, хохотала и, кажется, поняла в миллион раз меньше, чем на своей кафедре психологии. Но почувствовала и осознала во столько же раз больше.
Тренинг я закончила с относительно ясным пониманием, куда мне идти, и твердым намерением прекратить свою странную социализацию.
Раз у меня не получается жить в этом мире, значит, надо изменить мир, решила я.
– Это недостижимая задача, – предупредил меня Сергей.
– Хоть начну, – засмеялась я.
– Добро пожаловать, – улыбнулся он в ответ.
Часть 2
Подготовка
Безумие, это когда делаешь то же самое снова и снова, но ожидаешь различные результаты.
Альберт Эйнштейн.
– Господи, почему я?!
– Хм… А почему нет?
Анекдот.
За неделю до старта
Моя жизнь начинается с того, что мозг прорезает отвратительно бодрый визг будильника, вмонтированного в телефон разумеется.
По мелодии совершенно очевидно, что производители телефона мечтали наполнить мой сегодняшний день оптимизмом с самой первой минуты. Не могу сказать, что им это удалось.
В эту страшную минуту я ненавижу компанию «Нокиа». Параллельно ненавижу город Москву, раннее утро, темноту за окнами, стрелки часов, самодовольно указывающие 5.30, темные мокрые улицы, свою работу, сонных людей, которые будут ждать меня в 7.00 в офисе моей компании… Господи, дай мне в моей будущей жизни сна до полудня, и я буду благодарна тебе до самого ее окончания! А может, и после. По ситуации.
Через десять минут благодаря продуманности производителей телефонов ситуация повторяется, и я, постанывая и даже подвывая, рождаюсь из теплого одеяла. В жизнь.
С подвываниями же доплетаюсь до душа, отворачиваю краны максимально влево и сажусь на край ванны плакать. Поплакав, я, как амеба передвигая ложноножками, заползаю под горячую воду. Процесс реанимации начался.
Душ постепенно смывает с меня сон, и я начинаю чуточку лучше относится к миру.
Стою под горячими острыми струйками воды и думаю. Думаю я о тех самых людях, которых буду встречать сегодня в офисе. Я буду думать о них теперь почти всегда. Просыпаться с мыслью о них и засыпать с мыслью о них же. Эти люди теперь моя новая головная и душевная боль, мои новые страх, радость и надежда.
Новая Игра
Еще через некоторое время я еду в офис, вполне проснувшаяся и веселая, по пустым московским дорогам. Нет, серьезно, когда дороги в Москве пусты, это создает ощущение необыкновенного, небывалого счастья. Я лечу со страшной скоростью на своем турбированном авто, слушаю вой турбины, слышимый сквозь музыку, и пою во весь голос, благо никто не слышит и ничьи нежные уши не раздражает мой несбалансированный вокал. Душа моя полна!
Сегодня – собеседования. Девять часов, девять человек. Мне в течение дня необходимо девять раз принять решение: участвует мой собеседник в Игре или не участвует? Отсортировать бесцельных соплежуев, которые потянут назад всю команду. Фу, как высокомерно, пытаюсь я пристыдить себя, но выходит не очень убедительно.
Но до этого, в 7.00, собрание, где мы с капитанами, моими помощниками, последний раз объясняем будущим игрокам некоторые правила, расписание и структуру Игры. Последний раз отвечаем на вопросы. Они волнуются и задают много дурацких вопросов, но я не злюсь. Я понимаю, что им страшновато. Новое всегда страшит. Даже если оно прекрасно и удивительно.
После собрания я отдаю им расписание собеседований на ближайшие три дня, чтобы записались те, кто не успел сделать этого раньше, и иду в кладовку. Отдохнуть там, лежа на полу. Времени 8.30, а я уже устала. Надо что-то с этим делать.
Мне надо было попить чаю, а я вместо этого уснула в кладовке.
Нелирическое отступление. А даже, пожалуй, и техническое.
Полный образовательный процесс, организуемый нашим тренинговым центром, длится полгода.
Сначала люди проходят собеседование. После него самые целеустремленные попадают на тренинг, на котором они узнают о себе много нового. Потом самые смелые проходят второй тренинг, где они начинают понимать, осознавать, что с этим знанием делать и как его применить к жизни. Затем самые неуспокоенные и безбашенные попадают на третий тренинг, где все, абсолютно все, вдруг встает с ног на голову и становится непонятно, но очень круто и легко. Потому что отпускает. И после этого самые сумасшедшие приходят в Программу создания новой реальности. Программу создания новых результатов. Самую мощную программу повышения осознанности, которую я встречала. В Игру.
Я работаю тренером и координатором Игры.
Трехмесячная Игра проходит в реале, то есть в жизни. Никакой изоляции, никаких выдуманных целей, все результаты ощутимы до боли, до счастья, каждым из ее участников.
Недетская такая, в общем-то, Игра. Хотя игроки порой ведут себя как дети. А на меня навешивают функции родителя. Детско-родительские отношения сильны в нас. Сильна тяга найти идеальных маму или папу. Жаль, что я их каждый раз разочаровываю, ибо далеко не идеальна, да и хилый материнский инстинкт уже потратила на племянницу Катьку, когда она была маленькая. Чему очень рада, это было здорово.
Проходит Игра примерно так: собирается группа участников от десяти до тридцати человек – людей сильных, успешных, но мечтающих о большем, чем у них уже есть. Иногда о много большем. Буддисты, не волнуйтесь, это не противоречит вашей философии, ибо желать, – не всегда значит зависеть от этого. Хотя некоторые кончено же зависят. А некоторые просто радостно идут к чему-то очень красивому. Это же игра.
Иные вот идут даже к просветлению. Это теперь модно.
Каждый ставит свои личные цели из тех, что «давно мечтаю, но никак не получается, не успевается, не верится в достижение, не доходят руки». Цели должны охватывать важные для участника сферы жизни – работу, дом, семью, творчество, здоровье, – то есть все то, что важно игроку, в чем он хочет добиться новых вершин.
Затем выбирается одна общая цель, как объединяющее команду звено. Это всегда общественный проект, посвященный служению обществу. Благотворительный, проще говоря.
Затем игроки договариваются о способах взаимодействия, принимают правила Игры и все, поехали. Три месяца в режиме ошпаренной кошки. Забудь про телевизор.
Игра считается выигранной, если все игроки выполнили все цели. Приз – небывалый, но я о нем не напишу. Ну, может, буквально пару слов. Он – нематериальный, и потому его ценность бесконечна и непреходяща. Если бы каждый в мире получил этот приз, нам всем стало бы легче жить. Но так просто его не выдашь, его сначала надо создать.
Поэтому о нем знают только те, кто дошел до конца. И это справедливо.
Я думаю, что всякие телевизионные шоу типа «Последнего героя» и «Голода» – детский садик по сравнению с Игрой. Подумаешь, деньги или еду искать в чужой стране! Для любого из наших выпускников это не задача. Они и не такое выделывают на тренировочных процессах, поэтому слово «Невозможно» почти исчезает из языка после игры.
А вот добиваться результатов там, где все твое, родное до боли, – это да. Никакого отрыва. Настоящий бизнес, настоящие семьи. В случае неудачи вертолет не спасет тебя с острова. И еду сверху не сбросят. Никаких чужих, безразличных тебе людей, отобранных на кастинге редактором программы. Все родные. Те, кто при малейших ошибках причиняют самую страшную боль. Ни один чужой человек не способен так ранить нас, как родной и любимый.
Игра – настоящая жизнь. Никакой изоляции, никакой подстраховки. Кроме одной – любви близких людей и партнеров по Игре. Но для того чтобы тебе начали отдавать любовь, нужно самому генерировать ее со страшной силой. А это страшно. Вдруг ты к ним с любовью, а они…
Зато и радость победы несравнима ни с чем. Ведь результаты – в твоем бизнесе, в твоих семьях. В твоем уме, с каждым днем все более остром и ясном. С твоими родными и близкими. Теми, что умеют быть счастливыми благодаря твоим победам. Ни один чужой человек так не способен радоваться за нас, как родной и любимый. Игра – настоящая жизнь. Никаких лавровых венков. Только любовь.
А вы говорите «Голод»
Моя функция как координатора Игры – предоставить структуру и следить за ее неукоснимым выполнением. Как тренера – помогать осознавать каждый шаг, каждый миг. Помогать делать ум ясным.
Структура Игры содержит следующие элементы:
1. Личные цели участника-игрока во всех сферах жизни.
В специальный «лист обязательств» вписываются цели – все то, что важно для игрока в данный момент времени. Все по СМАРТу. Новый бизнес, новая зарплата, новые отношения с родными и неродными, любовь, здоровье, красота, творчество. Единственное условие – цели должны быть не из тех, что и так произошли бы сами по себе, без дополнительных усилий, без риска и выхода за рамки привычных представлений о себе и о мире. При этом, однако, они должны быть принципиально достижимы. То есть цель «через три месяца у меня вырастут большие белые крылья» не принимается. «Моя прибыль повысится на сто долларов» – соответственно тоже. Где тут риск?
2. Общественный проект.
На берегу мы договариваемся, что это программа не только о нас, но и о мире, людях, которые нас окружают. О том, как сделать им хорошо. Поскольку в каждом их нас глубоко заложено желание делать другим добро, это условие принимается с радостью.
Мы договариваемся оставлять любое место после себя лучше чем до, заботиться о людях, близких и дальних, и сделать благотворительный проект.
Игроки сами его выбирают. Ремонтируют детские дома, собирают лекарства для больниц, помогают инвалидам, устраивают праздники детдомовским детям, раскрашивают стены города детскими рисунками, открывают детские площадки, комнаты реабилитации, мемориалы успеха и площади мечты.
Цель проекта – не только сделать нечто полезное для окружающих, но и попутно сплотить команду.
3. Три сессии и несколько официальных встреч.
На них мы в основном договариваемся о способах взаимодействия, подводим итоги, корректируем скорость и методы движения к целям, проводим тренировочные процессы для приобретения новых жизненных навыков. Проходят они в зале, иногда на улицах города.
4. Координатор и капитаны.
Координатор, или тренер – я. Мне слегка за тридцать, и я работаю в трансформационном движении семь лет с небольшим перерывом. Во время небольшого перерыва я написала книгу, мгновенно ставшую бестселлером, и открыла ресторан на Тверской, который спихнула на руки управленцам. После чего, поняв, что не могу жить без дела своей жизни, вернулась в строй. У меня есть идея, что на этой работе я могу целенаправленно и полно реализовывать свою жизненную миссию, или предназначение, если хотите. К тому я действительно хороший тренер, и мне жаль разбазаривать потенциал. В общем, кадр я, несмотря на все свои внутренние метания, хороший, хотя и слегка потерявший квалификацию во время перерыва. Об этом говорят результаты игроков-выпускников и моя нежная и честная дружба с ними же. Это одиннадцатая Игра, которую я координирую, но первая после перерыва, а так же первая и пробная на моем новом месте работы, в новом тренинговом центре. Они меня позвали, а я согласилась. У меня почти всю жизнь свой бизнес и я очень плохой наемный сотрудник, но я попытаюсь. К тому же, честно говоря, ресторанный бизнес мне страшно надоел. Он только снаружи кажется страшно увлекательным, а внутри очень занудно. Хотя, конечно же, есть там свои прелести.
Капитаны – это люди, прошедшие Игру и решившие пройти ее вновь. То есть они тоже игроки, но на другом уровне. Как в «бродилках» и «стрелялках». Они идут в Игру, чтобы передавать свои знания дальше. Они помогают мне соблюдать структуру. Мы с ними – одно целое. Кроме того, мы – этакое табло. Олимпийское. Честно отражаем результат. За это нас порой и ненавидят игроки. Хотя это довольно глупо. Все равно что горнолыжнику обидеться на цифры, показывающие плохое время.
У капитанов тоже есть листы обязательств с личными целями. Их общественный проект – вся Игра. Их счастливый удел – служение игрокам.
5. Капитанские звонки.
Каждый игрок звонит своему капитану. Происходит сие увлекательное действие с семи до восьми утра. У каждого участника свое время: 7.10, 7.20, 7.30… Опаздывать категорически запрещено, как и нарушать другие части структуры. На капитанских звонках игроки ставят цели на день и отчитываются о выполнении целей, поставленных накануне. Если вчерашние цели не выполнены, то происходит быстрый и конструктивный разбор – почему это случилось и что с этим делать дальше. Быстрый и конструктивный, он, конечно, в идеале, а на самом деле он порою весьма затягивается, кроме того, зачастую содержит и ругань, и слезы, и сопли, и злость, и сопротивление… А все потому, что цели немаленькие, срывов по обещаниям много и каждый раз приходится смотреть на себя честно и весьма критично. Выяснять, что же не работает, какие личные качества мешают мне быть большим и сильным, выполнять запланированное. Ну кстати смотреть какие мои качества мне помогают тоже, конечно же.
Задача капитана не истории поражений выслушивать, а требовать честного разбора полетов. И порой здоровенный и успешный мужик, предварительно бросив пять раз трубку и восемь раз с ненавистью послав маленькую щуплую девчонку-капитана, наконец уступает, отодвигает в сторону эго и говорит: «Ну ладно. Достала ты меня, зануда. Признаю, что я не поговорил со своим партнером не потому, что у меня нет времени, а потому что я трус. Я просто боюсь поговорить с ним честно, боюсь услышать то, что мне совсем не хочется слышать. И поэтому я неосознанно создаю вокруг себя завал важных, срочных и неотложных дел, которые не оставляют мне ни одной свободной минуты». «И что дальше?» – безжалостно спрашивает капитан, вызывая рычание оппонента, и не отстает, пока не получит обещание провести разговор до конкретной даты. А потом еще и вытрясает обещание о том, каков будет результат беседы. И будьте уверены, в назначенный срок маленький капитан обязательно спросит вас о результате. И не дай бог, он, результат, не будет соответствовать обещанному. Будут новые разговоры, разборки, собрания, подключение к разборкам всех игроков. Ты либо сделаешь запланированное, либо вылетишь из Игры. А вылетать не хочется, потому как ценность ее слишком очевидна для игроков. Приходится сворачивать горы и совершать невозможное.
Каждый капитан уже в свое время звонит мне. Таким образом, у нас с капитанами каждое утро полная и цельная картина Игры. Мы всегда знаем о всех нарушенных обещаниях, невыполненных задачах, конфликтах между игроками и прочих важных деталях нашего реалити-шоу. Что дает нам возможность быть эффективным олимпийским табло. И если на табло результат, далекий от ожидаемого, мы начинаем об этом громко сигнализировать разными методами, вызывая всеобщее раздражение.
6. Партнер.
Это едва ли не самая важная часть структуры. Задача каждого игрока – сделать так, чтобы его партнер выполнил все, что написано у него в листе обязательств. Любыми методами – хочешь, душевные беседы веди, хочешь, морду бей. Главное, чтобы было результативно и экологично. Как же они порой ненавидят друг друга. Впрочем, в конце программы их, как правило, водой не разольешь и экскаваторами не растащишь. Если участник выходит из Игры, то партнер уходит вместе с ним. Бывают редкие исключения, когда всем очевидно, что партнер за уходящего просто землю грыз всю программу. Заботился, поддерживал, требовал, был на связи. Тогда по общему решению игроков и организаторов он остается. Но такое бывает редко, потому что, если бы он по-настоящему заботился, его партнер вряд ли вышел бы из игры. Это жестко и отчасти манипулятивно, но игроки обычно сами выбирают это правило, потому что оно работает. Да ведь и в жизни все точно так же.
7. Правила.
Их немного – не пить на официальных мероприятиях, не заводить романы, романчики и просто секс с другими игроками в течение всей Игры и две недели после, быть всегда и везде вовремя, оставлять любое место после себя в лучшем состоянии, чем до себя, заботиться обо всех окружающих, вплоть до продавца в булочной и соседа по дороге и вагону метро, не использовать в общественном проекте свои деньги и разные другие.
Вот и все.
Цель Игры: чтобы все участники выполнили свои цели, включая, естественно, общественный проект.
Просто, не правда ли? Круговая порука получается потому, что если хоть один участник не выполнил хоть одну свою цель, то конечной цели Игры не достиг никто. Поэтому вывернись наизнанку и сделай так, чтобы все сделали все, что запланировали. Вот тебе и «слабое звено» наоборот.
Главная же фишка в том, что невозможно выполнить намеченное, если ты не меняешь ничего в себе самом – мышление, привычки, способы действовать, образ бытия. Иначе оно и так уже произошло бы. Приходится расти, отказываться от привычных комфортных состояний: лени, упрямства, соплежуйства, железобетонной непробиваемости, правильности, высокомерия и многого другого, лелеемого годами, такого родного каждому из нас. Приходится осваивать новые территории самого себя. Развивать и расширять сознание. Развивать свою душу.
В этом и есть главная ценность Игры. Жизнь меняется кардинально с новым багажом знаний и умений.
Можно ли всего этого добиться и без Игры? Можно. Но долго и плохо. Потому что наше бытие без обратной связи как наша внешность без зеркала. Поэтому в Игре быстрее, точнее и четче. Здесь прекращается игра в лицемерие, и каждый говорит то, что видит, и то, что думает. Даже если это его сугубо личная точка зрения.
Это дико дискомфортно и для говорящего, и для тех, кто говорит. Мы слишком привыкли притворяться перед окружающими, а главное перед самими собой. Никто не говорит нам правды, даже самые близкие люди. Кругом светская тусовка. Мы заврались. В Игре у каждого есть возможность понять, кем он на самом деле является для людей, и посмотреть честно на себя и на свое место в этом мире. Без сладкого притворства.
Я наконец нашла мир, где могу говорить все, что думаю.
За это мне приходится расплачиваться. И цена немалая: слушать правду в свой адрес.
Лирическое отступление
У меня есть помощники – весь офис моей компании. Офис не в смысле стен, столов и компьютеров, а в смысле людей, в нем работающих. Мы так и зовем их – офис.
Помогают они так.
Раз в неделю садятся вокруг «круглого стола» в знак мирных намерений. «Круглый стол», правда, понятие условное, поэтому на его месте стоит маленький журнальный столик, заставленный кружками с чаем. Спрашивают меня, как дела. И после моего ответа, независимо от содержания, начинают поливать меня целительным напалмом истины. Мое эго корчится и умирает в муках. Потом, правда, оно возрождается, но я за это время успеваю понять что-то очень важное. То есть, по сути, я оказываюсь в роли игрока, окруженного кучей капитанов и координаторов. Так себе удовольствие. Но заряжает.
Очередная Игра официально стартует через неделю, хотя работа по сплочению команды и выбору общественного проекта уже идет вовсю.
Для меня эта Игра первая. Я имею в виду здесь, в моей новой компании. От того как она пройдет, зависит, буду ли я работать с этими людьми дальше.
Мы кидаем пробный шар.
Я работаю уже почти два месяца, готовлюсь, втягиваюсь, создаю отношения с офисом.
Они доверяют мне самое ценное – выпускников центра. Доверяют, но сильно проверяют.
Я много лет занималась этой работой в другой компании, но здесь все по-другому, не так, как я привыкла.
С одной стороны, структура та же. С другой стороны – все, что вокруг структуры, другое. Да и ситуация в обществе изменилась. Она вообще меняется стремительно. Я заметила, студенты в тренингах, а потом, соответственно, и в Игре все более и более осознанные, продвинутые. Оказывается, общество растет и развивается духовно. Это стало особенно заметно после перерыва. Как с детьми, которых долго не видишь, а потом удивляешься: «Надо же, ты еще совсем недавно такой маленький был!» Хорошая новость по-моему.
Мне, чтобы соответствовать должности, необходимо быть гибкой, стремительно впитывать новые знания. Для меня это сложно. Мне уже много лет, у меня всю жизнь свой бизнес, я не привыкла подчиняться.
Зато привыкла к мысли о том, что на этом поле деятельности преуспела. Ведь два года назад я была одним из самых успешных координаторов в России.
А теперь все это осталось в прошлом, я почему-то ресторатор, а на координатора опять учусь.
Я отстала на два года.
Мое эго болезненно переживает нравоучения юных девчонок из офиса, которые видят мои ошибки.
Офис это: Лена, Катя, Ира, Марат и Маша. Благодаря им нам есть кого тренировать и координировать, так как они отвечают за набор студентов в группы. Кроме сотрудников офиса в компании есть еще тренеры тренингов, Глеб и Олег, и я – координатор и тренер Игры.
Офис отвечает не только за набор студентов в тренинг и их подготовку, но также и за техническую организацию всего процесса.
Глеб и Олег отвечают за проведение тренингов, я – за проведение игры.
Все девушки в офисе красивые, зубастые и амбициозные. Можно подумать, что красота является одним из критериев отбора сотрудников. Впрочем, может, и так. В нашу компанию берут самых умных, сильных и смелых, а это, вероятно, связано как-то с красотой. Надо будет подумать над тем, что первично, а что вторично.
Зубастость и амбициозность меня не удивляют, без них в нашей компании далеко не продвинешься. Хотя, когда из восьми сотрудников компании восемь амбициозны, это не может не создавать проблем.
Итак, мои коллеги.
Глеб – отец-основатель компании, тренер. Философ, каких свет не видывал. Вернее, видывал, наверно, но очень редко. Ему бы, как Диогену, в бочке жить, а не на Олимпийском проспекте. Когда-то давно, еще когда я жила в Перми, мы работали вместе в одной тренинговой компании. Только он в московском офисе, а я в пермском, который сама же и открыла. Все наши офисы были автономны. Однажды он заявил:
– Я понял, что я – бог.
После этого часть людей решила, что он свихнулся и перестала с ним общаться. Я в том числе. Хотя он был одним из важнейших людей в моей жизни.
И без того назревавший в нашей компании конфликт после заявления Глеба о своем божественном происхождении усугубился: мой первый тренер Сережа и Глеб, олицетворявшие для меня московский офис, решили разойтись и разделились на две компании. Вернее, Глеб отделился, потому что раскрученное имя и основной потенциал оставался не у него. Мне с моим пермским офисом необходимо было выбрать партнера. Я подумала и тоже осталась не с ним. Так что, можно сказать, что когда-то я его предала. Правда если бы я ушла с ним, то я предала бы Сергея. Попробуй-ка выбери кого ты больше любишь, маму или папу? Мир иногда ведет себя совершенно по-свински.
Мы не общались несколько лет. Постепенно мы с Сергеем слили мой пермский офис и московский офис в одну компанию, я перепоручила руководство пермским офисом надежным людям, переехала в Москву и спокойно работала координатором.
Насколько, конечно, вообще можно спокойно работать координатором. Это оксюморон.
Глеб тем временем переживал тяжелые времена. Тренинги были крошечные. Денег не было. Он не сдавался. Рос, учился, становился тренером. Я в него не особо верила. Я видела тогда мир совсем не таким, как сейчас.
А потом неожиданно я ушла из компании, в которой уже так много лет была партнером. Расставание происходило тяжело, с болью и слезами. Можно даже сказать, что это была одна из самых тяжелых потерь в моей жизни. Правильных, но тяжелых. Я выжила. Открыла ресторан в центре города. Снова стала неплохо жить. Только вот чего-то сильно не хватало.
И тут ко мне пришел Глеб. Мы пили чай. Он жизнерадостно вспоминал, как ему было больно и обидно много лет назад. Рассказал, что долго не мог меня простить. Что пережил нелегкие времена. Потом он поздравил меня с открытием нового бизнеса. И пригласил на работу. Координировать Игру.
Я обалдела. Надолго задумалась и погрузилась в воспоминания.
– Знаешь, – медленно произнесла я наконец то, о чем думала уже примерно год, – когда я расходилась с Сергеем, появился человек, который поступил со мной точно так же, как я с тобой тогда. Может, даже хуже, поскольку он сделал это осознанно. Все вернулось ко мне. Я так же, как и ты, пережила очень сильную боль и обиду. И я до сих пор не могу простить. У меня остались шрамы и страхи. Я многое вижу по-другому сейчас. Поверь, я не понимала тогда своего предательства по отношению к тебе. Я думала, что поступаю в соответствии со своими убеждениями. И только пережив то же, что и ты, поняла, что на самом деле поступала в соответствии с убеждениями других людей. То есть в соответствии с собственной выгодой. Мне жаль, что я причинила тебе боль.
– Не жалей. Все так, как должно быть. И спасибо, что ты это мне сказала. Мне стало легче.
– Ну да. К тому же с тобой тогда остался Олег. Если бы я сделала другой выбор – кто остался бы с Сережей? Он тоже переживал. И он был мне дорог не меньше, чем ты.
– Я же говорю: мы никогда не можем по-настоящему совершить ошибок. Даже когда ошибаемся.
Глеб помолчал, а потом добавил задумчиво:
– Наше сердце знает, когда ум только думает, что знает.
– Какой ты умный. Сам придумал?
– Нет, к сожалению. Некто Ноа бен Шиа. Вчера прочитал.
– Ноа Бен Кто?
– Ши. Поэт, философ, мистик…
– Ты не изменился. Поэт, философ, мистик… Могу я подумать насчет работы? Для начала мне нужно понять, хочу ли я снова этим заниматься. Мне слишком больно даже вспоминать об этом.
– Конечно. Ты звони.
– Ага.
Я думала три месяца не останавливаясь. Не могла решиться. Потом пришла и попросилась в зал тренинга, просто побыть там, как раньше. Мне нужно было найти под болью и разочарованиями прошлого свои настоящие мысли чувства по поводу этого всего. Я нашла их. И поняла, что это и есть то, чего мне не хватало долгих два года. И что я не могу этим не заниматься.
Не то, чтобы я должна как-то влиять влиять на общество, но мне кажется, мне есть что сказать ему.
Я хочу говорить о любви, радости и прощении. И еще о моей любимой осознанности, остроте и ясности ума.
Поэтому я вернулась к своему делу и в компании самая новенькая. А по поводу заявления Глеба о его божественном происхождении теперь много шуток. Он оказывается не тот бог, который самый главный Бог, а просто обычный бог. Ну типа нас всех, остальных богов. В память об этом мы иногда называем собрания, на которых Глеб особенно много солирует, «Беседы с Глебом». Тот, кто читал Нила Доналда Уолша, оценит шутку.
Недавно я поняла еще одну смешную вещь. Он живет на Олимпийском проспекте. Проспект богов.
Следующий коллега – Олег. Мой ангел-наставник. Или ангел-инструктор. Это я Бернарда Вербера начиталась в перерыве между работами, и он активно влияет на мой лексикон и мое мышление. Кстати, мы с ним знакомы, в одном издательстве печатаемся. Он нереальный, нереальный, нереальный! Обожаю его. Наверно могла бы разговаривать с ним часами, сутками, годами. Там такое сознание!!! Так, ладно, торможу.
Тогда, много лет назад, наша компания разделилась ровно поровну. Я осталась там, с Сергеем, а Олег был тем человеком, который остался с Глебом. Все тяжелые времена они переживали вместе.
Когда он остался с Глебом, я обрадовалась. Мы не были врагами, конечно, но очень близко к тому. В самом начале Олег пытался построить со мной добрососедские отношения. Я жила у него, когда приезжала из Перми, его жена кормила меня, мама стелила постель. Я радостно вскакивала по утрам, обливала всю ванную водой и удирала на работу, забыв поблагодарить и Олега и его семью. Почему-то меня не приучили говорить спасибо в отношении повседневных мелочей. Потом отношения стали ухудшаться. Я приобретала профессионализм и начала его догонять. Нам в силу упертости характеров и так было нелегко, а тут вдруг мы стали еще и конкурентами в работе.
Олег меня ненавидел и боялся, зная мой потенциал. Я была презрительно-высокомерно-равнодушна, зная свою силу. Уровень нашего самосознания, судя по происходящему, был тогда крайне невысок.
Развод нашей компании все решил. Мы с облегчением расстались, искренне поздравив друг друга с освобождением друг от друга.
Я о нем предпочла забыть, он, тем не менее, ежегодно поздравлял меня с днем рождения.
И потом, через несколько лет, в числе первых приехал в мой ресторан поздравлять меня с открытием. Заскочил буквально на пятнадцать минут. Сильный, уверенный и спокойный. Хорошо, что нам нечего делить, подумала я и добросовестно за него порадовалась.
Второй раз Олег пришел ко мне в ресторан через два дня после Глеба.
– Глеб пригласил меня на работу, – заявила я после всех приветственных церемоний.
– Здрассьте, – засмеялся он. – Это наше общее решение. Мы же партнеры.
– Ах да, я не подумала об этом.
– Думаешь?
– О работе? Думаю.
Мы поболтали обо всем на свете, и он улетел на своем моцике дальше.
Теперь, когда я пришла к ним работать, он опять стал обо мне заботиться. Он конечно обогнал меня за два года. Вырос как личность и стал профессионалом в работе. Ему я звоню, когда мне плохо и не видно выхода из ситуации. Он ругает меня, когда я в растерянности и соплях. Он не сдает меня офису, когда выясняется, что я опять что-нибудь забыла или потеряла. Разбирается со мной самостоятельно и местами даже берет вину на себя. Не мешает мне делать свои ошибки. Иногда злится и упирается, потом отходит и опять терпеливо ждет, пока я втянусь. Мне нелегко это дается. Я несколько потеряла квалификацию. Расслабилась в хлам. Но самое главное, – здесь все по-другому. Иногда не так, как мне кажется верным. А я привыкла чтобы было по-моему. И не привыкла быть младшим научным сотрудником, черт побери. Ужасно злюсь иногда. Наблюдаю свою злость. Принимаю ее. Снова злюсь В общем мое эго в шоке от меня самой.
Но не сдаюсь. Все получится. Должно получиться.
Странно, теперь нам гораздо легче строить отношения. Мы стали мудрее за последние несколько лет. И устали воевать. Мы оба хотим мира и любви.
Все остальные – новые люди в моей жизни. Поэтому они настороженно присматриваются ко мне, пытаясь понять, чем же я так выделяюсь из общей массы народонаселения, что меня пригласили на должность координатора Игры, да еще приказали любить. Они, конечно, добросовестно пытаются меня полюбить, но пока у них получается через раз. Так же, как и у меня. Лед тает, но очень постепенно.
Трудно любить по указке.
Одна из моих новых людей – это Ира, директор офиса. Мы с ней примерно одного возраста. Она наименее шумный элемент во всем нашем офисе. Порой она бесит меня своим высокомерием, всезнайством и приобретенной невозмутимостью.
Говорят, мы с ней фантастически похожи. Что ж. «Гляжусь в тебя, как в зеркало…»
Тем не менее мы разные. Я – то честная, то мягкая. Ира же умеет быть честной и мягкой одновременно. Это талант. Умение любить людей. По той же причине она всегда готова принимать на себя шишки в случае неудач. Я тоже умею любить людей. Но иногда они меня бесят. А ее, такое ощущение, что нет. Не знаю в чем тут секрет.
Лена – мелкий, очень симпатичный сученок. Бандитка. Напоминает мне маленькую разбойницу из «Снежной королевы». Лена молодая, но очень перспективная. Она далеко пойдет, благодаря своей яркости, честности и умению смотреть в суть вещей. К тому же она красива и отлично одевается. Это существенный бонус-трек.
С Леной мне сейчас легче всего, хотя вначале хотелось взять ее за тоненькую шейку и слегка потрясти. Чтобы помолчала хоть немного, не верещала. Потом мы нашли способ сближения. Нас обоих хлебом не корми дай похохотать и повалять дурака. Грязные танцы по воскресеньям в моем ресторане тоже неплохо нам удаются. Мы уже научились ползать по барной стойке, хотя она у нас довольно узкая и короткая. Но мы целеустремленны, настойчивы и уже сорвали первые аплодисменты. Как ни странно, таким образом, через грязные танцы, между нами начала появляться любовь. Хотя мы обе уперто гетеросексуальны.
Катя – второй сученок. Но она сученок отчасти уже подросший, заматеревший и с украшениями из колючей проволоки, о которую очень легко поцарапаться. И если Ленку мне хотелось просто потрясти, чтобы наступила тишина, то по отношению к Кате этого явно мало. Чтобы она замолчала, сначала надо заклеить ей скотчем рот, потом связать ей руки и ноги, а потом закрыть ее в самой дальней кладовке. И все равно успеха не гарантирую. Ее слова часто ранят, причиняют боль. Причем эта боль каждый раз рикошетом возвращается к ней. Удивительно, но ее это не останавливает. Она поплачет и продолжает резать свою правду-матку. Как ни странно, это регулярно приносит не только вред, но и пользу.
С Катей у меня тоже есть общая беда. Мы болезненно воспринимаем любую, даже самую мягкую и нежную критику в свой адрес. Нам кажется, что это наезд. А обычные советы и замечания мы порой расцениваем как заявление о том, что с нами что-то не так и нас никто не любит на этой планете. Порой меня это в ней бесит. Невозможно ничего сказать, как тут же истерики. «Гляжусь в тебя, как в зеркало…»
Мне кажется, что ей причинили много боли, причем именно мужчины. И я думаю иногда, глядя на нее, что когда она встретит свою самую большую, настоящую любовь, тогда она обретет свою силу и станет мягкой, нежной и пушистой. И будет очень хорошей мамой.
Маша – веселая блондинка. От нее мне неприятностей меньше всего. Причина одна. Она сама недавно здесь работает и еще не влилась в корпоративную культуру. Она еще по накатанной соблюдает правила вежливости и лицемерия, царящие в привычном культурном дрейфе нашего общества. Хотя хватка в ней уже видна. Порой она с опаской пробует свое горло, и тогда заметно, что она только и мечтала говорить все, что ей взбредет в белобрысую голову. Что ж, кажется, она по адресу попала. Но ты уж помолчи пока, Маша, мне и без твоей правды нелегко. Я и так прямо под паровоз попала с разбега после двух лет спокойной жизни по течению. А к тому времени, как ты окончательно и бесповоротно обретешь дар речи, я уже освоюсь. Я старый зубр трансформации. Поплачу, шкуру обдеру, но влезу на очередную гору. Молчи пока, моя милая.
Марат меня беспокоит меньше, чем Лена и Катя, но больше, чем Маша. Он у нас сам в мальчиках для битья, поэтому выступать порою не осмеливается. Он отвечает за материальное обеспечение нашей всеобщей жизнедеятельности, и у него вечно накладки. То воду на тренинг вовремя не подвезли, то ключ от зала потерян, то компьютер неделю не работает, то еще какая-нибудь чепуха.
На него наезжают все, кроме меня, Глеба и Олега. Но мы приходим уже на готовое – студенты зарегистрированы и прособеседованы, зал готов для проведения мероприятия, все блестит и серебрится. Какой ценой это дается офису, мы до конца не знаем. Поэтому мы доверяем и офису в его наездах на Марата, и самому Марату, подготовившему нам зал. А поскольку точки зрения Марата и остального офиса на происходящее, как правило, прямо противоположны, то у нас троих время от времени раздвоение личности случается.
Сильнее всего на него наезжает Катя. Это неудивительно: Катя на всех наезжает сильнее остальных. Ирония в том, что Марат в нее влюблен. А Катя в него – нет.
Лирическое отступление-2
Я тоже влюблена, но офис тут ни при чем. Мой парень, Артем, очень странного происхождения. Папа у него литовец, а мама испанка. Такого чуда я еще не встречала. Как эти двое людей с несовместимым менталитетом нашли друг друга и совместились, мне непонятно, однако результат совмещения я наблюдаю регулярно вот уже в течение приблизительно двух лет.
Родители же его до сих пор вместе и, кажется, вполне счастливы.
Я обыскала весь Интернет в поисках разгадки его происхождения, но нашла всего лишь одну ссылку. Из нее я выяснила, что в шестнадцатом веке испанцы воевали с литовцами. Может, это оттуда ноги растут? Тогда он очень историческая личность.
Артем бизнесмен. К сожалению, он делает в Испании макароны и продает их в Россию. Вдумайтесь! Макароны! Ну ладно, пасту. Причем не в Италии, а в Испании. Мне бы, конечно, хотелось, чтобы он делал что-нибудь более романтичное, чем макароны. Однако он меня не спрашивает.
Этот парень истинный испано-литовец. Оказалось, что это отличное сочетание. По крайней мере для его бизнеса. При всем авантюризме, веселом нраве и легкости на подъем, доставшихся ему от испанской мамы, он по-прибалтийски спокоен, уравновешен и непроницаем. Не пылит.
Откуда у него практически русское имя я вообще, наверно, уже никогда не узнаю. Не могли же его родители, придумывая много лет назад сыночку имя, знать, что он поступит в университет в России. Не человек, а сплошное недоумение. Впрочем, ему на это глубоко наплевать. Артем хорошо знает русский язык, но говорит с сильным и совершенно очаровательным акцентом. Это подкупает. Не только меня, но и девок, постоянно вешающихся ему на шею. Фу, дуры!
Мы познакомились в самолете, по обыкновению. У меня, вообще, все знаковые знакомства происходят в авиатранспорте. На небесах! Мы летели в соседних креслах всего лишь три часа, но из самолета я вышла маниакально влюбленная и счастливая от этого.
С тех пор начались наши неровные отношения, доставляющие мне мучений наверно не меньше, чем радости.
Моя беда в том, что Артем живет в Испании больше и чаще, чем в России, и встречаемся мы крайне хаотично и нерегулярно. Для него, впрочем, это не беда, так как этот парень не напрягается кажется ни по какому поводу. Ко всему прочему мне до сих пор непонятен статус наших взаимоотношений. Иногда мне кажется, что он в меня влюблен по уши, а порой наступают периоды, когда я его и парнем-то своим могу считать чисто условно. По крайней мере, за два с лишним года знакомства ему еще ни разу не пришло в голову пригласить меня замуж.
Поэтому я живу как на вулкане. То мне кажется, мы что вот-вот мы воссоединимся навек, то мнится, что все кончено. И вообще, такое ощущение, что я то с испанцем встречаюсь, то с литовцем. У меня скоро головокружение начнется от всей этой кутерьмы.
Ладно, пора переходить к делу. К игре. Если вы помните, я уснула на полу в кладовке. Но потом проснулась, конечно же. Я, слава богу, еще не разу не уснула, чтобы потом не проснуться. Пусть это длиться подольше. Иногда отсутствие перемен это то, что надо.
Сима
В 10.00 начинается первое собеседование.
Передо мной первый участник Игры – Юля Симакина, или просто Сима. Мелкая до безобразия, голубоглазая блондинка с выдающейся для города Москвы грудью. Красивая, сексуальная и модно одетая. Поперек выдающейся груди на нарочито простенькой водолазке блестящими буковками-точками вышито «Версаче». В принципе ее грудь можно было и не украшать, она сама по себе явление значительное. Тюнинговав ее буковками, Юля сделала свою грудь самой заметной грудью в нашей Галактике. Видно, просто Москва ее не устраивает.
Мой взгляд ежеминутно спотыкается о поблескивающую грудь Юли, мешая проводить собеседование. Вчера, в очередной раз нарушив все договоренности, мне не позвонил мой парень, и я нахожусь в очередном пароксизме недовольства собой. А тут – нате, пожалуйста! – изящная Юля со своей сексуальной грудью, белокурыми волосиками, голубыми глазками и пухлыми губками, одним своим видом вызывает мысли о собственном несовершенстве.
Рядом с ней я кажусь себе неуклюжей и дурно одетой.
«Наверно, от мужиков отбоя нет», – думаю я с грустной завистью про Юлю, усилием воли переключая мысли со своей собственной персоны на собеседницу, и начинаю разговор.
Юлька волнуется, наверно, думает, что сейчас будет экзамен.
Отчасти так оно и есть. Но только отчасти. В течение ближайшего часа мне необходимо не только понять, что она хочет от лидерской программы, но и понять, насколько ей это важно. Если она пришла из любопытства или просто потусоваться в хорошей компании, то брать ее нельзя. Игра, при всей своей куражности – местами достаточно дискомфортное занятие, и глупо было бы выбирать ее только в качестве развлечения. А игрок, не готовый к вызовам самому себе, тянет назад всю команду.
Целый час мне необходимо быть требовательной, принципиальной, провокационной, но и мягкой одновременно. Чтобы лишний раз не вызывать сопротивления. Этого добра еще будет немерено. Мне же проще или по-соплежуйски, или, наоборот, убийственно. Совмещать можно, но сложно. То и дело теряю осознанность в этом вопросе и забываюсь. А уж в период личных неудач и вовсе хочется сучиться, а не любезничать.
Я вздыхаю и вновь переключаю внимание на собеседницу.
– Ну, рассказывай, – с улыбкой делаю я первый шаг навстречу.
– Чего? – смешно крутит круглыми глазами Юля.
– Зачем пришла.
– Эх, – вздыхает она. – Хочу, знаешь. Ну чтобы уже все было здорово-здорово.
Она ужасно искренняя и немного растерянная в этот момент, что вызывает симпатию.
– Ты уж конкретизируй. Максимально.
– Щас. Значит так. Хочу новую работу. Это раз. Хочу СРО с МММ. Это два. Ну и по мелочи. Фитнес, там, салоны, машинку новую, туе-мое.
– Ага. Туе-мое – это я более-менее понимаю. А что такое СРО с МММ?
– Сексуально-Романтические Отношения с Мужчиной Моей Мечты.
Я мысленно падаю под стол и валяюсь там в приступе смеха. Во дает! Вот это конкретизировала, дальше некуда. Сима улыбается, довольная произведенным эффектом.
– Сама придумала? – улыбаюсь я.
– Ага, – радостно кивает Сима.
– Ну ладно, давай писать подробно. Никаких проблем с Юлькой не возникает. Мы быстро записываем в ее лист обязательств, что она изменит в жизни за три месяца ЛП: какую работу найдет, с какой зарплатой, какую купит машину, сколько раз в неделю будет ходить в фитнес и салоны красоты и даже подробное описание МММ. И что будет делать, чтобы его найти. Оказалось, что для начала ей нужно расстаться со своим прежним возлюбленным, безнадежно женатым. Только вот пока не получается.
– Почему? – интересуюсь я.
– Вообще-то я уже сказала ему, что нам надо расстаться, – морщит носик Юлька.
– А он?
– Сказал «ладно», типа – «надо, так надо». Гад. Мог бы и поуговаривать.
– А в чем тогда проблема?
– Ну вчера опять начал приставать, целоваться полез. Ну я, в общем, не удержалась.
– А зачем ты с ним встретилась-то?
– Да у меня машина не заводилась, я ему позвонила, попросила помочь.
Вот сука!
Вытрясаю из нее обещание, что она все три месяца не будет обращаться к нему за помощью. Напоследок она бросает на все время Лидерской Программы курить и бонус-треком обещает не обижать маминого любимого кота.
– Круто, – откликаюсь я и, не выдержав, любопытствую: – А чем тебе кот помешал?
– Да носится она с ним как с писаной торбой! Приедет ко мне раз в месяц, – я ее свожу в кино, в больничку, а она уже обратно рвется: «Ой, у меня там Тимоша один!» Подумаешь, а я тут во множественном числе, можно подумать! Спрашиваю ее: «Мам, да что с ним будет-то?» – «Да как же, Юлечка, он же живой!» – «А я, мам, мертвая?» В общем, я ревную маму к коту, представляешь?
Какие смешные и трогательные мелочи! Юля очень смешно и долго рассказывает про ссоры с мамой из-за кота. Вертит глазами, изображает в лицах. Я смеюсь от всей души. Юлька вдруг перестает для меня быть модной куклой. Я даже грудь ее перестаю замечать. Оказывается, она умная девочка. Так сразу и не скажешь по внешности! Ну да, ну да, блондинка и вдруг умная, так не бывает. Сколько мусора в головах человека. Меня то есть.
Нет, правда, я пять лет работаю с людьми очень-очень разными. Однако по-прежнему предпочитаю считать красивых блондинок дурами. Почему? Да потому что если перестать так думать, то за счет чего я буду лучше их, подумайте?
Так все хорошо распределено – они красивые, я умная, а тех мужчин, которые почему-то выбрали их, а не меня, легко можно счесть недалекими. Потому что настоящие, сильные и умные мужчины должны выбирать женщин умных и свободных! Как я!
Жаль, что все это не имеет никакого отношения к реальности.
Попрощавшись с Юлькой, я решила немножко поплакать. Мне она очень понравилась. Вот беда-то, если уж она, такая красивая, да еще и умная вдобавок, не может найти свое счастье и страдает от одиночества, то на что рассчитывать мне, всего лишь умной и симпатичной? Да таких, как я, искателей счастья в Москве миллион!
Но тут вдруг позвонил мой любимый, и мое депрессивно-параноидальное настроение резко сменилось на идиотски-оптимистичное. У меня через полторы минуты очередное собеседование, поэтому мы успеваем лишь обменяться дежурными «как дела», после чего я обещаю ему позвонить, когда освобожусь.
То, что не удалось поговорить, – новость и плохая, и хорошая. Во-первых, я ужасно соскучилась и извелась от его молчания. Во-вторых, мне не терпится прояснить, почему он опять меня обманул. Я плохо переношу всяческий туман.
Однако вот и плюсы. Во-первых, пусть не думает, что я тут сижу и жду его звонка, маясь от безделья. Во-вторых, мне удалось не напороть горячку и не вылить на его голову ведро претензий.
А вдруг он звонил сказать, что между нами все кончено?! Эта мысль заставляет меня просто задохнуться от страха.
Саша
Пока я висну в воспоминаниях, в офис входит очередной собеседник. О, черт! Я даже с мыслями не успела собраться. Не говоря уже про чай, который мечтаю выпить чуть ли не с самого пробуждения.
Мой интервьюер и следующий игрок – 35 летний бизнесмен по имени Саша. Морда у него круглая, как пирожок в дорогом ресторане. Костюмчик типа «от Бриони». Аромат от… Ну и все такое прочее. Симпатичный. Хочется строить ему глазки. Я бы, может, и состроила вопреки правилам, но у него в анкете написано про наличие жены и двоих детей.
Хотя нет, не состроила бы. Потом проблем не оберешься. Я сейчас не женщина. Тренер.
Так что Саша спасен. С работой у него все отлично. Цель – выкупить вторую половину офисного центра. Первая ему уже принадлежит. К концу игры должен быть подписан преддоговор и внесен аванс. Сложности, которые необходимо преодолевать, наличествуют.
Вторая цель – увеличить поставки колбасы на 30 %. Куда и зачем – для меня непринципиально.
Главное, 30 % – это, с его слов, до фига.
– О'кей, заметано. Что с семьей?
– Семью проезжаем, – заявляет он.
– Как это – проезжаем? – удивляюсь я в ответ.
– Это мое личное дело.
Я тут же решаю, что его личная жизнь должна быть вписана в лист обязательств. Раз не хочет говорить, значит, все плохо. Пусть разбирается. Какой смысл идти в Игру и не решать самые острые вопросы жизни?
– Отнюдь. Ты участник игры, мы не можем играть в закрытую.
– Я не собираюсь посвящать всю толпу в свою личную жизнь.
В голосе звучит презрение, и в этот момент отчетливо видно, как он относится к «толпе» и кого в нее зачисляет. Черви, дада, знаем.
– Значит, ты не играешь, – я тут же упираюсь рогами в землю.
– Что? – не верит он своим ушам.
– Не играешь, – повторяю я вполне спокойно, хотя на самом деле я в бешенстве.
Меня задело. Что именно? Слова «серая масса»? Упс, да он их не говорил. Он сказал «всю толпу». Ага, значит, это я так услышала. Тогда это моя проблема, мистер, сорри. Думать некогда, может, потом додумаю. Мысли галопом проносятся в моей голове. Ладно, давай успокойся! Сдвигай уже свою парадигму персональную.
Я и в самом деле потихоньку успокаиваюсь. Ух, так быстро я еще не анализировала свои ошибки.
– Что значит «не играю»? – слышу я Сашин вопрос.
– Это значит, что я, к сожалению, не могу взять тебя в программу. Хотя считаю, что у тебя очень большой потенциал и ты был бы полезен для команды. – Я немножко продвигаюсь, успокаиваясь, к тому же мне жалко терять такого сильного игрока.
Ему на мои подвижки плевать.
– Мне необходимо поговорить с твоим начальством.
– Пожалуйста.
– С кем?
– Не знаю. Можешь с директором офиса. Саша мечется. В офисе-то никого еще нет.
А мобильные номера я не дам, конечно. Да впрочем, офис его ко мне отправит. А мне потом еще и втык дадут при случае. За то что я повелась на свои эмоции. Но мое решение будет принято в любом случае, у нас с этим четко, я отвечаю за Игру, мне и решать. «Так давай, – говорю я себе мысленно, – сдавайся. Гарри Поттер смог и ты сможешь».
– Саша, – вновь беру я инициативу, – послушай меня, пожалуйста, это очень важно.
– Ну, – снисходит этот упрямый сноб. Думает, что я испугалась.
– Ну, во-первых, этот вопрос буду решать в любом случае я. Работа нашей компании основана на доверии. И если бы мне не доверяли, я бы не проводила сейчас это собеседование. Понимаешь?
– Ну.
– И раз уж ты здесь, тебе необходимо соблюдать правила игры. Исключений мы не делаем.
Кроме того, поверь, я задаю тебе эти вопросы не из праздного любопытства. Нам нужны игроки, стремящиеся создать в своей жизни гармонию. Нет успеха в одной из сфер жизни – нет гармонии.
Слушает меня насупившись.
«Фу, Господи, ты видел какую гибкость я только что проявила? Пожалуйста, поставь мне там галочку какую-нибудь напротив моей фамилии».
После того как я сознательно меняю отношение к Саше, я и вправду начинаю испытывать к нему теплые чувства.
– Я хочу развестись, – неожиданно цедит Саша.
– Ну, и?
– Что «и»?
– Чего не разводишься?
– Ни фига себе! – искренне изумляется Саша. – У нас двое детей!
– Ну и что?
– То есть бросать жену с двумя детьми, по-твоему, нормально?
– А растить их в обстановке вранья и притворства нормально? А нервы мотать себе и жене нормально? Лучше уж развестись и воспитывать детей вместе, сохранив добрые отношения. Ты же папой не перестанешь быть после развода. Это единственная причина, удерживающая тебя от этого шага?
Я не случайно спросила. Врет он все. Не останавливают дети…
– Да не знаю даже.
– А кто у тебя жена?
– Хирург, – произносит он с гордостью.
– Ты говорил ей о своих сомнениях?
– Даже уйти пытался. Больше пары дней не получалось. Во-первых, надо квартиру искать. Во-вторых, сомнения гложут.
– Слушай, раз ты сам не знаешь, чего хочешь, предлагаю такой вариант. Ты делаешь выбор на два месяца. И следуешь ему неуклонно и последовательно, на все 100 %. По истечении двух месяцев оцениваешь, то ли это, о чем ты мечтал, и делаешь окончательный выбор.
– То есть?
– Ну, например, ты выбираешь развод. Объявляешь жене, что ты уходишь на два месяца, чтобы принять решение. Не ври только, скажи, что запутался и хочешь понять себя. И все. Живи так, словно это окончательное и бесповоротное решение. Словно ее больше никогда не будет в твоей жизни. Сними квартиру. Гуляй. Живи полной жизнью. Знакомься с девчонками. Только не трахай, пожалуйста, всех подряд. Впрочем, это твое дело, конечно. К жене тоже не лезь. Пусть живет как хочет. Не контролируй. С детьми встречайся, дружи. Мягко объясни им все по-честному.
– С ума сошла? Не поймут.
– Сколько им? – 9 и 11.
– Поймут, не держи их за идиотов.
– Ни фига себе план. – Саша ошеломлен кардинальностью подхода. – А еще каких-нибудь идей нет?
– Ну есть еще второй вариант.
– Какой? – с надеждой смотрит он на меня.
– Противоположный. Жить те же два месяца так, словно у тебя и мыслей о разводе не возникало. Выкладываться. Заботиться о ней. Как ее зовут хоть?
– Маша.
– Надо же. Заботиться о Маше. Делиться с ней радостями и горестями. Крепко обнимать и говорить нежные глупости. Не изменять. У тебя любовница есть?
– Не борзей.
– Ладно-ладно. – Я поднимаю вверх лапки. Действительно, нельзя же так сразу наизнанку человека выворачивать. Потом все равно узнаю.
– И по истечении двух месяцев опять же принять окончательное решение, – заканчиваю я мысль.
– Прикол.
– Да уж. Так себе прикол, конечно. Но может сработать.
Я опять вспоминаю своего бойфренда. Интересно, о чем он думает? Может, его тоже кидает из стороны в сторону и он не может принять решение. Хотя не похоже по нему. Рыба хладнокровная. А меня только колбасит от его приколов.
Саша быстренько выбирает второй вариант, и сразу с него словно груз сваливается. Лицо светлеет, тело выпрямляется, глаза блестят. Легче жить, когда есть решение и план действий.
Следующие полчаса мы увлеченно, голова к голове, расписываем, как Саша будет любить свою жену. В чем это будет проявляться. Цветы, понятное дело. Помощь по дому. Семейные походы в театр, кино, рестораны, клубы. Поездка вдвоем в Ригу. Почему в Ригу – выяснять некогда, видать, что-то связано. Праздничный ужин, приготовленный своими руками. Свечи, музыка.
– Не засыпать после секса, – вносит важную коррективу Саша.
– Совсем? – смеюсь я. Мне приятно его доверие.
– Ну, не то чтобы уж совсем никогда. Семь раз из десяти, минимум пятнадцать минут, если Маша не уснет раньше.
– Ты что, засекать будешь?
– Нет, примерно.
– Только не делай, как по обязанности. Я про все, не только время после секса.
– Я понимаю. Мой выбор.
Вот и отлично.
На спорт, увлечения, занятия с детьми и прочие сферы жизни у нас не остается времени, я беру с Саши обещание, что он напишет все максимально честно и подробно. Мы обнимаемся на прощание и расстаемся, довольные друг другом и проведенным с пользой временем.
Я благодарна ему за доверие, хотя знаю, что столкнемся лбами мы за три месяца еще не раз.
Он уходит, я задумываюсь. Что задело меня на собеседовании? Где мое больное место?
Света
Я не успеваю толком проанализировать свое поведение, как входит очередной игрок. Не видать мне чая сегодня как своих ушей! Он грезится мне – сладкий от меда, крепкий, горячий, с долькой лимона. Смягчает мою уставшую от разговоров глотку, питает глюкозой утомленный мозг, подбадривает организм, насыщая кровь витамином С.
Боже, спаси меня от галлюцинаций, авитаминоза и гипогликемии!
Следующий игрок-девушка – бледная спирохета. Света-спирохета. Я ее помню, конечно, как и многих, с тренинга. Иногда бываю в зале.
Света – тихая тихушница. Бухгалтер в компании мужа. Вокруг белого лица без признаков косметических средств висят тусклые редкие волосы. Спина сутулая, тело худое и длинное. Одежда ничем не примечательна.
Впрочем, глазки у Светы живые и блестящие. Это немаловажно. Зачем в Игре спирохеты с потухшими глазами? Им не то что на других, на себя-то наплевать. А тут есть хоть какая-то надежда.
Тихонько поздоровавшись в самом начале, она села и больше не издала не звука, терпеливо пережидая мои изучающие взгляды, воспоминания, поток мыслей.
– Ну как? – задаю я вопрос, чтобы хоть что-то произнести.
– Что как? – пугается она.
Действительно, вопрос не вполне адекватный. Словно она агент 007, вернувшийся с ответственного задания.
– Я имела в виду как дела, для чего ты в Игре?
– А… Ты знаешь, у меня довольно много задач. Во-первых, я собираюсь открыть свою фирму. Бухгалтерскую. Я хороший бухгалтер. Во-вторых, мне надо наладить такие отношения с мамой, чтобы она чаще сидела с моей дочкой и не чувствовала при этом, что ее используют. В-третьих, купить машину-жука. В-четвертых, наверно, все-таки развестись с мужем. Я еще не решила точно. Страшно остаться одной, с малышкой и без поддержки. Если решу развестись, то нужно найти любимого человека. Вообще-то, мне очень нравится один парень, но он друг моего мужа, я не уверена, что это этично. И что я ему нравлюсь, тоже не уверена. Вот. Ну и по мелочи, – улыбается она, несмело поднимая на меня глаза.
Ни фига себе! Вот это спирохета. Света произнесла это все в форме монолога, нерезко, но сильно… Голос у нее негромкий, и говорила она с остановками, словно подвергая проверке чувствами произносимые слова, размышляя, улыбаясь своим мыслям, хмуря брови. Эмоционально.
Я тут же проникаюсь симпатией, хотя меня по-прежнему бесит ее внешний вид.
После того как все вышеперечисленные цели расписаны по шагам, я ей предлагаю поработать над своей внешностью.
– А что? – пугается она.
– Ничего. Куда ты собралась в таком виде? Волосы как пакля, бледная, сутулая.
Света смеется, хотя видно, что ей неприятно. Глазки стали влажными. Я сделала ей больно и у меня тоже откликается болью, стеснением в груди. Эх, надо было как-то помягче. Но зато так уж наверняка.
– А как быть? – Света справляется с чувствами.
– Ну, советчиков у тебя будет хоть отбавляй. Одна Юля Симакина чего стоит. Знаешь ее?
– Да, мы тренинг вместе проходили. Красивая.
– Вот подойди и спроси, как ей это удается. Юлей, конечно, не станешь, но измениться можно сильно. Тогда и про парня любимого можно подумать подробнее.
Мы вписываем ей в лист обязательств макияж, маникюры, салоны, стилиста и т. д. Кроме красоты, это очень сильно про любовь и уважение к себе, а это нас всем не лишнее, и Света с этим согласна.
После чего тепло прощаемся, и она убегает, вдохновленная перспективами.
Мне она понравилась. В ней есть внутренняя сила, но не такая, как у бизнесмена Саши, а совсем иная по энергии. Теплая.
Чай с лимоном
У меня перерыв. Ура! Я бегу обнимать пришедшую Ленку и пить чай. Все происходит так, как я мечтала. Счастье наступает с первым глотком горячей сладкой жидкости и разливается по всему тщедушному тельцу. Я очень худая, если что, и мне это нравится. Я роняю тельце на диван и принимаюсь болтать.
Через полкружки меня выносит с дивана со страшными воплями – я совсем забыла про своего ненаглядного! Как я могла? Лихорадочно набираю номер и, пока гудки гудят мне в ухо, перевожу дух. Надо быть в форме.
– Привет, малыш, – спокойно говорю я, – извини, занята была, не могла позвонить.
– Жаль, – так же спокойно отвечает он, – мне неожиданно выдалась командировка, и я проездом в Москве. Мог бы подъехать на часик, увидеться с тобой. Но сейчас уже поздно, у меня регистрация через сорок минут. Сижу в Шереметьево. Можешь, конечно, приехать очень быстро, поцеловать. У меня подарочек маленький для тебя.
– Я не могу – у меня собеседование через 45 минут.
– Ну дело твое.
Он тоже в форме, да получше моей. Я валюсь на диван и кусаю кружку с чаем. Лена подходит и мягко вынимает кружку из моих рук. Ну что, блин, за жизнь?! Кружку и ту искусать не дают.
Я уверена, что он там, в аэропорту, никаких кружек не кусает, сидит, спокойно пьет кофе. Та невозмутимость и уравновешенность, за которые я его и полюбила, порой выводят из себя. Козел! Я тут страдаю…
– Как надоела ты уже со своими страданиями, – стонет Лена.
– Не говори.
– Так брось его!
– Не могу. У меня любовь.
– А! Ну тогда да, конечно, продолжай страдать.
Добрая Ленка. Сразу приводит в чувство.
Страдать в нашей компании считается неприличным. Я же чемпион компании по этому виду спорта. Наверное, я истинная русская, невзирая на совершенно дикую смесь кровей в моем организме. Носитель менталитета, духа и культуры. И душа моя от страданий облагораживается ежечасно. Уже облагородилась до неузнаваемости.
А вообще, кроме шуток, я заметила, когда мне долго очень-очень больно, я начинаю бережнее и снисходительнее относиться к окружающим. То есть обычные повседневные переживания – не в счет, должно быть самое настоящее страдание с веской причиной, бессонными ночами, исхуданием и прочими атрибутами. А от мелких неприятностей я только нервной и зубатой становлюсь.
Лена мне, конечно, не поверит, если я ей все это расскажу. Не говоря уже про всех остальных. Они и так считают, что я много всякой чепухи придумываю. Придется соблюдать корпоративную культуру – быть легкой и радостной.
– Ладно, Ленка, – говорю я, допивая чай, – обещаю, что страдаю еще десять минут, а потом становлюсь радостной, легкой, открытой, гибкой… Умной постараюсь. Какой еще надо?
– Терпеливой. У тебя через двадцать минут собеседование с Анжелой.
– Могла бы и не говорить, – вздыхаю я, – незачем омрачать жизнь заранее.
– Ну, ты там давай настраивайся.
– Я тебе не радиоприемник. Может, не возьмем ее?
– Ну я уж не знаю. На меня не перекладывай свои решения.
Маленькая Ленка встает из-за стола, подходит и целует меня в макушку. Видно, ей меня все же жалко. Я тут же начинаю плакать, и мне становится легче. Счастье, что я женщина и мне обществом разрешены слезы. Много слез. Общество сделало нам всем большое одолжение. Бедные мужики, как они живут без этого?
Анжела – редкостная сука, хитрая, циничная, лживая. Локомотив на полном ходу. Переедет и не заметит. Собеседование меня утомило до крайности. Всю дорогу она пыталась меня убедить, что работа рекламного агента и честность – понятия несовместимые. Мужиков тоже надо брать силой и хитростью, а вы как думали?
И устала я, кстати, от собеседования как собака. Словно энергию высосали. Так что она еще и пылесос.
Почему я ее взяла? Я увидела в какой-то момент нашего разговора, что она простая женщина, которая, так же как и я, и Юлька Симакина, и как множество других знакомых моих девчонок, мечтает о любви, семье, счастье. Просто она добивается своего счастья теми методами, которым ее научили.
Несколько минут во время собеседования она позволила себе быть трогательной и уязвимой, и я приняла решение в этот момент. Мне стало ее жалко. С ней будут, конечно, проблемы, не сомневаюсь. Ну что ж, мы не ищем легких путей. Не лишать же ее счастья ради личного комфорта. В крайнем случае, потом выгоним.
Вообще-то это, безусловно, подстава с моей стороны. Подставила я, в первую очередь, участников Игры – им с ней три месяца в одной программе жить.
Насчет личного комфорта я погорячилась, конечно. Игра – это явно не про комфорт!
Это вулкан, гейзер, землетрясение души, наводнение чувств, беготня тела, злость, восторг, экстаз, нежность – все что угодно, только не спокойная жизнь. Впрочем, при внешней активности, внутри вполне может воцариться тишина и спокойствие, и это тоже результат, да еще какой!
Лично мне раз после окончания очередной Игры требуется лечь на затылок и лежать неподвижно. Выползать из дому лишь для того, чтобы добрести неспешно до ближайшего, самого обычного магазина, купить нормальных человеческих продуктов, сварить себе курочку, то-се… Мой организм, воспитанный в умеренном психологическом климате, хочет побыть в мещанстве и болоте. Никуда не бежать, ничего не достигать, не сворачивать героически никаких гор.
Впрочем, больше чем на неделю-другую меня не хватает. Становится скучно.
Игроки чувствуют что-то похожее. Неделю спят, восстанавливая нервную систему, а потом вдруг начинают носиться. Сначала в основном кругами, как охотничьи собаки. Впрочем, в течение года все налаживается, новые знания и острый ум начинают применяться довольно прагматично и эффективно. Именно в этот период у большинства игроков в жизни происходит ракетный старт.
Три дня собеседований пролетают как одно. Двоих – незрелого пацана и высокомерную 38-летнюю пенсионерку, которая сама не знает, зачем ей это нужно, – я решаю не брать, все остальные подходят.
Все остальные – это шесть мужчин, шесть женщин и три капитана. Студенты, менеджеры, бизнесмены, рекламщики, рестораторы. Токарей и слесарей нет. Я не расстроена – их никогда нет.
Я иногда думаю – почему? Наверно, они живут в своем мещанском болоте и никуда не стремятся.
Приходят с завода, едят борщ, пьют пиво с чипсами у экрана телевизора. Наступает ночь, они хватают за жопу свою скво в бигудях, трахаются и засыпают. Чтобы утром проснуться и опять пойти на завод.
Такие вот мысли – первый признак наступления звездной болезни. Как правила, события после появления таких мыслей начинают развиваться стремительно. Если я начинаю считать себя не такой, как все, думать о том, что Бог наделил меня необыкновенными способностями, я лучше токарей и слесарей, и прочую ахинею, значит, болезнь прогрессирует. Вскоре после этого жизнь хватает меня за жопу и с размаху бьет мордой об асфальт. Даже не оттрахав перед этим.
За день до старта
Итак, вот он – список тех, кто собирается покорять вершины.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА И ИСПОЛНИТЕЛИ.
КАПИТАНЫ.
НАСТЯ. Светлые мягкие волосики и улыбка. Добрая, милая, нежная девушка лет двадцати пяти. Ей всех всегда жалко. Она любит убеждать, уговаривать. На мой взгляд, ей не хватает требовательности, но она об этом знает, и значит, это уже вопрос ее требовательности к себе.
Она сильно удивила меня на собеседовании.
– Зачем тебе квартира? – спросила я у нее, услышав, что покупка жилья – одна из ее личных целей.
Конечно же я ожидала услышать что-то типа: «Как зачем? Чтобы жить там с мужем и дочкой и чувствовать себя комфортно, спокойно и уверенно». Однако ответ был другим.
– Мне ребенка не дают усыновить. Нужна жилплощадь.
– Какого ребенка?
– Ну обычного, из детдома.
– Ты хочешь усыновить ребенка?
– Да, девочку.
– Зачем? – спросила я.
– Чтобы у нее были мама и папа, – удивилась Настя.
Действительно, тупой вопрос.
ВЕРА. Упертая и формальная до мозга костей бизнес-тетка, ближе к тридцати.
Ее цель – повысить продажи в компании и не более шести раз за три месяца поругаться с мужем. Учитывая ее руководящий характер и то, что муж и сам всем начальникам начальник и мочалок командир, она прямо-таки собирается совершить подвиг. Очень четкая и требовательная. На нее можно положиться в том плане, что она абсолютно честна. Хорошо бы еще, чтобы она не убивала при этом.
А то иногда правдой, как огнеметом, выжигает.
Впрочем, у нее двое великолепных, счастливых детей, и это оставляет надежду на то, что она умеет быть нежной.
АНТОН. Высокий симпатичный парень лет тридцати пяти. Распиздяй, каких свет не видывал.
На собеседовании я с ним помучилась. Он явно удивлен тем, что у нас новый координатор. До меня, еще когда Антон был игроком, координатором в компании работал Олег – мой ангел-инструктор. Олег – человек очень четкий, дисциплинированный и без сантиментов. Пожалуй, что и жесткий. Бывший военный, а это характеризует.
Приходит Антон на собеседование, а тут бабах – я сижу. Мало того, что непохожа на Олега ни с какой стороны характера, так еще и девушка.
Понял он, что придется подчиняться мне, загрустил. Мне показалось, что он даже какое-то неуловимое движение в сторону двери сделал.
– Может, передумаешь в капитаны идти? – поинтересовалась я на всякий случай.
– Скажешь тоже! – возмутился Антон.
– Я не шучу. Понимаешь, я демократичный координатор и всегда советуюсь с капитанами, но окончательное решение очень часто будет оставаться за мной. Твоему мужскому эго будет нелегко это переносить.
Я знаю, что он не уйдет, но лучше обо всем на берегу договориться.
– Справлюсь, – напевает Антон. Он уже реанимировался и развеселился.
– Точно?
– А что, даже прикольно. Это новый опыт в моей жизни. Девушка главней меня.
– Помочь?
– Чем?
– Словами.
– Ну?
– Я не девушка, я координатор.
– Да? – произносит Антон недоверчиво и в упор пытается разглядеть мою грудь. Она у меня конечно не как у Симы, но достаточна, чтобы разглядеть под любым свитером. Фигляр. – Что-то у меня недоверие к твоим словам.
– Ну это твои проблемы, – обрываю я, чтобы не засмеяться или не покраснеть. – Рассказывай, зачем пришел.
– Понравилось. Я решил передавать эту технологию новым людям. За свою игру я столько всего сделал, сколько за предыдущие три года никак не мог. Мне в компании прорыв нужен был на качественно новый уровень.
– Сделал? – уточняю я.
– В процессе, и критическую отметку уже прошел. Точку невозвращения.
– Что это?
– Ну знаешь, когда самолет разгоняется, он еще может вернуться до определенного момента, если что-то не так. И пилот до этой точки должен принять решение – взлетать или не взлетать. А когда самолет ее прошел – все. Теперь только взлетать, иначе вылетишь с поля. Это и есть точка невозвращения. Есть и другие точки.
– Ты что, пилот?
– Бывший.
Круто. Люблю пилотов. Слава богу, думаю я, разговорились по-нормальному, без стеба.
Я расспрашиваю его о целях, о работе, потом спрашиваю, что у него с личной жизнью.
– С какой целью интересуетесь?
– С корыстной.
– А… В процессе выбора. Кандидатуры есть, но пока ни одна не проходит по очкам.
– А почему в целях не поставил?
– Не актуально. Как встречу родную душу, так и женюсь. Гнать мне некуда.
И то верно.
Его, конечно, надо брать – он сильный человек. Да и весело будет.
Кроме того, мне кажется, он очень тонко чувствующий и стеснительный. Поэтому и прячется за юмором. Проверить это ощущение у меня еще будет время.
– Ну что, идем, капитан? – улыбаюсь я ему. – Чаю попьем.
– Идем. – Антон подает мне руку в знак партнерства, я ее пожимаю, и мы идем к Ленке, пить чай.
ИГРОКИ.
1. СВЕТА. Света-спирохета. Она решила все-таки восстанавливать отношения с мужем. В течение месяца. Случай, кажется, тяжелый, судя по ее рассказу. Муж просто ни во что ее не ставит, не считается с ней и, вообще, не уважает. Слава богу, она понимает, что сама ответственна за сложившуюся ситуацию. И за то, куда она будет двигаться.
2. АНЖЕЛА. Бедная злючка. Как ей живется на свете? В целях – объемы продаж и поиски единственного. Похудение – еще одна важная для нее цель. Мы подбираем ей систему. Если я еще пару лет поработаю координатором, то стану крупнейшим мировым специалистом по диетам и вообще здоровому питанию, которое на мой взгляд важнее и полезнее любых диет, – настолько это частая цель – похудение. Посмотрим. Хорошо все-таки быть щеклеей, порадовалась я. На родителей я уже за эту плоскую рыбы не обижаюсь. Прошло.
3. СОНЯ. Барби. Красивая и обаятельная девушка. Такая правильная, что тянет броситься в объятия Анжелы. Даже матом никогда не ругается. Уже год пытается бросить парня, с которым прожила до этого восемь лет. Парень влюблен, красив и богат. Но у нее нет любви. Вяло доживая, параллельно ищет нового, готова согласится на доход 15 000 долларов в месяц. Его доход, естественно. В целях – решение по поводу ухода или не ухода от парня и реализация решения, поиски работы и фитнес три раза в неделю. Меня конечно слегка вымораживает такой подход к поиску любимого, но я не лезу, не мне решать, как человек достигает своего счастья. Лишь бы оно правда было счастьем. Посмотрим.
4. ЕГОР. Двадцатипятилетний нигилист-малолетка с повышенным интеллектом. Закончил Стенфордский университет. Меня впечатлило. Имея небедных и чрезвычайно интеллигентных родителей, ходит в рванине, хотя и модной. Так он доказывает свою независимость от семьи, закормившей его нравоучениями и рекомендациями по выживанию в современном социуме. Чрезвычайно моторный и хаотичный. В целях – открыть свой бизнес: сайт по продаже дисков и комплектующих к компьютерам. Для этого нужны кредит, склад, курьер, машина. Одна из целей – раз в неделю ужинать с родителями.
5. МИША. Врач-травматолог. Добродушный увалень, немного не от мира сего, увлекающийся коллекционированием марок. Боится знакомиться с женщинами, а также автобусов, жуков и чего-то еще, я забыла. В целях у него общение с женщинами, естественно. И от мамы переехать, сохранив хорошие отношения. Это непростая цель. Я, умотавшая из семьи в шестнадцать лет, и не представляла раньше, в какую взаимную зависимость впадают дети и мамы, не разъехавшись вовремя. Порой у меня волосы дыбом встают от того, как двое самых близких людей портят друг другу жизнь, манипулируют, контролируют, играют в игры. Мамы перед угрозой потери контроля начинают скандалить, заболевать, привлекать родственников и психушку, отрекаться и прочее. Дети, привыкшие к опеке, постиранным носкам и горячим утренним пирожкам, отвыкают шевелить ручками-ножками-мозгами и принимать самостоятельные решения. Так что Миша поставил весьма серьезную цель. Я за него переживаю: он очень добрый, но инфантильный и весь какой-то немножко несуразный. Его мышление сильно отличается от нашего. И к тому же он врач. Совокупность перечисленного меня шокирует. Машина отечественного производства – тоже его цель. Ну да, кому половину офисного здания выкупить, кому жигули, это нормально. У каждого своя ступенька для роста, и это не только про деньги. И не столько про деньги.
6. САША. Колбасный король, владелец офисного центра, ресторана и еще каких-то непонятных заводов, карет, пароходов.
7. СИМА (она же Юля Симакина). Непонятно мне все-таки, почему у нее, такой красивой, умной и сексуальной, личная жизнь не складывается.
8. ДИМА. Владелец и руководитель компании по продаже спортивной техники. У Димы есть красивая невеста, которая терпеливо дожидалась его в коридоре на диванчике. После собеседования они поехали покупать колечки. Через три с половиной месяца у них свадьба. По заявлению жениха он пришел в игру для того, чтобы понять. Что-то он хочет понять. Не поймет ведь, а мы виноваты будем. Ну и ладно. Главное – парень хороший. Цели высокие поставил по бизнесу.
9. ИРИНКА. Совсем молодая девушка. Дурында, почти постоянно живущая за счет своих обожателей. Красивой не назовешь, но обаятельна не по-детски. Очаровательный ребенок, на которого трудно обижаться. Знает это и пользуется этим. Тем не менее она поставила цели по зарабатыванию денег. Семьсот долларов в месяц ее вполне устроят. Еще одна цель – помирить родителей, которые не разговаривают уже шесть лет. До такой степени, что, когда папа звонит Ирине, а трубку берет мама, он трубку бросает. И слышать они ничего друг о друге не хотят.
– Ты хочешь чтобы он в семью вернулся или как? – поинтересовалась я на собеседовании.
– Да нет, просто чтобы простили друг друга, ведь они столько лет вместе были. Они же оба мои родители. – У Ирки на глазках выступили слезы.
– Это непростая, наверно, цель, знаешь?
– Конечно. Я сделаю.
10. и 11. СЕВА и МАША. Совершенно неотделимые друг от друга муж и жена. Даже прошедшие поочередно собеседования слились в моем сознании в одно двухчасовое. Он – совладелец строительной компании, она домохозяйка. Ездят на «Мерседесе» бледно-зеленого цвета, что уже достаточно их характеризует. Бледно-Зеленый мерс, где они его нашли то?! Все собеседование и тот и другой жаловались мне друг на друга. Вернее, пытались жаловаться. У нас в компании это без толку. Ответ на любую жалобу один: «А ты-то сам как это создал?» Они часто спорят, при этом он приобретает самоуверенно-веселый вид, а она обижается и поджимает губы. Споры в большинстве случаев заканчиваются ссорами и скандалами, которые, в свою очередь, переходят в бурное примирение. По-моему, они нашли друг друга много лет назад совершенно неслучайно. Парочка пребывает в гармонии, вместе со всеми своими скандалами, истериками, ссорами и примирениями. Зато их шестнадцатилетняя дочь – образец принятия и спокойствия. Как это ей удалось? Маша собирается открыть свой бизнес – мойку автомашин с придорожным кафе. Мне представляется, что для нее, за все семнадцать лет замужества работавшей от силы лет пять бухгалтером, это малореальная задача. Исключительно в силу бессмысленности. Мне кажется, ей это не нужно, а нужно лишь доказать, что мы и сами с усами. Но она меня убеждает, что не может без этого жить, и я готова быть неправой. Впрочем она призналась, что хочет самоутвердиться. Я ее больше не отговаривала. Даже если для нее это лишнее – пусть сама поймет. Мы, люди, все равно друг друга не слушаем. Нам нужен опыт своих ошибок.
12. БОКОВ. Таинственный социальный работник. Чем занимается – понять трудно. Какие-то молодежные программы по развитию чего-то там. Живет с четвертой по счету женой. От всех предыдущих уже есть по ребенку, от четвертой скоро тоже будет. Всех жен любит, обо всех детях заботится. Первым женам оставил по квартирке, с четвертой мыкается по съемным. Денег вечно нет, машина – старая трахома. Похоже, честный и благородный человек, и бодрый боевой заучка.
Завтра старт. Я дико волнуюсь и звоню Артему за поддержкой. Что является конечно же бессмысленным поступком. Если мой персональный ресторан, занятие журналистикой и книгу-бестселлер он еще как-то переварил, то новая работа приводит его в недоумение. Причем, учитывая его хладнокровие, думаю, что недоумение – это крайняя степень проявления его негативных эмоций. То есть другой на его месте уже порвался бы на куски от бешенства. Или меня порвал.
– Зачем, объясни мне, пожалуйста, ты это делаешь? – уже, наверно, сотый раз спрашивает он меня.
– Ну мне нравится.
– Что значит – нравится? А ресторан?
– А ресторан – нет. Я управляющего наняла.
– Управляющий стоит столько же, сколько ты получаешь на своих тренингах. Коммерсант хренов.
– Ну, зато я, ничего не теряя, получаю значительно больше удовольствия. К тому же у меня миссия.
– Какая еще миссия?
– Ну предназначение. Создание в мире любви, радости и свободы.
– Ты что, дура?
– Нет, просто я смотрю на вещи немножко шире, чем некоторые очень умные. – Это я не выдерживаю и обижаюсь на «дуру».
– То есть я в твоем понимании ограниченный тип?
– Ну не то чтобы прямо вот так вот, – начинаю я юлить, – но ты сам подумай, ты же ничего не видишь, кроме своих макарон.
– Наташа, я макароны вижу достаточно редко. Их делают на заводе. Возят машинами. Продают на складах и в магазинах. Я же этой цепочкой руковожу. Для этого мне не нужно на них смотреть.
– Да какая разница. Я не о том. И вообще, я звонила за поддержкой.
– И что я могу сейчас сделать? Как помочь?
– Пожалеть. Меня колбасит.
– Что? Пожалеть? Как тебя жалеть, когда ты сама это все затеяла?
– Да какая разница? Я же не собираюсь передумывать! Ты не можешь просто сказать что-нибудь теплое, без дискуссий всяких?
– Могу. Ты моя маленькая.
– Спасибо.
– Пожалуйста, – он недоумевает, – это все?
– Ну, в общем, да, – вздыхаю я. Большего все равно не дождаться. – Пока.
– Пока.
Блин горелый, ну что непонятного-то?! Просто плакать хочется от бессилия. Мужики ничего не понимают. Хотя тут и понимать-то нечего. Никаких загадок. Я черным по белому сказала: «Пожалей!» Все, что мне надо, так это чтобы мне сказали: «Ты моя маленькая, я тебя очень люблю, обнимаю крепко, ты у меня самая замечательная!» Все! Они никогда не верят, что нам это может помочь.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/natasha-markovich/flutter-kruto-blin-hroniki-odnogo-treninga/?lfrom=334617187) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
КУПИТЬ И СКАЧАТЬ ЗА: 109.00 руб.
Сетевая библиотека