В 4:50 с вокзала Паддингтон
В 4:50 с вокзала Паддингтон
Агата Кристи
Мисс Марпл #8
Мисс Магликадди, пожилая дама, рассказывает своей подруге, что видела из окна поезда во время стоянки ужасную сцену: в окне вагона встречного поезда мужчина задушил молодую женщину. Поезда разъехались, а мисс Магликадди, чтобы понять, галлюцинация это или нет, остается рассчитывать только на помощь подруги.
Но подруга-то не простая, ведь зовут ее – мисс Джейн Марпл!
Агата Кристи
В 4:50 с вокзала Паддингтон
Список действующих лиц
Элспет Магликадди – из тех здравомыслящих дам, которые и в старости точно знают, что им случилось увидеть – а этой случилось увидеть убийство.
Джейн Марпл – божий одуванчик восьмидесяти лет с речью, полной обиняков, пристрастием к домашнему вину и чаепитию и тайной страстью к расследованию преступлений.
Люси Айлзбарроу – прислуга с оксфордским дипломом, расторопная, толковая, мастерица на все руки, мастерица потрафить всякому – от мала до велика, от выпивохи до балованного пса.
Эмма Кракенторп – почти что, хотя и не совсем, старая дева, которая делает вид, будто отец ее, Лютер, и в самом деле так немощен, каким хочет выглядеть.
Лютер Кракенторп – старый брюзга и скопидом, который коротал время, пересчитывая золотые соверены и тешась надеждой, что переживет трех своих сыновей.
Александр Истли – сын Брайена; считал, что йоркширский пуддинг – «просто класс», пирог на патоке – «обалденный», но «самое потрясное» – находка, которая станет уликой против убийц.
Д-р Куимпер – семейный врач, грубовато небрежный в обращении и с привычкой являться в дом, даже когда никто не болен.
Седрик Кракенторп – веселый художник богемного толка, предпочитающий жить на средиземноморском острове и обходиться без женщин, как он утверждал.
Гарольд Кракенторп – чинный господин из лондонского Сити, склонный, казалось, рассматривать убийство как злостное попрание чести своей фамилии.
Альфред Кракенторп – не то чтобы шельма, но востер – до того востер, что недолго и самому порезаться.
Брайен Истли – бывший летчик-испытатель, кавалер креста «За летные боевые заслуги», а между тем вел себя большей частью как потерянный мальчуган.
Инспектор сыскной полиции Дермот Краддок с нарочитой важностью предъявил малую часть фактов, выдавая их за истину в полном объеме.
Глава 1
Миссис Магликадди, тяжело дыша, поспешала по перрону вслед за носильщиком, который нес ее чемодан. Низенькая, полная миссис Магликадди – за долговязым и ходким носильщиком. Миссис Магликадди, обремененная к тому же бессчетными свертками на исходе дня, посвященного покупкам к Рождеству. Силы в забеге, таким образом, были неравны, и к тому времени как носильщик завернул за угол в конце платформы, миссис Магликадди все еще продвигалась по прямой.
На платформе № 1 в данный момент особой толчеи не наблюдалось, поскольку от нее только что отошел поезд, но за нею, на ничейном пространстве, бурлили встречные потоки, устремляясь сразу в нескольких направлениях: к дверям и из дверей метро, к камерам хранения, вокзальным буфетам, справочным бюро, информационным табло, от входа и к выходу, соединяющим вокзал с внешним миром.
Миссис Магликадди с ее поклажей пихали то туда, то сюда, но в конце концов она все же добралась до платформы № 3 и, положив один из пакетов у ног, стала рыться в сумочке, ища билет, дабы суровый страж в форменной куртке пропустил ее к поезду.
В эту минуту у нее над головой прорезался металлический, хотя и заученно учтивый голос:
– Поезд на Чадмут отправляется с третьего пути, время отправления 4.54, – возвестил он. – С остановками в Бракемптоне, Милчестере, Уэйвертоне, Карвил Джанкшен, Рокстере, далее – по всем пунктам. Посадка на Бракемптон и Милчестер в конце состава. Пересадка на Уэйнки в Рокстере. – Щелкнуло, и голос умолк, но тут же снова возобновил свой монолог, объявив, что в 4.35 на девятый путь прибывает поезд из Бирмингема и Вулвергемптона.
Миссис Магликадди нашла и предъявила свой билет. Страж пробил его, буркнув в напутствие:
– Направо – к хвостовым вагонам.
Миссис Магликадди заторопилась дальше и у вагона третьего класса обнаружила своего носильщика, который со скучающим видом стоял возле двери и глядел в пространство.
– Вам сюда, мадам.
– Я еду первым классом, – сказала миссис Магликадди.
– Так бы и говорили, – проворчал носильщик, смерив пренебрежительным взглядом ее серое в черное крапинку твидовое пальто почти мужского покроя.
Миссис Магликадди так и говорила, но предпочла не спорить на эту тему. Она отчаянно запыхалась.
Носильщик снова взял чемодан и зашагал с ним к соседнему вагону, куда в роскошном одиночестве и водворилась миссис Магликадди.
Поезд в 4.54 не пользовался большой популярностью: пассажиры первого класса охотнее ездили на утреннем скором, который шел быстрее, либо на поезде с вагоном-рестораном, отходящем в 6.40. Миссис Магликадди дала носильщику на чай, что было принято с разочарованием, явно означающим, что подобная мзда уместна более для пассажира третьего, но никак не первого класса. Миссис Магликадди, хоть и способна была не поскупиться на поездку с комфортом, после того как провела ночь в дороге из дому, а день – в беготне по магазинам, ни в коем случае не стала бы швыряться деньгами, когда речь шла о чаевых.
Она со вздохом устроилась на плюшевом диванчике и открыла журнал. Через пять минут раздался свисток и поезд тронулся. Журнал выскользнул из рук миссис Магликадди, голова ее поникла на плечо, минутки три – и ее сморил сон. Проспала она тридцать пять минут и проснулась освеженная. Поправила съехавшую набок шляпу, села прямо и стала смотреть в окошко, где мелькала, пролетая мимо, окрестность. Уже стемнело, день выдался хмурый, пасмурный – декабрьский денек; до Рождества оставалось меньше недели. В Лондоне было с утра темно и пасмурно, за городом – не лучше, хотя время от времени во мраке расцветали россыпи огней от встречных городков и станций.
– Чайку – обносим последний раз, – сказал проводник, рывком распахнув дверь в коридор и материализуясь, подобно джинну.
Миссис Магликадди успела откушать чаю в большом универсальном магазине и пока что не нуждалась в подкреплении. Проводник проследовал дальше по коридору, монотонно издавая свой клич. Миссис Магликадди с довольным видом оглядела полку, на которой покоились ее многочисленные свертки. Прекрасные личные полотенца по смехотворной цене – и как раз то, что нужно Маргарет, духовое ружье для Робина и кролик для Джин – тоже бесспорная удача, да и вечерний жакетик для нее самой таков, что лучше и желать нельзя, и тепленький, и в то же время нарядный. А уж пуловер для Гектора… Приятно было отметить про себя, сколь разумен выбор ее покупок.
Она удовлетворенно снова перевела взгляд на окошко – мимо, со скрежетом, от которого задребезжали стекла, а она невольно вздрогнула, пронесся встречный поезд. Лязгая на стрелках, они миновали станцию.
Внезапно, по всей видимости повинуясь семафору, поезд замедлил ход. Полз несколько минут с черепашьей скоростью, стал, потом опять тронулся вперед. Мимо проехал еще один встречный, правда уже не так оголтело, как первый. Они опять набирали скорость. В эту минуту к ним, описав пугающе крутую дугу, приблизился другой поезд, идущий в том же направлении. Какое-то время оба состава шли бок о бок, поочередно слегка обгоняя друг друга. Миссис Магликадди из своего окошка смотрела в окна вагонов шедшего рядом поезда. Большей частью шторки были опущены, но иногда ей удавалось разглядеть людей, сидящих внутри. В поезде было совсем свободно, многие вагоны пустовали.
В какой-то миг, когда два поезда, казалось, стояли рядом неподвижно, в одном из вагонов взлетела кверху шторка. Взору миссис Магликадди буквально в считанных футах от нее открылся освещенный вагон первого класса.
Вдруг она охнула, задохнулась и машинально привстала с места.
В вагоне спиной к окошку, а значит и к ней, стоял мужчина. Руки его сомкнулись на шее женщины, стоящей перед ним, и он неторопливо, сосредоточенно душил ее. Глаза у женщины выкатились из орбит, лицо побагровело, налилось кровью. Потрясенная миссис Магликадди видела, как наступил конец: тело под руками мужчины обмякло и осело вниз.
В это мгновение поезд миссис Магликадди вновь сбавил ход, меж тем как соседний стал набирать скорость. Он вырвался вперед и через несколько секунд скрылся из вида.
Рука миссис Магликадди сама собой потянулась к сигнальному шнурку, – и замерла в нерешительности. В конце концов, что толку поднимать тревогу в том поезде, которым едет она сама? Ужас того, что ей привелось увидеть на таком близком расстоянии и при столь необычных обстоятельствах, сковал ее оцепененьем. Необходимо было что-то делать, и немедленно, но что?
Дверь в купе отворилась, вошел кондуктор.
– Попрошу ваш билет.
Миссис Магликадди очнулась.
– Только что задушили женщину, – заговорила она возбужденно. – В поезде, который сейчас нас обогнал. Я сама видела.
На лице кондуктора изобразилось сомнение.
– Простите, сударыня?
– Какой-то человек задушил женщину! В поезде. Я это видела – вот отсюда.
Она показала на окно.
Сомнение на лице кондуктора обозначилось еще явственнее.
– Задушил? – переспросил он недоверчиво.
– Да, задушил! Говорю вам, я сама видела. Вы должны что-то срочно предпринять!
Кондуктор деликатно кашлянул.
– А вы не думаете, сударыня, что, может быть, вздремнули и, так сказать… – Он тактично оставил фразу неоконченной.
– Я действительно вздремнула, но если вы полагаете, что это мне приснилось, то очень ошибаетесь. Сказано вам, я это видела!
Взгляд кондуктора упал на раскрытый журнал, лежащий на сиденье. Там на картинке мужчина душил девушку, а другой мужчина грозил парочке с порога револьвером.
– И вы не допускаете, сударыня, – сказал он рассудительно, – что незаметно задремали за чтением увлекательного рассказа и спросонья немножко перепутали?
Миссис Магликадди перебила его.
– Я видела это, – сказала она. – Наяву, как сейчас вижу вас. Глядела из окна в окошко поезда, который шел рядом, и там какой-то мужчина душил женщину. Я хочу знать одно – что вы намерены предпринять в связи с этим?
– Видите ли, сударыня…
– Вы ведь намерены, надеюсь, что-то предпринять?
Кондуктор обреченно вздохнул и посмотрел на часы.
– Мы ровно через семь минут прибываем в Бракемптон. Я доложу о том, что вы мне сказали. В каком направлении следовал тот поезд?
– В нашем, естественно. Что я, по-вашему, могла бы все это разглядеть, если б он пролетел в ином направлении?
Кондуктор, судя по выражению лица, был склонен думать, что миссис Магликадди вполне способна по своей прихоти разглядеть что угодно и где угодно. Но продолжал держаться вежливо.
– Можете на меня положиться, сударыня, – сказал он. – Я доложу о вашем заявлении. Не скажете ли мне ваше имя и адрес на всякий случай…
Миссис Магликадди назвала ему адрес, по которому предполагала находиться в ближайшие несколько дней, дала и свой домашний адрес в Шотландии – он все записал. После чего удалился с видом человека, который исполнил свой долг, успешно справившись с трудным экземпляром проезжего люда.
Миссис Магликадди осталась сидеть нахмурясь с ощущением смутной неудовлетворенности.
Можно ли в самом деле рассчитывать, что кондуктор сообщит кому следует о ее заявлении? Или он просто хотел ее успокоить? Нетрудно догадаться, сколько разъезжает по железной дороге дам почтенного возраста, твердо убежденных, что раскрыли коммунистический заговор, подвергаются смертельной опасности, лично видели летающую тарелку и секретный космический корабль и желают объявить об убийстве, которое никогда не совершалось. Если он просто отмахнулся, отнеся и ее к подобному разряду…
Поезд замедлил ход, проезжая стрелки, мимо поплыли яркие огни большого города.
Миссис Магликадди открыла сумочку, вытащила из нее одну из квитанций – ничего другого не нашлось – торопливо настрочила шариковой ручкой записку на обратной стороне, вложила в пустой конверт, который по счастью оказался при ней, заклеила и надписала его.
Поезд медленно поравнялся с платформой, запруженной людьми. Привычный вездесущий голос вещал:
– Поезд на Милчестер, Уэйвертон, Рокстер и далее до Чадмута со всеми остановками прибывает на первый путь, отправление в 5.38. Вниманию пассажиров: посадка на Маркет-Бейсинг производится с платформы номер три. Поезд до Карбери со всеми остановками отправляется от первой платформы.
Миссис Магликадди озабоченно рыскала глазами по перрону. Такое количество пассажиров, и так мало носильщиков. А, вон один стоит! Она властно подозвала его:
– Носильщик! Будьте добры, сейчас же отнесите вот это начальнику станции.
Она отдала ему конверт, сопроводив его шиллингом.
После чего со вздохом откинулась на спинку дивана. Что ж, она сделала, что могла. В голове с мимолетным сожалением мелькнула мысль о шиллинге. За глаза хватило бы и шести пенсов…
Ей вновь представилась сцена, которую она невольно подглядела. Кошмар, сущий кошмар! Никто не назвал бы миссис Магликадди слабонервной, и все же она передернулась. Как странно, как непостижимо, что с ней, Элспет Магликадди, должно было случиться такое. Ведь не взлети кверху шторка вагонного окна… Определенно то была рука судьбы.
Это судьба, что ей, Элспет Магликадди, выпало стать свидетельницей преступления. У нее плотнее сжались губы.
Прощальные возгласы, свистки; захлопали, закрываясь, двери. Ровно в 5.38 поезд плавно отошел от станции Бракемптон. Через час пять минут он остановился в Милчестере.
Миссис Магликадди собрала свои свертки, взяла чемодан и сошла на перрон. Огляделась. Мысленно укрепилась в ранее вынесенном суждении, что не хватает носильщиков. А тех, какие есть, занимают, кажется одни лишь мешки с почтой да багажные вагоны. Предполагается, по-видимому, что в наши дни пассажиры обязаны сами тащить свои чемоданы. Ну, ей-то свой чемодан не донести, плюс зонтик и все эти пакеты. Придется ждать. Спустя какое-то время носильщик все-таки нашелся.
– Вам на такси?
– Меня, наверное, будут встречать.
У выхода водитель такси, следящий за вокзальными дверьми, шагнул вперед.
– Вы будете не миссис Магликадди? – молвил он с мягким местным выговором. – Ехать в Сент-Мэри-Мид?
Миссис Магликадди подтвердила, что это она. Носильщик получил за труды не бог весть сколько, но достаточно. Машина, унося миссис Магликадди с ее чемоданом и свертками, покатила в вечернюю мглу. Ехать было девять миль. Миссис Магликадди сидела прямая и напряженная, дожидаясь минуты, когда сможет дать волю переполняющим ее чувствам. Но вот такси выехало на знакомую деревенскую улицу и остановилось наконец у нужного дома; миссис Магликадди вылезла из машины и по мощенной кирпичом дорожке направилась к двери. Открыла старушка горничная; шофер внес вещи в дом. Миссис Магликадди, не задерживаясь в прихожей, прошла прямо к открытой двери в гостиную, где ее ждала хозяйка, хрупкая, сухонькая дама преклонных лет.
– Элспет!
– Джейн!
Они поцеловались, и миссис Магликадди, без всяких предисловий и околичностей, выпалила со стоном:
– Ох, Джейн, при мне только что совершилось убийство!
Глава 2
I
Верная взглядам, усвоенным еще от бабки и матери – что благовоспитанную особу не выведет из равновесия ни испуг, ни удивление, – мисс Марпл лишь подняла брови и покачала головой.
– Какое потрясение для тебя, Элспет, и как это неожиданно. Я думаю, ты мне должна не мешкая все рассказать.
Миссис Магликадди того только и желала. Позволив хозяйке дома подвести себя ближе к камину, она села и, стянув перчатки, стала во всех красочных подробностях излагать происшедшее.
Мисс Марпл слушала с неотрывным вниманием. Когда же наконец миссис Магликадди сделала передышку, она с решимостью проговорила:
– По-моему, милая, сейчас тебе самое лучшее пойти наверх – снять шляпу, умыться с дороги. А там поужинаем, и за столом не будем касаться этой темы. Займемся ею основательно после ужина и обсудим со всех сторон.
Миссис Магликадди согласилась. Дамы поужинали, обсудив за едой различные стороны жизни, как она протекает в деревне Сент-Мэри-Мид. Мисс Марпл упомянула, что по общему мнению новый органист не внушает доверия, поведала о недавнем скандале, связанном с аптекарской женой, проехалась насчет вражды между школьной директрисой и местным культурным центром. Затем разговор перешел на садоводство.
– От пионов, – говорила, вставая из-за стола, мисс Марпл, – никогда не знаешь, чего ждать. То ли он тебе примется – то ли нет. Зато уж если приживется, то будет с тобой, как говорится, до гроба, а сорта нынче выведены удивительной красоты.
Они опять расположились у камина, мисс Марпл достала из углового буфета две рюмки старинного стекла, а из другого буфета – бутылку.
– Кофе тебе нынче на ночь противопоказано, Элспет, – сказала она. – Ты и так перевозбуждена – что неудивительно – и, вероятно, не уснешь. Рекомендую рюмочку домашнего цветочного вина, а попозже, пожалуй, – чашку ромашкового чая.
Не встретив со стороны миссис Магликадди никаких возражений, мисс Марпл налила в рюмки вино.
– Джейн, – сказала миссис Магликадди, отпивая первый глоток, – ты ведь не думаешь, правда, что мне это приснилось или померещилось?
– Нет, конечно, – без колебаний отозвалась мисс Марпл.
У миссис Магликадди вырвался вздох облегчения.
– А вот кондуктор, – сказала она, – подумал. Хотя и вежливо, но все же дал понять…
– Что, я считаю, вполне естественно в подобных обстоятельствах. История звучит достаточно неправдоподобно. Тем более человек совсем тебя не знал. Нет, я-то ничуть не сомневаюсь, что ты действительно видела то, о чем рассказываешь. Случай из ряда вон выходящий, но ничего невозможного в нем нет. Помню, я и сама с интересом отмечала, когда бок о бок с моим поездом шел другой, до чего ярко и живо видны картинки того, что происходит в соседнем вагоне. Раз, помнится, какая-то девчушка, играя с плюшевым мишкой, взяла вдруг и запустила им в толстяка, спящего в углу – тот подскочил, возмущенно озираясь, а остальных пассажиров явно разбирал смех. Я всех их видела так отчетливо, что после не затруднилась бы в точности описать, кто как выглядел и во что был одет.
Миссис Магликадди благодарно закивала головой.
– Именно так оно и было.
– Ты говоришь, мужчина стоял к тебе спиной. Значит, лица его ты не видела?
– Нет.
– А женщина, – можешь ты ее описать? Молодая? Старая?
– Моложавая. Лет что-нибудь тридцать – тридцать пять. Точнее определить не берусь.
– Красивая?
– И это тоже не скажу. Когда лицо все перекошено, тут, видишь ли…
– Да-да, – торопливо сказала мисс Марпл, – я понимаю. А одета?
– В меховое пальто, блеклый какой-то мех. И без шляпы. Светлые волосы.
– А о мужчине так-таки не припомнишь ничего определенного?
Миссис Магликадди помедлила, тщательно обдумывая свой ответ.
– Рост выше среднего и темные волосы, по-моему. На нем было толстое пальто, так что какого он сложения судить трудно. Не слишком густо, правда? – прибавила она сокрушенно.
– Но уже кое-что. – После легкой заминки мисс Марпл продолжала: – У тебя в душе полная уверенность, что женщина была… мертва?
– Мертва, я уверена. У нее вывалился язык и… я не хотела бы…
– Да, разумеется, – быстро сказала мисс Марпл. – Не нужно. Утром нам, очевидно, станет известно больше.
– Утром?
– Что-то об этом, надо полагать, появится в утренних газетах. Мужчина напал на нее, убил и остался с трупом на руках. Что он должен был сделать? Можно предположить, что поспешил выйти на первой же остановке. Ты, кстати, не помнишь, вагон был проходной?
– Нет.
– Это, по-видимому, означает, что поезд был не дальнего следования. Почти наверняка с остановкой в Бракемптоне. Допустим, он сошел в Бракемптоне, а труп перед тем примостил на угловом сиденье, скрыв лицо за меховым воротником, чтобы подольше не обнаружили. Да, думаю, так он и поступил. Но в скором времени, понятно, труп все равно обнаружат, и в утренних газетах, надо полагать, почти наверняка появится сообщение, что в поезде найдено тело убитой женщины. Посмотрим.
II
Но в утренних газетах ничего не было. Удостоверясь в этом, мисс Марпл и миссис Магликадди кончили завтракать в молчании. Обе размышляли.
После завтрака пошли прогуляться по саду. Однако времяпрепровождение это, обыкновенно столь захватывающее, сегодня протекало как-то вяло. Мисс Марпл, правда, не преминула привлечь внимание приятельницы к новым и редким видам растений, пополнявшим ее альпийский садик, но держалась при том почти рассеянно. Миссис же Магликадди, в свою очередь, не отвечала против обыкновения на этот вызов перечнем собственных последних приобретений.
– Сад выглядит совсем не лучшим образом, – говорила все с тем же рассеянным видом мисс Марпл. – Доктор Хейдок категорически запретил мне нагибаться и становиться на колени, а много ли сделаешь, скажи на милость, если ни тебе нагнуться, ни стать на колени? Есть, конечно, старый Эдвардс, но этот апломб! Всегда с приходящими та беда, что они усваивают дурные привычки, чаепитие без конца, тут копнут, там ковырнут, а настоящей работы нет.
– Ох, понимаю, – отвечала миссис Магликадди. – Конечно, о том, чтобы мне запрещали нагибаться, речи нет, но все равно – в особенности после еды, а я к тому же пополнела… – она окинула взором свои обширные формы, – непременно расплачиваешься изжогой.
Наступило молчание, потом миссис Магликадди твердо ступила на дорожку и стала лицом к своему другу.
– Ну?
То было расхожее, незначащее словцо, но тон, каким оно было сказано, наполнил его значением, которое мисс Марпл прекрасно поняла.
– Да, знаю, – сказала она. Дамы обменялись взглядами.
– По-моему, – сказала мисс Марпл, – стоило бы сходить в полицейский участок, поговорить с сержантом Корнишом. Неглупый, выдержанный человек, я хорошо его знаю, а он – меня. Думаю, он прислушается к тому, что мы скажем, и передаст куда следует.
Соответственно, минут через сорок пять мисс Марпл и миссис Магликадди вели беседу со свежим, серьезным мужчиной лет тридцати или сорока, который внимательно их слушал.
Франк Корниш встретил мисс Марпл тепло и даже не без почтительности. Подвинув дамам стулья, он спросил:
– Итак, чем могу быть вам полезен, мисс Марпл?
– Пожалуйста, я бы просила вас послушать, что рассказывает моя приятельница миссис Магликадди.
И сержант Корниш стал слушать. По завершении рассказа он помолчал немного.
Потом сказал:
– Совершенно поразительная история.
Пока миссис Магликадди говорила, он незаметно приглядывался к ней.
Впечатление в целом сложилось благоприятное. Разумная женщина, способная четко излагать факты, не выдумщица, насколько можно судить, и не истеричка. Мало того, правдивость ее истории, кажется, не вызывала сомнений у мисс Марпл, а уж про мисс Марпл ему было все известно досконально. Мисс Марпл в Сент-Мэри-Мид знали все; внешне – божий одуванчик, дунь – и нет ее, но за этой видимостью – острый, ясный ум, каких поискать.
Он откашлялся и продолжал:
– Конечно, вы могли ошибиться – заметьте, я этого не утверждаю, но такая вероятность существует. Мало ли кто как развлекается. Не обязательно это должно быть серьезно и тем более – смертельно.
– Я точно знаю, что видела, – твердо сказала миссис Магликадди.
И будешь стоять на своем, мысленно заключил Франк Корниш, и я не удивлюсь, если правда, как бы дико она не выглядела, окажется на твоей стороне.
Вслух он сказал:
– Вы сообщили об этом начальству на железной дороге, пришли и сообщили мне. То есть сделали то, что и требовалось, – теперь, можете не сомневаться, я позабочусь, чтобы было назначено расследование.
Он сделал паузу. Мисс Марпл, довольная, тихонько кивала головой. Миссис Магликадди осталась не столь довольна, однако промолчала. Сержант Корниш – скорее не из корысти поживиться за счет чужих идей, а из желания услышать, что будет сказано – обратился к мисс Марпл.
– Допустим, все изложенное соответствует фактам, – сказал он. – Что в таком случае, по-вашему, произошло с трупом?
– Есть, как мне кажется, всего две возможности, – без колебаний отвечала мисс Марпл. – Первой приходит в голову, конечно, та, что тело оставили в поезде, только теперь это, по-видимому, исключается, иначе вчера же вечером его бы обнаружили либо кто-нибудь из пассажиров, либо железнодорожники на конечной остановке.
Франк Корниш кивнул.
– Единственное, что еще оставалось убийце, – это столкнуть где-нибудь по пути труп с поезда. Так он, должно быть, и лежит до сих пор на полотне, никем не замеченный, хоть это, признаться, представляется не слишком правдоподобным. Но иного способа поступить с ним просто нет, сколько я могу судить.
– В книжках пишут, что тело можно спрятать в сундук, – сказала миссис Магликадди, – но кто нынче ездит с сундуком – только с чемоданом, а в чемодан труп не уместится.
– Да, – сказал Корниш. – Согласен с вами. Труп, если таковой существует, должны были к этому времени обнаружить или обнаружат очень скоро. Я дам вам знать, если что-то произойдет, хотя, полагаю, вы и сами прочтете об этом в газетах. С другой стороны, может статься, что женщина, хоть и подверглась жестокому нападению, все-таки осталась жива. Может быть, ей хватило сил сойти с поезда самостоятельно.
– Без посторонней помощи едва ли, – сказала мисс Марпл, – а когда так, на это обратили бы внимание. Из вагона сходит мужчина, поддерживая женщину, которой, по его словам, стало худо.
– Да, такое не останется незамеченным, – сказал Корниш. – Или, если женщину нашли без сознания либо с тяжелыми увечьями в вагоне и отправили в больницу, это было бы также зафиксировано. Так что, думаю, можно не сомневаться – все это в очень скором времени станет вам известно.
Но день прошел, и следующий день… Вечером мисс Марпл получила от сержанта Корниша записку.
«В отношении того дела, по которому Вы ко мне обращались, проведено полное расследование, но безрезультатно. Не найден ни один женский труп. Ни в одной больнице не оказывали помощь женщине, чья внешность соответствует Вашим описаниям, не зарегистрирован ни один случай, когда женщина пострадала бы от нападения или занемогла, или сошла на станции, опираясь на мужчину. Смею уверить Вас, расследование проведено исчерпывающее. Выскажу предположение, что Ваша приятельница действительно наблюдала описанную ею сцену, но дело обстояло далеко не так серьезно, как она решила».
Глава 3
I
– Не так серьезно? Вздор! – сказала миссис Магликадди. – Это было убийство!
Она с вызовом подняла глаза на мисс Марпл, и мисс Марпл тоже отвечала ей взглядом.
– Ну же, Джейн, – продолжала миссис Магликадди. – Скажи, что все это ошибка! Что мне померещилось! Ты ведь это сейчас думаешь, верно?
– Ошибиться может каждый, – мягко отозвалась мисс Марпл. – Каждый, Элспет, даже ты. Это, я бы сказала, всегда полезно иметь в виду. И все же, знаешь, я склонна думать, что скорее всего ошибки не было. Ты читаешь в очках, но на расстоянии видишь превосходно, и то, что увидела, потрясло тебя до глубины души. Ты была определенно сама не своя, когда приехала.
– Такое никогда не забудешь, – с содроганием сказала миссис Магликадди. – К несчастью, не вижу, что я тут могу поделать.
– По-моему, – задумчиво сказала мисс Марпл, – ты ничего больше не можешь. – (Если бы миссис Магликадди следила за оттенками в голосе своего друга, от нее не укрылся бы легкий нажим на слово «ты».) – Ты сообщила о том, что видела, и служащим на железной дороге, и в полицию. Нет, что могла, ты сделала.
– В известном смысле для меня это облегчение, – сказала миссис Магликадди, – ведь я, как тебе известно, сразу же после Рождества собираюсь в гости к Родерику на Цейлон и никак не хотела бы откладывать свою поездку – я так ждала ее. Хотя, конечно, отложила бы, если б считала, что таков мой долг, – оговорилась она искренне.
– Я в этом уверена, Элспет, но, повторяю, все, что только в твоих силах, ты уже сделала.
– Очередь за полицией, – сказала миссис Магликадди. – И если в полиции собрались простофили…
Мисс Марпл решительно качнула головой.
– Да нет, – сказала она, – в полиции собрались не дурачки. Что лишь придает делу интерес, ты не согласна?
Миссис Магликадди взглянула на нее, не понимая, и мисс Марпл вновь уверилась, что ее приятельница – женщина похвальных убеждений, но начисто лишенная воображения.
– Невольно задаешься вопросом, что же произошло на самом деле, – сказала мисс Марпл.
– Ее убили.
– Да, но кто убил и почему, и что случилось с телом? Где оно сейчас?
– Это должна установить полиция.
– Правильно! Но не установила. Что означает, не так ли, что тот мужчина находчив – и очень. Я, знаешь, ума не приложу, – продолжала мисс Марпл, наморщив лоб, – куда он его подевал. Ты убиваешь в припадке ярости женщину – а наверняка убийство было непредумышленное, – кто же станет заранее замышлять убийство при подобных обстоятельствах, за считаные минуты до большой станции. Нет, наверняка тут вышла ссора – из-за ревности, скажем, – такое что-нибудь. Душишь ее, стало быть, и оказываешься, как я говорила, с трупом на руках, а с минуты на минуту будет станция. Тогда единственное, что тебе остается, – это, как я и говорила с самого начала, приладить тело на угловом сиденье в позе спящей, прикрыв ей лицо, а самому как можно скорее сойти с поезда. Другой возможности я не вижу. А между тем, она определенно была…
Мисс Марпл погрузилась в раздумье.
Миссис Магликадди дважды ей повторила одно и то же, пока она отозвалась.
– Туговата становишься на ухо, Джейн.
– Пожалуй, самую малость. Мне кажется, люди в последнее время не так четко выговаривают слова. Но это не значит, что я тебя не слыхала. Боюсь, я отвлеклась на минуту.
– Я только спрашивала, какие завтра поезда на Лондон. Если днем – тебе это как? Я еду к Маргарет, а она меня ждет к вечернему чаю, не раньше.
– Я подумала, ты не против поехать в 12.15? Перекусить мы могли бы пораньше.
– Разумеется, и…
Мисс Марпл продолжала, заглушая слова приятельницы:
– И еще я подумала, ничего, если ты опоздаешь к чаю у Маргарет – приедешь что-нибудь около семи?
Миссис Магликадди взглянула на нее с любопытством.
– Ты что это задумала, Джейн?
– Предлагаю, Элспет, поехать в Лондон вместе с тобой, а оттуда мы на том же поезде, который тебя привез, проедем до Бракемптона. Из Бракемптона ты вернешься в Лондон, а я повторю твой путь сюда. И, естественно, заплачу за билеты.
Миссис Магликадди оставила финансовую сторону вопроса без внимания.
– И на что же ты рассчитываешь, Джейн? Что случится еще одно убийство?
– Нет, конечно, – сказала мисс Марпл, уязвленная. – Но признаюсь, что хотела бы собственными глазами обозреть под твоим чутким руководством – как бы это поточнее выразиться… поле преступных действий.
Итак, назавтра мисс Марпл и миссис Магликадди сидели друг против друга в вагоне первого класса, отходящем в 4.54 из Лондона с вокзала Паддингтон. На вокзале сегодня, всего за два дня до Рождества, толпилось еще больше народу, чем в пятницу, но в поезде – по крайней мере в хвостовой его части – было сравнительно тихо и спокойно.
Ни один поезд в этот раз с ними не поравнялся, и ни одного они сами не нагнали. Время от времени мимо проносились поезда на Лондон. Два раза промелькнули мимо скорые, идущие в том же направлении, что и они. Миссис Магликадди, охваченная сомненьями, все время поглядывала на часы.
– Трудно сказать, когда именно… Знаю, что мы тогда только что проехали станцию.
Но станции они проезжали то и дело.
– Через пять минут будем в Бракемптоне, – сказала мисс Марпл.
В дверях показался кондуктор. Мисс Марпл вопросительно подняла брови. Миссис Магликадди покачала головой. Кондуктор был не тот. Он пробил им билеты и двинулся дальше, чуть сбившись с ноги, когда состав пошел на длинный поворот. Одновременно поезд начал сбавлять скорость.
– Очевидно, подъезжаем к Бракемптону, – сказала мисс Марпл. – Проезжаем окраины, по-моему.
Снаружи замелькали огни, дома, изредка в поле зрения попадали улицы и трамваи. Они все более замедляли ход. Залязгали стрелки.
– Еще минута – и приедем, – сказала миссис Магликадди, – а толку от этой поездки что-то не видно. Может быть, тебя, Джейн, она натолкнула на полезную мысль?
– Боюсь, что нет, – с сомнением в голосе отвечала мисс Марпл.
– Обидно, деньги ушли впустую, – сказала миссис Магликадди, хоть, впрочем, с меньшим неудовольствием, чем если бы платила за себя сама. Но в этом вопросе мисс Марпл оказалась тверда, как гранит.
– Все равно, – сказала мисс Марпл, – всегда хочется видеть своими глазами место, где что-то произошло. Мы опаздываем на несколько минут. Твой поезд в пятницу шел точно по расписанию?
– Кажется, да. Я, честно говоря, не обратила внимания.
Состав между тем медленно вползал в оживленную зону Бракемптонского вокзала. Хрипло вещал репродуктор, хлопали двери, открываясь и закрываясь, кто-то сходил с поезда, кто-то садился, по всей платформе туда и сюда спешили люди. Суета и оживление царили кругом.
Совсем просто убийце смешаться с такой толпой, думала мисс Марпл, уйти со станции в плотной гуще напирающих людей или даже пересесть в другой вагон и на том же поезде доехать до конечной остановки. Просто быть одним из множества пассажиров. А вот добиться, чтобы исчез труп – не так-то просто. Где-то он должен быть, этот труп.
Миссис Магликадди тем временем сошла и, стоя на платформе, говорила в открытое окошко:
– Ты береги себя, Джейн. Смотри не простудись. Сейчас коварное время года, а ты как-никак уже не молоденькая.
– Я знаю, – сказала мисс Марпл.
– И давай больше не волноваться насчет этой истории. Мы сделали все, что в наших силах.
Мисс Марпл кивнула головой.
– А ты, Элспет, не стой на холоде. Иначе сама простудишься. Ступай-ка выпей горячего чаю в буфете. Время есть, до отхода твоего лондонского поезда еще двенадцать минут.
– А что, пожалуй. Будь здорова, Джейн.
– Всего хорошего, Элспет. Счастливого Рождества. Надеюсь, ты застанешь Маргарет в полном порядке. Желаю тебе приятно провести время на Цейлоне и кланяйся от меня милому Родерику, если он еще помнит меня, в чем я сомневаюсь.
– Конечно, помнит прекрасно! Не ты ли выручила его каким-то образом, когда он учился в школе – что-то там приключилось, деньги стали пропадать из личного шкафчика. Такое не забывается.
– А, ты об этом! – сказала мисс Марпл.
Миссис Магликадди отвернулась от окна, паровоз дал свисток, поезд медленно тронулся. Мисс Марпл смотрела, как удаляется приземистая, плотная фигурка ее подруги. Элспет может отправляться на Цейлон с чистой совестью – она исполнила свой долг и не связана больше никакими обязательствами.
Поезд набирал скорость, но мисс Марпл не спешила откинуться на спинку сиденья. Она сидела прямо и напряженно думала. Высказываться мисс Марпл имела обыкновение туманно и многословно, но мысль у нее работала четко и ясно. Ей предстояло решить задачу – задачу, как вести себя в дальнейшем, и может показаться странным, но ей, подобно миссис Магликадди, тоже представлялось, что это вопрос долга.
Миссис Магликадди сказала, что они сделали все, что в их силах. Применительно к миссис Магликадди это было справедливо, но насчет себя мисс Марпл такой уверенности не ощущала.
Отчасти вопрос сводился к тому, чтобы использовать определенные способности, которыми ты обладаешь. В чем, не исключено, присутствовала, впрочем, доля самомнения. В конце концов, много ли она может сделать? Припомнились слова, сказанные подругой: «Ты как-никак уже не молоденькая…»
Бесстрастно, как генерал обдумывает план боевой операции или экономист оценивает возможности предстоящей сделки, мисс Марпл взвешивала и мысленно подсчитывала доводы за и против дальнейших действий.
Под рубрикой «за» оказались:
1. Мой богатый жизненный опыт и знание человеческой натуры.
2. Сэр Генри Клидеринг и его племянник (ныне, помнится, служит в Скотленд-Ярде), который как нельзя лучше проявил себя в связи с делом «Литтл-Паддокс».
3. Младший сын моего племянника Реймонда, Дэвид, который, если не ошибаюсь, работает на «Бритиш рейлуэйз» [1 - Сеть национализированных железных дорог.].
4. Гризельдин сынок Леонард, большой дока по части географических карт.
Мисс Марпл перебрала в уме эти плюсы и осталась довольна. Все они вкупе создавали необходимый противовес минусам – в частности, ее собственной физической немощи.
«Одно дело, – размышляла мисс Марпл, – когда можешь свободно перемещаться туда-сюда, расспрашивать, выведывать…»
Да, это был главный довод против – ее возраст и нехватка сил. Правда, для такого возраста со здоровьем у нее обстояло недурно, но правда и то, что старость есть старость. И если доктор Хейдок строго запретил ей работать в саду, он едва ли благословил бы ее пуститься на поиски убийцы. Ибо, в сущности, именно это она и замышляла – а тут была уважительная причина воздержаться. Потому что если до сих пор убийство, так сказать, вторгалось в ее жизнь непрошенно, то в данном случае она затевала его расследование по собственной инициативе. А между тем, не поручилась бы, что хочет этого. Она состарилась – состарилась и устала. Сейчас, в эти последние минуты утомительного дня, она была меньше всего расположена ввязываться в какую бы то ни было затею. Хотелось лишь одного: добраться до дому, подсесть к камельку с подносом, на котором ждет аппетитный ужин, и лечь спать, а назавтра провести денек в свое удовольствие, подстригая кое-что в саду, потихоньку прибираясь в доме, не нагибаясь, не напрягаясь.
«Стара я стала для новых приключений», – говорила себе мисс Марпл, рассеянно скользя взглядом по изогнутой линии насыпи за окном.
Поворот.
Что-то шевельнулось в мозгу. Сразу же, как только кондуктор пробил им билеты…
Это наводило на мысль. Только мысль, не более того. Совершенно иную мысль.
К лицу мисс Марпл прилил румянец. Усталость вдруг как рукой сняло!
«Завтра же утром напишу Дэвиду», – сказала она себе. И в тот же миг ей пришел на ум еще один ценный козырь. «Конечно же! Моя верная Флоренс!»
II
К осуществлению плана своей операции мисс Марпл приступила методично и с должной поправкой на такой фактор, как Рождество, определенно тормозящий ход событий.
Прежде всего написала внучатому племяннику Дэвиду Уэсту письмо, в котором, наряду с пожеланиями счастливого Рождества, содержалась настоятельная просьба о некоего рода информации.
По счастью ее, как и в прежние годы, пригласили на рождественский обед к приходскому священнику, где можно было подступиться с вопросами касательно географических карт к юному Леонарду, приехавшему на Рождество домой.
К картам, всем и всяческим, Леонард питал страсть. Почему вдруг старая дама обращается к нему с расспросами насчет крупномасштабной карты определенной местности, его не волновало. Он разразился целой речью о картах вообще и написал, которая в частности лучше всего подойдет для ее цели. Мало того, обнаружилось, что таковая имеется в его собрании, и мисс Марпл, пообещав обращаться с ней бережно и вернуть в положенный срок, получила ее во временное пользование.
III
– Карты? – сказала его мать Гризельда, все еще на удивление молодая и цветущая для этих ветхих стен и взрослого сына. – С чего бы это ей понадобились карты? То есть, я хочу сказать, для чего?
– Не знаю, – отвечал юный Леонард. – Она как будто не говорила ничего определенного.
– Любопытно… – сказала Гризельда. – Выглядит крайне подозрительно, на мой взгляд. Пора бы милой старушке в такие годы кончать этим заниматься.
Чем – этим, поинтересовался Леонард и получил уклончивый ответ:
– Да так, совать свой нос, куда не следует. При чем тут карты, хотела бы я знать?..
В должное время мисс Марпл получила письмо от любящего внучатого племянника Дэвида Уэста. Он писал:
«Дорогая тетя Джейн! Что это, интересно, ты затеваешь? Добыл для тебя нужную информацию. Мало-мальски подходящих поездов всего два – в 4.33 и в 5 часов. Первый из них – почтовый, с остановками в Хейлинг-Бродвее, Баруэлл-Хите, Бракемптоне и потом, до Маркет-Бейсинга, – везде. Пятичасовой – скорый из Уэльса на Кардифф, Ньюпорт и Суонси. Лондонский 4.54 может где-то по пути поравняться с первым, хотя в Бракемптон тот прибывает на пять минут раньше, а его самого прямо перед Бракемптоном обгоняет скорый. Чую, попахивает это все скандальчиком пикантного свойства, нет? Не углядела ли ты в проходящем мимо поезде, когда возвращалась после вылазки в город за продуктами, женушку вашего мэра в объятьях санинспектора? Но тогда почему так важно, какой это был поезд? Совместный уик-энд в Портколе, м-м? За свитер – спасибо. Как раз то, что нужно!
Что новенького в саду? Относительное затишье, предполагаю, в такое время года?
Всегда твой, Дэвид».
Мисс Марпл с улыбкой оценила стиль письма и сосредоточилась на содержательной его части. Миссис Магликадди определенно сказала, что вагон был не купейный. Стало быть, скорый на Суонси отпадает. Остается почтовый с отправлением в 4.33.
С неизбежностью намечались также новые поездки. Мисс Марпл повздыхала и стала готовиться.
В поезд на Лондон она, как и прежде, села в 12.15, но обратно, до Бракемптона, поехала не в 4.54, а в 4.33. Ничего примечательного в дороге не случилось, но кой-какие подробности заслуживали внимания. В поезде было сравнительно пусто – в 4.33 вечерний час пик еще не начинался. Из вагонов первого класса лишь в одном обнаружился пассажир – преклонных лет господин, погруженный в чтение журнала «Нью стейтсмен». В своем купе мисс Марпл ехала одна и на обеих остановках, в Хейлинг-Бродвее и Баруэлл-Хите, высунувшись из окна, наблюдала, как сходят и садятся пассажиры. В Хейлинг-Бродвее немного пополнились вагоны третьего класса. В Баруэлл-Хите они же слегка опустели. В вагоны первого класса не сел никто, а старичок с журналом сошел.
При подъезде к Бракемптону, когда поезд пошел на поворот, мисс Марпл поднялась и проделала маленький опыт – стала спиной к окну, опустив заблаговременно шторку.
Да, решила она, действительно: когда внезапно путь изгибается дугой и падает скорость, тебя с потерей равновесия от толчка отбрасывает к окну и шторка при этом свободно может взлететь наверх. Она вгляделась в темноту за окошком. Там было светлее, чем в тот раз, когда эти же места проезжала миссис Магликадди – едва лишь сгустились сумерки – но мало что было видно. Для полноценных наблюдений следовало ехать в дневное время.
Назавтра она села уже на ранний поезд, купила в городе (поцокав языком при виде цены) четыре полотняных наволочки, сочетая интересы расследования с пользой для домашнего хозяйства, и села на обратный поезд, отходящий с вокзала Паддингтон в 12.15. И снова оказалась одна в вагоне первого класса. «А все налоги, – размышляла мисс Марпл, – это из-за них. Никто не может позволить себе поехать в час пик первым классом, разве что бизнесмены. И то, вероятно, потому что могут отнести это на счет деловых издержек».
Минут за пятнадцать до остановки в Бракемптоне мисс Марпл достала карту, полученную от Леонарда, и начала обозревать окрестность. Она заранее очень тщательно изучила эту карту и, заметив название одной из станций, которую они проехали, сумела без труда определить, где находится, как раз когда поезд стал замедлять ход у поворота. Изгиб путей охватывал весьма обширный участок. Мисс Марпл, прилипнув носом к окошку, с неотрывным вниманием разглядывала местность внизу (поезд шел по довольно высокой насыпи). Так, переводя взгляд с пейзажа за окном на карту, и доехала до Бракемптона.
В тот вечер она отправила письмо на имя мисс Флоренс Хилл по адресу: 4 Мадисон-роуд, Бракемптон. А утром, посетив местную библиотеку, штудировала «Адресную книгу и географический справочник Бракемптона», а также краткую историю графства.
Пока ничто не вступало в противоречие с той неоформленной, смутной мыслью, что осенила ее давеча. То, что мелькнуло в ее воображении, не было несбыточно. Дальше этого она не пошла.
Между тем следующий шаг предполагал необходимость действий – активных действий – действий такого характера, на какие она сама была физически не способна. Дальше, если она желала найти своей теории реальное подтверждение или опровержение, ей было не обойтись без посторонней помощи. Вопрос только – чьей? Мисс Марпл перебирала в уме ряд имен и отвергала их по очереди, досадливо качая головой. Люди толковые, такие, на чью сообразительность она могла положиться, были все до единого слишком заняты. У каждого не только работа, большей частью ответственная, но и часы досуга расписаны, как правило, надолго вперед. Что же до бестолковых, хотя бы и располагающих свободным временем, – от этих, заключила мисс Марпл, попросту нет никакой пользы.
Обескураженная, все более досадуя, она рылась в памяти. Внезапно ее лоб разгладился. С губ ее сорвалось имя.
– Ну разумеется! – воскликнула мисс Марпл. – Люси Айлзбарроу!
Глава 4
I
В определенных кругах имя Люси Айлзбарроу уже снискало себе известность.
Люси Айлзбарроу было тридцать три года. Она окончила Оксфорд со степенью бакалавра и отличием первого класса по математике, блистательно одаренная, по общему признанию, – ей уверенно прочили успешную академическую карьеру.
Но Люси Айлзбарроу, помимо блестящих способностей к науке, обладала еще и добротным здравым смыслом. Она не могла не заметить, сколь скудно вознаграждается академическое преуспеяние. Ее нисколько не влекло к преподаванию и очень привлекало общение с натурами гораздо менее одаренными, чем она сама. Ей, словом, нравилось быть с людьми, самыми разными людьми, – только бы не одними и теми же все время. Кроме того, она, откровенно говоря, любила деньги. А чтобы заработать деньги, необходимо предложить то, на что есть спрос.
На что существует огромный спрос, Люси Айлзбарроу установила сразу – катастрофически не хватало умелых помощников по домашнему хозяйству. И Люси Айлзбарроу, к изумлению своих друзей и однокашников, ступила на поприще прислуги.
Ее ждал мгновенный и непреходящий успех. Теперь, по истечении нескольких лет, о ней знали повсюду на Британских островах. Было самым обычным делом, когда жены, обращаясь к мужьям, весело говорили: «Ну, все в порядке. Могу ехать в Штаты вместе с тобой. Я заполучила Люси Айлзбарроу!» Особенность Люси Айлзбарроу была та, что с ее появлением из дома бесследно исчезали заботы, тревоги и тяжелая работа. Все делала, предусматривала, устраивала Люси Айлзбарроу. Нельзя было вообразить такого, чего она бы не умела. Смотрела за престарелыми родителями, нянчилась с малыми детьми, выхаживала больных, божественно стряпала, прекрасно ладила со старыми, закоснелыми в своих привычках слугами, если таковые наличествовали (чего обыкновенно не бывало), знала, как найти подход к самым несносным, унимала неисправимых выпивох, до тонкости понимала обращение с собаками. А главное – не гнушалась никаким трудом. Драила полы на кухне, копала землю в саду, убирала за собаками – бралась за самую неблагодарную черную работу!
Среди прочего, она твердо держалась правила никогда не наниматься к одним хозяевам на сколько-нибудь длительное время. Обычный ее срок был две недели, в крайнем случае самое большее – месяц. Платить за этот срок приходилось бешеные деньги! Зато на две недели для вас наступала райская жизнь. Вы могли полностью расслабиться, съездить за границу, понежиться дома, делать, что душе угодно, зная, что в умелых руках Люси Айлзбарроу на домашнем фронте все пребудет в лучшем виде.
Естественно, спрос на ее услуги был колоссальный. Она могла бы при желании подрядиться хоть на три года вперед. Ей предлагали громадные деньги за согласие пойти на постоянную работу. Но идти на постоянную работу Люси не собиралась, как и связывать себя обязательствами более чем на полгода вперед. И даже в этих пределах она, неведомо для осаждающих ее клиентов, непременно оставляла свободные окна, получая таким образом возможность устраивать себе время от времени коротенькие и очень дорогие каникулы (поскольку ни на что другое ей тратиться не было надобности, а оплачивали и содержали ее по высшему разряду), а может статься, и принять незапланированное ранее предложение, которое пришлось ей по вкусу то ли своим особым характером, то ли просто «люди оказались симпатичные». Имея богатый выбор претендентов, алчущих ее услуг, она руководствовалась по преимуществу собственными предпочтениями. Одною лишь величиной состояния обеспечить себе услуги Люси Айлзбарроу было невозможно. Она вольна была выбирать придирчиво – так и поступала. Подобный образ жизни устраивал ее как нельзя более, служа ей неиссякаемым источником занимательных впечатлений.
Люси Айлзбарроу прочла письмо от мисс Марпл и перечла его снова. Они познакомились два года назад, когда писатель Реймонд Уэст пригласил ее ухаживать за своей старой тетушкой, которая как раз перенесла воспаление легких. Люси приняла это предложение и поехала в Сент-Мэри-Мид. Мисс Марпл очень ей понравилась. Что же до самой мисс Марпл, ей достаточно было увидеть из окна спальни, как грамотно Люси Айлзбарроу рыхлит грядку под душистый горошек – со вздохом облегчения она откинулась на подушки и ела потом вкусную легкую еду, которую ей подавала Люси Айлзбарроу, и слушала, приятно изумленная, рассказы своей старой брюзги-горничной, как та «научила мисс Айлзбарроу вышивать один узор, листочками, о каком она и слыхом не слыхала. Уж так-то после благодарила меня!» И удивила своего врача тем, как быстро поправилась.
В своем письме мисс Марпл спрашивала, не может ли мисс Айлзбарроу выполнить для нее некое поручение довольно необычного свойства. Нельзя ли им договориться о встрече с тем, чтобы это обсудить?
Люси Айлзбарроу, нахмурясь, задумалась на минуту. Честно говоря, время у нее было расписано полностью. И все же словечко «необычное» плюс впечатление от личности мисс Марпл перевесили – она тут же позвонила мисс Марпл, сказав, что приехать в Сент-Мэри-Мид не может, так как связана очередной работой, но завтра с двух до четырех свободна и готова встретиться с мисс Марпл там, где ей удобно в Лондоне. Она назвала свой клуб, не слишком презентабельного вида заведение, с одним преимуществом в виде нескольких темных рабочих кабинетов, которые обычно пустовали.
Мисс Марпл одобрила это предложение, и назавтра встреча состоялась.
После взаимных приветствий Люси Айлзбарроу повела свою гостью в самую темную из комнатенок.
– Я, как на грех, в ближайшее время довольно плотно занята, – сказала она, – но вы, может быть, скажете, что именно хотели бы мне поручить?
– Это, в сущности, совсем просто, – сказала мисс Марпл. – Необычно, но просто. Я хочу, чтобы вы нашли труп.
На секунду у Люси мелькнуло подозрение, что мисс Марпл тронулась умом, но она поспешила прогнать его. Уж кто-кто, а мисс Марпл была в абсолютно здравом уме. Она прекрасно знала, что говорит.
– И какой же труп? – с похвальным хладнокровием спросила Люси Айлзбарроу.
– Женский, – отвечала мисс Марпл. – Труп женщины, убитой, а точнее, задушенной в поезде.
У Люси слегка поднялись брови.
– Да, это и вправду необычно. Расскажите мне все.
И мисс Марпл рассказала. Люси Айлзбарроу слушала внимательно, не перебивая. Потом заметила:
– Все это держится на том, что видела ваша приятельница или, может быть, что ей привиделось…
Она не договорила и фраза прозвучала как вопрос.
– Элспет Магликадди не из тех, кто любит фантазировать, – сказала мисс Марпл. – И потому я верю ее словам. Другое дело, будь это, например, Дороти Картрайт. У Дороти всегда наготове занятная история, которой она сама нередко верит, и доля правды обыкновенно там присутствует, но никак не более того. Элспет же – такой человек, каким очень трудно убедить себя, что на свете вообще бывает что-то необычное, из ряда вон выходящее. Она совершенно не внушаема, не женщина, а каменная глыба.
– Понятно, – задумчиво сказала Люси. – Что ж, допустим, так оно и было. Но каким образом это касается меня?
– Вы произвели на меня очень большое впечатление, – сказала мисс Марпл, – а мне самой, понимаете ли, не хватает нынче сил и прыти бывать там и сям и многое делать.
– То есть производить дознание? Вы это имеете в виду? Но разве все это уже не проделала полиция? Или, по-вашему, проделала, но кое-как?
– Нет-нет, – сказала мисс Марпл. – Полиция все сделала как надо. Просто у меня есть своя теория о местонахождении тела. Ведь должно оно где-то находиться! Раз его не обнаружили в поезде, значит, как видно, столкнули или сбросили оттуда, но и на путях его тоже не нашли. Тогда я проехала тем же маршрутом и посмотрела, нет ли места, где труп могли сбросить с поезда, но так, что он оказался не на путях – и такое место есть. Не доезжая до Бракемптона железная дорога делает большой крюк по гребню высокой насыпи. Если сбросить тело на повороте, когда состав кренится набок, оно, по-моему, как раз и скатится с насыпи вниз.
– Но ведь и в этом случае его нашли бы, даже там?
– Да, верно. Его кто-то должен был забрать. Но мы дойдем до этого, дайте срок. Вот это место – здесь, на карте.
Люси нагнула голову, стараясь рассмотреть, куда указывает палец мисс Марпл.
– Сейчас здесь окраина Бракемптона, – продолжала мисс Марпл, – но первоначально это был загородный дом с обширным парком и усадьбой, которые существуют и поныне, нетронутые, но теперь окруженные кольцом новостроек и небольших пригородных домов. Называется усадьба Резерфорд-Холл. Построена в 1884 году богачом-фабрикантом по имени Кракенторп. Сын того первого Кракенторпа, старый человек, живет там до сих пор – с дочерью, как я понимаю. Добрую половину имения огибает железная дорога.
– И вы хотите, чтобы я – что?
Мисс Марпл отвечала без промедления:
– Хочу, чтобы вы поступили туда работать. Кругом стон стоит, что негде добыть квалифицированную помощь по хозяйству. Так что, полагаю, для вас это не составит труда.
– Да, это, наверное, будет нетрудно.
– Мистер Кракенторп, говорят, слывет среди местных жителей изрядным скрягой. Если вы согласитесь на маленькое жалование, я берусь вам доплачивать, и общая цифра будет, думаю, повыше средней по нынешним меркам.
– Плата за сложность задачи?
– Скорее, за опасность. Не исключено, что она может оказаться опасной. Справедливость требует, чтобы я вас предупредила.
– Не уверена, – сказала задумчиво Люси, – что мысль об опасности способна отпугнуть меня.
– Я и не думала, что отпугнет, – сказала мисс Марпл. – Не того вы десятка человек.
– Считали даже, чего доброго, что она меня соблазнит? Мне в жизни редко приходилось сталкиваться с опасностью. Но вы действительно верите, что это может быть опасно?
– Кто-то очень успешно совершил преступление, – пояснила мисс Марпл. – Ни шума в прессе, ни конкретных подозрений. Пришли две старушки с мало правдоподобной историей, полиция провела расследование и не нашла ей подтверждений. В итоге – тишь да гладь. Не думаю, что этому кому-то, кто бы он ни был, понравится, если начнут ворошить это дело, – в особенности если вам будет сопутствовать удача.
– Что мне, собственно, высматривать?
– Любые следы возле насыпи – клочок одежды, сломанный куст – в таком духе.
Люси кивнула.
– А потом?
– Я буду тут же, поблизости, – сказала мисс Марпл. – В Бракемптоне живет моя бывшая прислуга, верная Флоренс. Много лет ухаживала за стариками родителями. Теперь обоих похоронила и пускает к себе жильцов – публика самая порядочная. Я договорилась, что поживу у нее. Она будет заботиться обо мне неусыпно, а я рассудила, что лучше мне находиться неподалеку. Рекомендую вам упомянуть, что у вас в этом районе живет старушка тетка и вы подыскиваете себе место где-нибудь в пределах досягаемости, а одно из ваших условий – приемлемое количество свободного времени, чтобы ездить ее навещать.
Люси снова кивнула головой.
– Я собиралась послезавтра в Таормингу, – сказала она. – Но с каникулами можно повременить. Только больше трех недель мне не выкроить. После все мое время занято.
– Трех недель должно хватить с лихвой, – сказала мисс Марпл. – Если ничего не разведаем за три недели, можем смело похоронить всю эту историю как дурное наваждение.
Мисс Марпл уехала; Люси, поразмыслив немного, позвонила в бракемптонское бюро по найму прислуги, которым заведовала ее хорошая знакомая. Объяснила, что ищет место в этом районе, чтобы побыть невдалеке от своей «тетушки». После того как не без труда и с изрядной долей изобретательности она отвергла несколько привлекательных вакансий, был назван Резерфорд-Холл.
– Вот это, похоже, как раз то, что требуется, – твердо сказала Люси.
Из бюро позвонили мисс Кракенторп, мисс Кракенторп позвонила Люси.
Через два дня Люси выехала из Лондона и взяла путь на Резерфорд-Холл.
II
Сидя за рулем своей маленькой машины, Люси Айлзбарроу въехала в высокие и внушительные чугунные ворота. Сразу же за воротами стояло небольшое строение, первоначально задуманное как сторожка, а ныне донельзя запущенное вследствие то ли военной разрухи, то ли хозяйской нерадивости, трудно сказать. К дому, петляя в густых и сумрачных зарослях рододендрона, вела длинная подъездная аллея. У Люси невольно перехватило дыхание при виде этого дома, похожего на Виндзорский замок в уменьшенных размерах. Каменные ступени у парадной двери нуждались в уходе, посыпанный гравием полукруг дорожки был зелен от неполотой травы.
Люси потянула за старомодную кованую скобу, резкий звон колокольчика отозвался эхом внутри и замер. Дверь отворила неряшливо одетая женщина и, вытирая руки фартуком, подозрительно оглядела ее.
– Это вас дожидают, что ли? – сказала она. – Мисс Какбишьбарроу, Сама сказывала.
– Совершенно верно, – сказала Люси.
В доме стоял лютый холод. Провожатая провела Люси по темному холлу и открыла дверь с правой стороны. За дверью, к легкому удивлению Люси, оказалась вполне симпатичная гостиная: много книг, стулья с веселой кретоновой обивкой.
– Пойти доложить Самой, – сказала женщина и, бросив на Люси неприязненный взгляд, удалилась, закрыв за собой дверь.
Через несколько минут дверь снова отворилась. С первого же мгновения Люси поняла, что Эмма Кракенторп ей нравится. Средних лет женщина, внешне – ничего особенного, не красавица, но и не дурнушка, одета по сезону и по возрасту: твидовая юбка, свитер, темные волосы зачесаны назад со лба, прямой взгляд карих глаз и очень приятный голос.
– Мисс Айлзбарроу? – Она протянула Люси руку.
Вслед за тем на лице ее отобразилось сомнение.
– Не уверена, – сказала она, – такое ли, право, у нас место, какое вы себе подыскиваете? Мне, понимаете ли, нужна не экономка, чтобы руководить и надзирать. Мне нужен кто-то, кто будет работать.
Люси высказалась в том смысле, что это и есть большей частью то, что людям требуется.
– Знаете, – продолжала извиняющимся тоном Эмма Кракенторп, – многие, судя по всему, считают, что достаточно кое-где смахнуть пыль, и этим их обязанности исчерпываются, но вытереть пыль я и сама могу.
– Я понимаю, – сказала Люси. – Нужно готовить, стирать, содержать дом в порядке, загружать топку в бойлерной. Не беспокойтесь. Этим я и занимаюсь. Я не боюсь никакой работы.
– Дом у нас, к сожалению, большой и неудобный. Мы, понятно, используем только часть жилых помещений – то есть мы с отцом, я хочу сказать. У него не слишком благополучно со здоровьем. Образ жизни мы ведем крайне скромный, на кухне пользуемся обычной плитой. У меня есть еще братья, но они здесь бывают не часто. Есть две приходящие женщины: по утрам приходит миссис Киддер и три раза в неделю – миссис Харт, чистить медь и тому подобное. У вас что, своя машина?
– Да. Если некуда ставить, может побыть и под открытым небом. Ей не привыкать.
– Что вы, кругом тьма старых конюшен. С этим проблем не будет. – Она на мгновение нахмурилась. – Айлзбарроу – довольно необычная фамилия. Мне кто-то из друзей – не Кеннеди ли? – рассказывал про некую Люси Айлзбарроу.
– Да. Я у них работала в Северном Девоне, когда миссис Кеннеди рожала.
Эмма Кракенторп улыбнулась.
– Я знаю по их словам, какое для них наступило блаженное время, когда вы там всем заправляли. Но у меня составилось впечатление, что ваши услуги стоят страшно дорого. Та цифра, которую называла я…
– Меня вполне устраивает, – сказала Люси. – Дело в том, что мне нужно место как раз где-нибудь под Бракемптоном. У меня здесь старушка тетка в тяжелом состоянии после болезни, и я хочу быть там, откуда до нее легко добраться. Так что деньги в данном случае не главное соображение. Хотя не работать вовсе я не могу себе позволить. Мне только важно иметь днем какие-то свободные часы.
– Это пожалуйста! Хотите, каждый день от полудня до шести?
– По-моему, идеально.
Мисс Кракенторп слегка замялась.
– Мой отец старый человек и с ним бывает… трудновато. Он придает большое значение бережливости и может подчас сказать такое, что люди обижаются. Мне не хотелось бы…
Люси поспешно вставила:
– Я привыкла иметь дело с пожилыми людьми, притом самого разного склада. И мне всегда удается прекрасно с ними ладить.
Лицо Эммы Кракенторп прояснилось.
«Сложности с папенькой! – заключила мысленно Люси. – Ручаюсь, что старичок – сатрап и деспот».
Ей отвели большую мрачную комнату, которую изо всех своих силенок тщетно старался обогреть маленький электрокамин, потом водили по всему дому, огромному и нескладному. Проходя мимо одной из дверей в холле, они услышали рык:
– Это ты, Эмма? Новая девица с тобой? Веди сюда, я хочу взглянуть на нее.
Эмма, вспыхнув, виновато покосилась на Люси.
Они вошли в комнату. Темные бархатные шторы, узкие окна, скупо пропускающие свет, обилие тяжелой викторианской мебели красного дерева.
Старый мистер Кракенторп полулежал в инвалидном кресле, прислонив к нему сбоку трость с серебряным набалдашником.
Это был крупный, но исхудалый мужчина – кожа на нем обвисла складками. Бульдожье лицо с воинственным подбородком. Густые темные с проседью волосы и маленькие подозрительные глазки.
– А ну-ка, покажитесь, барышня.
Люси, не поведя и бровью, приблизилась с улыбкой.
– Рекомендую вам кое-что усвоить с самого начала. То, что мы живем в большом доме, еще не значит, что мы богаты. Мы не богаты. Живем просто, слышите? – просто! С представлениями о всяческих роскошествах являться сюда не стоит. Треска ничем не хуже палтуса, и зарубите себе это на носу. Я не терплю расточительности. А если и живу здесь, то потому, что этот дом построен моим отцом и он мне нравится. Умру – тогда пускай продают его, коли им вздумается, а уж что вздумается, это как пить дать. Семья для них – пустой звук. Дом хорошо построен, добротно, и кругом своя земля. Ограждает нас от посторонних. Принесла бы большие деньги, если пустить под строительство, но это только через мой труп. Меня отсюда не выкурить – разве что вынесут ногами вперед.
Он уставился на Люси свирепым взглядом.
– Ваш дом – ваша крепость, – сказала Люси.
– Смеетесь надо мной?
– Вовсе нет. Мне кажется, это так интересно – жить в настоящем загородном имении, когда кругом – город.
– Вот именно. Отсюда ни одного дома не видно – вы оглядитесь! Луга, коровы пасутся, – и это прямо в центре Бракемптона. Бывает, что донесется шумок от уличного движения, когда ветер с той стороны, а так – как была деревня, так и осталась. – И без передышки, тем же тоном, прибавил, обращаясь к дочери: – Иди позвони этому остолопу доктору. Скажешь, что от последнего лекарства никакого проку.
Люси и Эмма вышли.
– И не впускай сюда эту дуру вынюхивать пыль, – закричал он им вслед. – Все книги мне переставила!
Люси спросила:
– И давно мистер Кракенторп хворает?
Эмма отвечала уклончиво:
– О, уже не первый год… А вот здесь у нас кухня.
Кухня оказалась громадной. Исполинских размеров плита стояла холодная и ненужная. Рядом с ней скромненько притулилась обыкновенная, современного производства.
Люси осведомилась, когда в доме едят, обследовала кладовую.
– Теперь я все знаю. Не беспокойтесь. Предоставьте все мне.
В тот вечер Эмма Кракенторп, поднимаясь к себе в спальню, вздохнула с облегчением.
«Правду говорили Кеннеди. Она – чудо», – сказала она себе.
Люси встала наутро в шесть часов. Прибралась в доме, почистила овощи, накрыла стол, приготовила и подала завтрак. Вдвоем с миссис Киддер застлала постели, и в одиннадцать часов села с нею на кухне пить крепкий чай с печеньем. Миссис Киддер, смягчась под двойным воздействием крепкого, сладкого чая и того факта, что Люси «не строит из себя», позволила себе посплетничать.
– Как есть истинный сквалыга. Уж чего только Сама не натерпелась от него! Но при всем том безответной ее не назовешь. Если надо, умеет стоять на своем. Когда наезжают господа, следит, чтобы их кормили по-людски.
– Господа?
– А как же. Семья-то была многодетная. Старший был мистер Эдмунд, его убили на войне. Дальше – мистер Седрик, он живет где-то за границей. Неженатый. Картины рисует в чужих краях. Мистер Гарольд, тот живет в Лондоне, дела ведет в Сити, женился на графской дочке. Есть еще мистер Альфред, обходительный такой, но он у них вроде как паршивая овца, случались с ним неприятности, и не раз, ну, и потом мистер Брайен, муж мисс Эдит – до чего милый человек! Она который год как померла, так он к семье прилепился, чисто родня. А еще – барчук, сынишка мисс Эдит, Александр. Он сейчас в школе, но всегда часть каникул проводит здесь – мисс Эмма души в нем не чает.
Люси мотала на ус эти сведения, не забывая потчевать их поставщицу. Наконец миссис Киддер нехотя поднялась из-за стола.
– Славно мы с вами нынче утро провели, – сказала она озадаченно. – Не хотите, подсоблю чистить картошку?
– Уже почищена.
– Ну, вы и мастерица управляться с делами! Что же, тогда я пошла, все одно делать больше нечего.
Миссис Киддер удалилась, и Люси, пользуясь свободной минутой, выскребла кухонный стол, у нее руки чесались сделать это с самого утра, но пришлось отложить, иначе миссис Киддер – а это, строго говоря, входило в ее обязанности – могла обидеться. Затем она начистила до зеркального блеска серебро. Приготовила ланч, убрала со стола, помыла посуду и в два тридцать приготовилась выступить на разведку. Все нужное для чая, включая сандвичи, хлеб и масло, заранее собрала на подносе и накрыла влажной салфеткой, чтобы не заветрилось.
Сначала, как поступил бы всякий новый человек, она прошлась по парку. В огороде на кое-как ухоженных грядках росли немногочисленные овощи. Теплицы были в плачевном состоянии. Дорожки повсюду заросли сорняками. Отсутствием сорняков и приличным состоянием мог похвастаться лишь цветочный бордюр возле дома – Люси догадывалась, что по нему прошлась Эммина рука. Садовник, древний, полуглухой старик, больше делал вид, что работает. Люси поговорила с ним приветливо. Выяснилось, что он живет в домике сразу за большим конюшим двором.
От конюшего двора через парк уходила огороженная по обе стороны аллея и, нырнув на задворках в арку под железной дорогой, впадала в узкий проселок.
То и дело, с промежутком в несколько минут, по путям над аркой с грохотом проносился состав. Люси смотрела, как, круто сворачивая на дугу, огибающую имение Кракенторпов, поезда сбавляют скорость. Пройдя сквозь железнодорожную арку, она вышла на проселок. Вид он имел почти нехоженый. По одну сторону тянулась насыпь железной дороги, по другую – высокая ограда, из-за которой торчали заводские строения. Люси шла по проселку, покуда он не вывел ее на улицу, застроенную невысокими домами. Невдалеке, вероятно, на главной улице, раздавался шум оживленного уличного движения. Люси посмотрела на часы. Из ближнего дома вышла женщина, и Люси остановила ее.
– Простите, вы не скажете, есть тут рядом телефон-автомат?
– На почте, как дойдете до угла.
Поблагодарив ее, Люси продолжала свой путь, и он действительно привел ее к почте, совмещенной с магазином. У стены внутри стояла телефонная будка. Люси зашла в нее и позвонила. Попросила позвать мисс Марпл. Сердитый женский голос отрезал:
– Она отдыхает, и беспокоить ее я не собираюсь! Ей нужно отдыхать – она старый человек. Что передать ей, кто звонил?
– Мисс Айлзбарроу. И нет никакой надобности беспокоить ее. Просто скажите, что я приехала, все идет хорошо, а когда будет что-то новое, я сообщу.
Она положила трубку и пошла назад в Резерфорд-Холл.
Глава 5
I
– Ничего, если я немного помахаю клюшкой в парке? – спросила Люси.
– Да, конечно! Вы увлекаетесь гольфом?
– Играю очень средне, но стараюсь поддерживать форму. Как вид физических упражнений, это приятнее, чем просто пешие прогулки на заданное расстояние.
– Здесь, кроме как у нас, и прогуляться негде, – прорычал мистер Кракенторп. – Сплошь тротуары да жалкие халупы величиной с курятник. Зарятся на мою землю, чтобы еще таких же понастроить. Но не получат, пока я жив. А я умирать им на радость не намерен. И слово мое крепко! Не дождутся от меня такой радости!
Эмма Кракенторп уронила примирительно:
– Полно тебе, отец.
– Знаю, о чем они мечтают и чего дожидаются! Все до единого! И Седрик, и Гарольд, хитрый лис с постной рожей. А что до Альфреда, то удивительно, как это он до сих пор не попробовал угробить меня собственноручно. Хотя не поручусь, что не попробовал – тогда, на Рождество. С чего бы вдруг мне сделалось так худо? Старина Куимпер просто пришел в недоумение. Подъезжал ко мне с тактичными вопросами.
– У всех, отец, время от времени случается расстройство желудка.
– Ладно, ладно, говори уж прямо, что я объелся! Ты ведь это хочешь сказать? А почему, спрашивается, объелся? Потому что еды было много на столе, слишком много. Излишества, расточительность! Да, кстати, это и к вам относится, барышня. Пять картофелин прислали мне на ланч, притом крупных. Любому двух хватило бы за глаза. Так что в будущем чтобы больше четырех не присылали. Пятая, лишняя, сегодня пропала зря.
– Не пропала, мистер Кракенторп. Планирую пустить ее вечером на испанский омлет.
– То-то!
Выходя из комнаты с кофейным подносом, Люси услышала у себя за спиной:
– Ловка девица, на все у нее готов ответ! Стряпает правда хорошо и собой тоже недурна.
Люси Айлзбарроу взяла легкую клюшку с железной головкой из набора для гольфа, который догадалась захватить с собой, и, перебравшись через изгородь, углубилась в парк.
Для начала провела серию ударов. Минут через пять мяч, срезавшийся, надо полагать отлетел к железнодорожной насыпи. Люси пошла его искать. Оглянулась туда, где стоял дом. Дом стоял далеко и не выказывал ни малейшего интереса к тому, что она делает. Она продолжала поиски. Время от времени посылала мяч к подножию насыпи, на травку. За послеполуденные часы она обшарила примерно третью часть насыпи. Ничего. Люси погнала мяч в сторону дома.
Зато на следующий день кое-что обнаружилось. Кустик боярышника, растущий на полпути к верху насыпи, был обломан. По склону валялись обломанные ветки. Люси внимательно осмотрела деревце. За одну из колючек зацепился обрывок меха. Цветом почти неотличимый от древесины, блекло-коричневый. Несколько мгновений Люси глядела на него, потом достала из кармана ножницы и осторожно отрезала половинку. Отрезанный кусочек положила в конверт, извлеченный из того же кармана. Спускаясь с крутого склона, она искала глазами, нет ли чего-нибудь еще. Напряженно вглядывалась в некошеную луговую траву. Ей как будто удавалось различить некий след, проложенный кем-то, кто шел по высокой траве. Но только очень неясный – совсем не такой отчетливый, как следы, оставленные ею самой. Должно быть, прошло много времени, он слишком сгладился, и у нее не было полной уверенности, что это не плод ее воображения.
Она принялась усердно рыться в траве у подножия насыпи, как раз под сломанным кустом. В конце концов ее труды увенчались успехом. Она нашла маленькую пудреницу, дешевенькую эмалевую вещицу. Завернула ее в носовой платок и спрятала в карман. Затем продолжила поиски, но больше ничего не нашла.
Назавтра в послеполуденный час Люси села в свою машину и отправилась проведать болящую тетушку. Эмма Кракенторп напутствовала ее сочувственно:
– Не торопитесь возвращаться. До обеда вы нам не понадобитесь.
– Спасибо, но самое позднее в шесть я приеду.
Дом № 4 по Мадисон-роуд был маленький и невзрачный, и такой же маленькой, невзрачной была улочка. Занавески ноттингемского кружева на окнах домика сияли чистотой, сверкали белизной ступеньки крыльца, горела жарко начищенной медью дверная ручка. Дверь открыла долговязая сурового вида женщина в черном, с тяжелым пучком седеющих волос.
Не спуская с Люси недоверчивого оценивающего взгляда, она провела ее к мисс Марпл.
Мисс Марпл занимала в доме заднюю гостиную, выходящую в заботливо прибранный, квадратный садик. В комнате царила вызывающая чистота, изобиловали салфеточки, половички, фарфоровые безделушки, стоял громоздкий мебельный гарнитур в якобитском стиле и два горшка с папоротником. Мисс Марпл сидела в глубоком кресле у камина, поглощенная вязанием.
Люси вошла и закрыла за собой дверь. Села в кресло напротив мисс Марпл.
– Что ж, – сказал она, – похоже, вы были правы.
Она достала свои находки и подробно рассказала, каким образом их обнаружила.
Щеки мисс Марпл окрасились легким победным румянцем.
– Может быть, грешно предаваться таким чувствам, – сказала она. – Но очень лестно, когда выстраиваешь теорию и получаешь подтверждение, что она верна.
Она потрогала клочок меха.
– Элспет говорила, что на женщине была светлая меховая шубка. Пудреница, вероятно, лежала в кармане и выпала, когда труп катился с насыпи. Она ничем приметным не отличается, но может в чем-нибудь помочь. Вы забрали оттуда не весь мех?
– Нет. Половину оставила на кусте.
Мисс Марпл одобрительно кивнула головой.
– И правильно. Вы очень сообразительны, голубушка. В полиции захотят все досконально проверить.
– Вы готовы обратиться в полицию, имея эти свидетельства?
– Ну, не совсем, пока еще… – Мисс Марпл сделала паузу. – Сперва, я думаю, стоило бы найти труп. Вы не согласны?
– Да, но посильна ли такая задача? То есть, допуская, что ваши заключения верны? Убийца столкнул тело с поезда, потом, вероятно, сам сошел в Бракемптоне и, выбрав время, – не исключено, что в ту же ночь – явился и забрал труп своей жертвы. Однако что было дальше? Он мог деть его куда угодно.
– Куда угодно – нет, – сказала мисс Марпл. – Боюсь, вы не проследили нить событий до логического завершения, дорогая мисс Айлзбарроу.
– Прошу, зовите меня Люси. Так отчего же не куда угодно?
– А оттого, что иначе он мог бы с гораздо большим удобством убить эту женщину где-нибудь в безлюдном месте и спокойно увезти оттуда. Вы недооцениваете…
Люси перебила ее:
– Значит, иными словами… вы хотите сказать, это предумышленное преступление?
– Сначала мне эта мысль не приходила в голову, – сказала мисс Марпл. – Да и с чего бы, естественно? Казалось бы – ну, повздорили, мужчина, не помня себя, задушил свою спутницу и тут столкнулся с проблемой, каким образом избавиться от убитой, проблемой, которую ему предстояло решить буквально за считаные минуты. Но совершить в припадке ярости убийство да случайно взглянуть в окошко, да обнаружить, что поезд делает крюк и как раз в таком месте, куда можно сбросить тело, а после без помех явиться его забрать – что-то многовато для цепочки совпадений! Если б он выбросил ее там наугад, то больше ничего бы не предпринял и труп уже давным-давно был бы найден.
Она замолчала. Люси глядела на нее во все глаза.
– Знаете, – задумчиво продолжала мисс Марпл, – ведь это очень неглупо, придумать такой способ совершить преступление – а что оно было тщательно обдумано, у меня нет сомнений. Поезд – он нечто до того безликое… Убей он ее на месте, там, где она живет постоянно или временно, кто-нибудь мог заметить, как он пришел туда или ушел. Повези ее куда-нибудь за город, опять-таки могли бы заметить машину, ее номер, какой она модели. А в поезде, там народ случайный, одни садятся, другие сходят. В непроходном вагоне да с нею наедине это было проще простого – особенно если учесть, что он точно знал, как поступит дальше. Он знал – должен был знать – решительно все про Резерфорд-Холл, я имею в виду его расположение на местности, столь необычно изолированное, – своеобразный островок в петле железной дороги.
– Точно, – сказала Люси. – Таков он и есть – анахронизм, дошедший до нас из прошлого. Вокруг со всех сторон бурлит городская жизнь, но до него не докатывается. Одни лишь торговцы доставляют по утрам товар, и только.
– Итак, предположим, в ту же ночь, как вы сказали, убийца является в Резерфорд-Холл. Когда труп выпал из вагона, уже стемнело, и вероятность, что его обнаружат до утра, была ничтожна.
– Да, это верно.
– Убийца явится – как? На машине? Какой дорогой?
Люси подумала.
– Там есть заброшенный проселок вдоль заводской ограды. Возможно, этой дорогой он и воспользуется. Свернет под арку и выедет на заднюю аллею. Там перелезет через изгородь, дойдет до подножия насыпи, найдет тело и оттащит его назад к машине.
– После чего, – подхватила мисс Марпл, – увезет его в какое-то заранее выбранное место. Все это, поверьте, было хорошо продумано. И вряд ли, как я уже говорила, он увезет труп за пределы Резерфорд-Холла, а если и увезет, то недалеко. Первое, что в этом случае придет в голову, – зарыть его где-нибудь, правда?
Она вопросительно посмотрела на Люси.
– Наверное, – задумчиво отвечала та. – Только это не так-то просто, как кажется.
Мисс Марпл согласилась.
– В парке закопать нельзя. Слишком тяжелая работа и велик риск, что заметят. А если где-нибудь, где уже вскопана земля?
– На огороде, возможно, но там совсем под боком домик садовника. Он стар и глух, но все-таки это опасно.
– Собака в доме есть?
– Нет.
– Тогда, быть может, где-нибудь в сарае, в другом подсобном помещении?
– Это и проще было бы, и быстрей. Там масса старых пустующих служб – вросший в землю хлев, полуразрушенные свинарники, шорная, мастерские – к ним близко никто не подходит. А может, сунул труп в гущу рододендронов или куда-нибудь в кусты.
Мисс Марпл кивнула.
– Да, это, пожалуй, больше похоже на правду.
В дверь постучали; вошла суровая Флоренс с подносом.
– Хорошо, что вас навещают, – сказала она мисс Марпл. – Вот булочек напекла, какие вы так обожали.
– Флоренс всегда пекла к чаю бесподобную сдобу, – заметила мисс Марпл.
Черты польщенной Флоренс нежданно-негаданно расплылись в улыбке, с которой она и удалилась за дверь.
– Думаю, милая, – сказала мисс Марпл, – за чаем больше не стоит говорить об убийствах. Такая неаппетитная тема!
II
После чая Люси поднялась.
– Мне пора обратно. Как я уже сказала, среди нынешних обитателей Резерфорд-Холла никто не может оказаться тем, кого мы ищем. Есть лишь старик, немолодая женщина да древний глухой садовник.
– А я не говорю, что он должен обязательно жить там, – сказала мисс Марпл. – Я только настаиваю, что этот человек отлично знает Резерфорд-Холл. Это мы, впрочем, сможем обсудить после того, как вы найдете труп.
– Вы как-то очень уж уверенно полагаетесь на то, что я его найду. Не могу сказать, что разделяю ваш оптимизм.
– Убеждена, что у вас это получится, Люси, милая. У вас любое дело спорится.
– В известной мере – да, но в таком деле, как поиски трупов, у меня нет опыта.
– Тут многого не требуется – толика здравого смысла, вот и все, – ободряюще заметила мисс Марпл.
Люси молча посмотрела на нее и прыснула. Мисс Марпл отвечала ей улыбкой.
С завтрашнего дня Люси стала вести свои поиски по определенной системе. Она прочесывала пядь за пядью территорию вокруг хозяйственных строений, раздвигала кусты шиповника, оплетающего старые свинарники, и только сунулась было в котельную под оранжереей, как услышала сухое покашливание и, оглянувшись, поймала на себе неодобрительный взгляд Хилмана, старика садовника.
– Вы бы поосторожнее, мисс, – предостерег он ее, – здесь и свалиться вниз недолго. Ступеньки ненадежные, а на чердаке, куда вы только что лазили, пол тоже на ладан дышит.
Люси постаралась ничем не выдать свое замешательство.
– Вы, вероятно, подумали, что я сую свой нос, куда не следует, – отозвалась она с живостью, – а я лишь хотела посмотреть, нельзя ли тут устроить что-нибудь полезное – хоть грибы разводить на продажу. Такое запустенье кругом, просто ужас.
– Это все хозяин, все он. Гроша нипочем не потратит. Мне ведь, коли на то пошло, чтоб содержать имение в порядке, положены два взрослых помощника и мальчик на подхвате, так он и слышать ничего не желает. Насилу его уговорил завести мотокосилку в хозяйстве. Он думал, я так и буду ему выкашивать всю траву перед домом вручную.
– Но если что-то придумать, чтобы имение приносило доход – подремонтировать сперва кое-что?
– Такое имение дохода давать не будет – чересчур все запущено. Да и потом ему это ни к чему. Его заботушка – деньгу копить, и только. А то он не знает, что случится, когда его не станет – молодые-то господа мигом пустят имение на продажу. Того лишь и дожидают, чтобы он преставился. А денежки, говорят, им достанутся после его смерти немалые.
– Он, вероятно, очень богатый человек?
– Богатство пошло от бисквитной фабрики. Начинал старик, папаша нынешнего мистера Кракенторпа. Востер был человек, по всему видать. Сколотил состояние, да и завел себе это поместье. Жесткий был, как кремень, говорят, обиду век не прощал. Но при всем том – широкий. Совсем не скупердяй. Сыны, что один, что другой, не оправдали, рассказывают, его надежд. Отец им – и образование, и воспитание, какое требуется господам, Оксфорд там и прочее. А они до того выросли господами, что погнушались заниматься бизнесом. Младший женился на актерке и кончил тем, что разбился, выпивши вел машину. Старшего, который наш, отец с рождения не жаловал. Все больше по заграницам, наш-то, понакупал там статуй языческих и посылал их домой. По молодости он не такой был прижимистый – это с годами на него нашло. Ну, а с папашей, я слыхал, они не ладили, это да.
Люси с выражением вежливого интереса на лице впитывала всю эту информацию. Старый садовник прислонился к стене, готовый продолжать семейную хронику. Он явно предпочитал работать языком, а не руками.
– Помер он перед войной, прежний-то хозяин. До того был нравный – беда. Слова не скажи поперек, не потерпит.
– И что, когда он умер, приехал нынешний мистер Кракенторп и поселился здесь?
– С семейством со своим, да. Они уже, почитай, подросли к тому времени.
– Но позвольте… А, так вы говорите о войне 1914 года!
– Почему, нет. В 1928 году он помер, я и говорю.
Люси оставалось предположить, что 1928 год – это и значит «перед войной», хотя сама она, вероятно, подобрала бы иное определение.
Она сказала:
– Ну что ж, не стану больше вас задерживать. Нельзя отвлекать вас от работы.
– М-гм, – отозвался без воодушевления старик Хиллман, – в такое время дня много ли наработаешь. Света не хватает.
Люси пошла назад к дому, задержавшись по пути, чтобы обследовать подозрительно укромную березовую рощицу и купу азалий.
В холле она застала Эмму Кракенторп за чтением письма. Только что доставили дневную почту.
– Завтра приезжает мой племянник со школьным товарищем. Комната Александра – та, что над парадной дверью. Джеймсу Стоддарт-Уэсту подойдет соседняя. Будут пользоваться ванной, которая напротив.
– Хорошо, мисс Кракенторп. Я позабочусь, чтобы комнаты были готовы.
– Приедут утром, перед ланчем. – Она слегка замялась. – И наверняка – голодные.
– Еще бы! – отозвалась Люси. – Ростбиф, как вы думаете? И, может быть, пирог на патоке?
– Александр – большой охотник до сладких пирогов.
Наутро мальчики были в Резерфорд-Холле. Гладкие, волосок к волоску, прически, обманчиво ангельские физиономии и безупречные манеры. Александр Истли был белокур и голубоглаз, Стоддарт-Уэст – темноволос и в очках.
За ланчем предметом их вдумчивого обсуждения были события спортивной жизни, с отдельными вкраплениями из области космической фантастики. По степени серьезности этот процесс напоминал диспут двух почтенных ученых мужей об орудиях эпохи палеолита. Люси на этом фоне положительно ощущала себя недоростком.
Говяжий филей был сметен в мгновенье ока, пирог на патоке – умят до последней крошки.
Мистер Кракенторп проворчал:
– С такими едоками недолго остаться без кола, без двора.
И получил от Александра взгляд, исполненный голубоглазой укоризны:
– Мы обойдемся бутербродами с сыром, дед, если мясо тебе не по карману.
– Не по карману? Глупости. Я просто не люблю излишеств.
– У нас излишеств не осталось, сэр, – сказал Стоддарт-Уэст, глядя себе в тарелку, которая служила неопровержимым подтверждением этих слов.
– Да вы съедаете вдвое больше моего.
– Мы сейчас проходим этап интенсивного роста, – объяснил Александр, – предполагающий усиленное потребление белков.
Мистер Кракенторп буркнул что-то невнятное.
Мальчики вышли из-за стола, и Люси услышала, как Александр, словно бы извиняясь, говорит товарищу:
– Ты не обращай внимания на деда. Он то ли на диете, то ли еще что, и в результате – с заскоком. Жуткий к тому же скряга. Закомплексован, по-моему, на этой почве.
Стоддарт-Уэст сказал понимающе:
– У меня была тетка, все думала, что ей грозит разоренье. А у самой – куча денег. Врач считал, что это болезнь… Футбольный мяч у тебя, Алекс?
Убрав со стола и помыв посуду, Люси вышла наружу.
Слышно было, как вдали, на лужайке, перекликаются мальчики. Люси пошла в другую сторону, вдоль подъездной аллеи, и оттуда свернула в густые заросли рододендронов. Начала проверять куст за кустом, отводя прочь и придерживая листья, заглядывая вниз. Переходила от одного куста к другому, шаря по земле клюшкой для гольфа – и вздрогнула, услышав вежливый голос Александра Истли:
– Ищете что-нибудь, мисс Айлзбарроу?
– Мяч для игры в гольф, – быстро отозвалась Люси. – Точнее, сразу несколько. Я тут упражнялась с клюшкой в дневные часы и растеряла массу мячей. Сегодня решила, что пора уже хоть сколько-то отыскать.
– Мы вам поможем, – с готовностью предложил Александр.
– Ох, это будет очень мило. Я думала, вы заняты игрой в футбол.
– В футбол долго не погоняешь, – объяснил Стоддарт-Уэст. – Взмокнешь весь. А вы серьезно занимаетесь гольфом?
– Люблю, во всяком случае. Но возможность предоставляется не часто.
– Ну да, понятно. Ведь это вы здесь занимаетесь готовкой?
– Да.
– И ланч сегодняшний вы готовили?
– Да, я. Как, ничего?
– Просто класс, – сказал Александр. – Нас в школе кормят кошмарным мясом, пересушенным, как я не знаю что. Мне нравится, когда говядина розовая внутри, сочная. Пирог на патоке был тоже обалденный.
– Вы мне должны сказать, что любите больше всего.
– А можно как-нибудь испечь яблочные меренги? Для меня ничего нет вкуснее.
– Конечно.
Александр испустил блаженный вздох.
– В доме под лестницей есть набор для часового гольфа, – сказал он. – Можно установить на газоне и поиграть. Ты как смотришь, Стоддарт?
– Годится! – сказал Стоддарт-Уэст.
– Он на самом-то деле не австралиец, – любезно пояснил Александр. – А говорит, как они, для практики, на случай если предки в будущем году возьмут его на международный матч по крикету.
С благословения Люси мальчики отправились за набором для часового гольфа. Немного позже, возвращаясь обратно в дом, она застала их за установкой его на подстриженном газоне и спорами о том, как располагать цифры.
– Мы не хотим, как на циферблате, – сказал Стоддарт-Уэст.
– Это детская игра. Пусть как на настоящей площадке. «Длинные» лунки и «короткие». Жаль только, цифры заржавели. Почти ничего не разобрать.
– Мазнуть бы по каждой белой краской, – сказала Люси. – Могли бы завтра раздобыть немного и покрасить.
– Хорошая мысль. Слушайте! – Лицо у Александра просияло. – По-моему, в Долгом амбаре до сих пор хранятся банки с белилами – остались после маляров. Пошли, посмотрим?
– А что это – Долгий амбар? – спросила Люси.
Александр показал на длинное каменное строение, стоящее немного отступя от дома и ближе к задней аллее.
– Он очень старый. Дед прозвал его Отхожий сарай и хвастает, будто он уцелел еще со времен Елизаветы Первой, но это он так, для форсу. Здесь раньше стояла ферма и амбар был при ней. Мой прадед ферму снес и на ее месте построил этот ужасный дом… В Долгом амбаре, – прибавил он, – большая часть дедовой коллекции. То, что он в молодости присылал домой из-за границы. Тоже в основном порядочный кошмар. Иногда там собираются играть в вист, и так далее. Дамы из «Женского института». Устраивают распродажи рукоделья. Ну что, пошли?
Люси с большой охотой последовала за ними.
В амбар вела высокая дубовая дверь, обитая гвоздями.
Александр поднял руку и снял ключ с гвоздя в правом верхнем углу двери, прикрытом плющом. Повернул его в замке, толкнул дверь и они вошли.
В первую минуту Люси показалось, что она попала в какой-то на редкость скверный музей. Две головы римских императоров таращились на нее, вылупив мраморные глаза, загромождал пространство необъятный саркофаг в упадническом греко-римском стиле, жеманная Венера на постаменте цеплялась за свое грозящее соскользнуть вниз одеяние. Помимо упомянутых произведений искусства здесь находились два стола на козлах, стулья, сложенные штабелями, и разнородный хлам типа проржавелой ручной косилки, пары ведер, пары изъеденных молью автомобильных сидений и чугунная садовая скамейка, выкрашенная в зеленый цвет и хромая на одну ножку.
– По-моему я вон там видел краски, – неуверенно произнес Александр.
Он прошел в угол и отдернул закрывающую его рваную занавеску.
Обнаружились две банки красок и кисти, засохшие и отверделые.
– Тут вам, по-настоящему, не обойтись без скипидара, – сказала Люси.
Скипидара, однако, не оказалось. Мальчики вызвались слетать за ним на велосипедах, и Люси поддержала их в этом.
Красить цифры для часового гольфа – чем не занятие для них, хотя бы на некоторое время.
Ребята пошли к двери, оставив свою спутницу в амбаре.
– Не мешало бы навести здесь чистоту и порядок, – сказала она, обращаясь более к самой себе.
– Я бы не стал, – отсоветовал ей Александр. – Тут убираются, когда устраивают что-нибудь, но в такое время года устраивать практически нечего.
– Мне ключ опять повесить на дверь снаружи? Его держат обычно там?
– Да. Стянуть-то отсюда нечего. Кому нужны эти жуткие мраморные штуковины, да они и весят добрую тонну.
Люси была с ним согласна. Нельзя сказать, чтобы художественный вкус мистера Кракенторпа привел ее в восхищенье. Человек, кажется, обладал безошибочным уменьем выбирать наихудшие образчики какого ни возьми периода.
Когда мальчики ушли, она еще немного постояла, озираясь вокруг. Взгляд ее упал на саркофаг и задержался на нем.
Саркофаг…
В воздухе слегка тянуло чем-то затхлым, словно амбар давно не проветривали. Она подошла к саркофагу. Он был закрыт тяжелой, плотно прилегающей крышкой. Люси поглядела на нее задумчиво.
Потом вышла, сходила на кухню, нашла там тяжелый лапчатый лом и вернулась назад.
Задача оказалась не из легких, но Люси проявила упорство в своих стараниях.
Потихоньку крышка, поддетая ломом, стала приподниматься.
Этой щели Люси хватило, чтобы увидеть, что находится внутри.
Глава 6
I
Через несколько минут Люси, заметно побледневшая, вышла из амбара, заперла дверь и повесила ключ обратно на гвоздь.
Быстрым шагом она направилась к конюшне, вывела машину и двинулась на ней по задней аллее. Остановилась у почты в конце улицы. Зашла в телефонную будку, опустила в аппарат монеты и набрала номер.
– Я хочу говорить с мисс Марпл.
– Она отдыхает, мисс. Это ведь мисс Айлзбарроу, так?
– Да.
– Я не стану ее беспокоить, мисс, и точка. Она – старый человек, ей нужно отдыхать.
– Придется побеспокоить. У меня к ней срочное дело.
– А я не стану…
– Будьте добры сию минуту сделать то, что вам сказано.
Когда надо, Люси могла добавить в голос металла. Флоренс, со своей стороны, умела отступать перед силой, которой лучше не прекословить.
Немного погодя раздался голос мисс Марпл.
– Да, Люси?
Люси сделала глубокий вдох.
– Вы были совершенно правы, – сказала она. – Я его нашла.
– Труп женщины?
– Да. Женщины в меховом пальто. Он спрятан в полуамбаре-полумузее рядом с домом, в каменном саркофаге. Скажите, как мне действовать дальше? Я считаю, нужно сообщить в полицию.
– Да, нужно. И немедленно.
– Ну, а как насчет остального? Насчет вас? Там первым делом захотят узнать, с какой стати мне, без всякой видимой причины, понадобилось поднимать крышку, которая весит тонны. Хотите, придумаю причину? Мне нетрудно.
– Нет, – сказала своим мягким, серьезным голоском мисс Марпл. – Я, знаете, думаю, единственное, что нужно сделать, – это сказать им чистую правду.
– И о вас тоже?
– Обо всем.
Внезапная усмешка оживила бледное лицо Люси.
– Мне-то это будет совсем просто, – сказала она. – А вот им поверить мне – куда труднее!
Она повесила трубку, набрала в грудь побольше воздуху и позвонила в полицейский участок.
– Я только что обнаружила труп в саркофаге, который находится в Долгом амбаре в имении Резерфорд-Холл.
– Что-что?
Люси повторила и, предвидя, каков будет следующий вопрос, назвалась.
Затем вернулась назад, поставила на место машину и пошла в дом.
В холле на минутку задержалась, собираясь с мыслями.
Потом решительно тряхнула головой и вошла в библиотеку, где сидела мисс Кракенторп, помогая отцу решать кроссворд из газеты «Таймс».
– Нельзя ли вас на два слова, мисс Кракенторп?
Эмма подняла голову, и тень озабоченности прошла по ее лицу. Озабоченности, как догадывалась Люси, исключительно хозяйственного свойства. С таких слов неоценимые помощницы по домашней работе обыкновенно начинают, когда хотят объявить о грядущем уходе.
– Так говорите же, любезная, говорите, – сказал раздраженно старый мистер Кракенторп. Люси опять обратилась к Эмме.
– Я бы хотела, если можно, поговорить с вами наедине.
– Чепуха, – сказал мистер Кракенторп. – Выкладывайте напрямик, что там у вас.
– Минуточку, отец. – Эмма встала и направилась к двери.
– Все вздор. С этим можно подождать, – сердито сказал старик.
– Боюсь, что нельзя, – сказала Люси.
На что мистер Кракенторп не замедлил отреагировать:
– Вот нахальство!
Эмма вышла в холл. Люси – следом, закрыв за собой дверь.
– Да? – сказала Эмма. – В чем дело? Если вы считаете, что с приездом мальчиков прибавилось слишком много работы, то я берусь вам помогать, и…
– Дело вовсе не в этом, – сказала Люси. – Я не хотела говорить в присутствии вашего батюшки, так как он, сколько я понимаю, человек болезненный и для него это могло стать потрясением. Я, видите ли, нашла в Долгом амбаре, в том большом саркофаге, тело убитой женщины.
Эмма Кракенторп широко открыла глаза.
– В саркофаге? Убитую женщину? Быть не может!
– Боюсь, что именно так. Я звонила в полицию. Оттуда с минуты на минуту приедут.
У Эммы порозовели щеки.
– Вам следовало сначала сказать мне – до того, как заявлять в полицию.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/agata-kristi/v-4-50-s-vokzala-paddington-151044/?lfrom=390579938) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Сеть национализированных железных дорог.
Сетевая библиотека