Танец теней
Энн Стюарт
Джульетта Макгоун вынуждена скрываться от жестокого мужа, за которого была выдана вопреки своей воле. Переодевшись юношей, она скитается по суровой холодной Англии, мечтая о жарких странах, где была когда-то так счастлива с отцом. Девушка уже теряет надежду, когда вдруг встречает на своем пути странную супружескую пару, в которой жена уж слишком похожа на мужчину, а муж представляется Джульетте самым опасным человеком из всех, кого она когда-либо знала…
Энн Стюарт
Танец теней
Пролог
Ромни-холл, Йоркшир, лето 1815 г
Фелан поспешно укладывал вещи в небольшой дорожный саквояж, стоя возле кровати.
Конечно, будущему лорду Ромни не полагалось собирать свои вещи самому – для этого в доме хватало слуг. Но Фелан Ромни был не из тех, кто заботится об условностях. Сам он считал себя замкнутым и циничным человеком и был абсолютно уверен, что слугам нечего совать свой нос в его дела. А его личный лакей, Ханниган, – единственный, кому Фелан доверил бы свои вещи, – испарился куда-то с самого утра, отправившись по каким-то малопонятным делам. И Фелан не собирался ждать его возвращения. Черта с два он останется еще хоть на одну ночь в этом мрачном старом доме, где жили его родители!
Ему вообще не следовало возвращаться домой. Фелана вовсе не тянуло в Ромни-холл, давно превратившийся из мирного жилища в поле сражений между его вечно пьяным отцом, не пропускающим ни одной юбки, и истеричной, полусумасшедшей матерью. После семи лет, проведенных на военной службе, Фелан окончательно отвык от родного дома, зато всем сердцем полюбил страны с жарким климатом, по которым он путешествовал все эти годы. Он ни за что не поселится в сырой, холодной Англии, особенно на проклятых йоркширских болотах, которые, непонятно почему, так обожал его младший брат.
Даже после окончания войны, на которую он ушел когда-то вопреки бурным слезам матери и пьяным крикам отца, Фелан не спешил возвращаться под крышу отчего дома. Он не приехал бы сюда ни ради отца, здоровье которого, расшатанное многими годами разврата и пьянства, стало в последнее время сдавать, ни ради полусумасшедшей матери, обожавшей единственного сына с каким-то неистовым исступлением. Но Фелан очень скучал по своему сводному брату. Вэл был одним из немногих на этом свете, до кого ему вообще было дело.
Но даже ради Вэла он не останется здесь ни на одну лишнюю минуту! Темные холодные йоркширские ночи и туманные рассветы вызывали у Фелана удушье. Бог даст, лорд Ромни проживет еще лет двадцать, прежде чем его старшему сыну придется вступать в права наследства, и Фелан сможет все эти годы мотаться по свету везде, где ему пожелается. А там, как знать, может быть, и у него появится тяга к оседлой жизни…
Внезапно где-то в глубине дома раздался душераздирающий крик, от которого у Фелана все похолодело внутри. Казалось бы, чем можно напугать прошедшего огонь и воду английского офицера? Тем более что Фелан безошибочно узнал голос своей матери, истошные крики которой вовсе не были редкостью в Ромни-холле. Но слово… всего одно слово, которое удалось разобрать в ее воплях, заставило его застыть на месте.
Убийство!
Выбежав из комнаты, Фелан кинулся туда, откуда раздавались крики. Он нашел свою мать в холодной спальне лорда Ромни, которую она никогда не делила с законным супругом, даже в лучшие времена. Леди Ромни стояла на коленях перед телом мужа. Кровь, расплывшаяся по полу, пропитала ее юбки. Глаза леди Ромни горели черным огнем на бледном лице, седые волосы были растрепаны.
– Убийца! – вопила она. – Мерзавец! Ты убил родного отца!
Проследив за взглядом матери, Фелан увидел в углу спальни Вэла. Юноша стоял, застыв неподвижно, не в силах отвести взгляд от тела отца. А леди Марджери, монотонно качаясь над телом мужа, которого презирала всю их совместную жизнь, и вскидывая время от времени руки, продолжала кричать:
– Фелан! Смотри, Фелан! Этот мерзавец убил твоего отца! Я видела, видела! Он заколол лорда Гарри на моих глазах. Заколол немощного старика, который всю жизнь любил этого ублюдка больше, чем тебя, своего единственного законного сына и наследника! Он…
– Замолчите! – Голос Фелана был подобен раскату грома.
Быстро взглянув в лицо младшему брату, он увидел застывшую в глазах юноши боль. В руке Вэл сжимал окровавленный нож, и рубашка его была в крови.
Леди Марджери поднялась с колен. Фелан, словно зачарованный, смотрел на ее юбки, пропитанные кровью.
– Сделай же что-нибудь, Фелан! – прошипела старая ведьма. – Ведь мне они могут не поверить. Они могут решить, что это ты убийца. Прикончи же, прикончи этого ублюдка, пока он не попытался бежать! А если не можешь, это сделаю я. Я не успокоюсь, пока не отправлю его на тот свет!
Решительно подойдя к брату, Фелан крепко взял его за руку.
– Тебе нужно где-то скрыться на время, пока здесь все не прояснится. Пойдем со мной.
– Я не собираюсь бежать, – упрямо заявил Вэл.
У Фелана было всего несколько секунд, чтобы принять решение. В конце коридора уже слышны были голоса слуг, спешащих на крики хозяев.
– Ты должен немедленно убраться отсюда, – твердо сказал он. – И я поеду с тобой.
1
Флетчер Мабре вышел на крыльцо своей гостиницы – самой лучшей гостиницы в небольшом портовом городке Хэмптон-Реджис – и увидел направлявшегося к нему по улице незнакомого паренька. Вообще-то «Пух и перья» была единственной гостиницей в Хэмптон-Реджис, но, поскольку хозяином ее являлся сам папаша Мабре, можно было не сомневаться в том, что и при более жесткой конкуренции она все равно оказалась бы на высоте. День только начинался, в баре было пусто, поэтому Мабре и решил подышать свежим воздухом и поразмышлять о том о сем. Тут-то на глаза ему и попался этот незнакомый парнишка.
Незнакомцы вовсе не были редкостью на побережье в разгар лета – месяц назад, например, в поместье Саттерз-Хед поселилась весьма экстравагантная пара. Да и моряки с кораблей, прибывавших в гавань, были частыми гостями папаши Мабре. Но молодой человек, идущий по улице грациозной размеренной походкой, совсем не был похож на моряка. Этот худенький паренек, на вид никак не старше семнадцати-восемнадцати лет, насколько мог судить Мабре по его нежной, хотя и темной от загара коже, еще ни разу не брился. Глаза молодого человека казались слишком большими на узком лице, а длинные черные ресницы вполне могли бы принадлежать девушке. Мабре отметил также узкие ступни ног и успел разглядеть гетры, коричневые бриджи и поношенную куртку, из-под кепки выбивались густые темные локоны. У молодого человека были узкие плечи и очень красивые, хотя и маленькие для мужчины руки. «Если бы не чересчур смуглая кожа, парень был бы просто красавчиком», – подумал Мабре.
– Добрый день, – вежливо сказал молодой человек, останавливаясь перед крыльцом. У него был открытый взгляд и приятный, мелодичный голос. – Мне сказали, что у вас может найтись для меня работа.
Мабре покачал головой:
– Сейчас тяжелые времена, парень. Все места заняты.
Молодой человек тяжело вздохнул, и папаша Мабре тут же понял, что ему немало пришлось испытать в последнее время и он наверняка отчаянно нуждается в деньгах.
– Но, может быть, у вас найдется какое-нибудь поручение, которое я мог бы выполнить в обмен на ужин?
Мабре с сожалением взглянул на парня. Хозяин гостиницы не верил в благотворительность, считая, что нет в ней ничего хорошего ни для тебя, ни для того, кому помогаешь, но он вовсе не был жестоким человеком. Поколебавшись несколько секунд, Мабре кивнул:
– Ну что ж, я вижу, от работы ты не бегаешь. Пожалуй, можешь вычистить конюшню, а там посмотрим. Как тебя зовут, парень?
– Джулиан. – Молодой человек снял кепку. – Джулиан Смит, сэр.
– А меня можешь звать просто Мабре. Или папаша Мабре. Здесь все меня так зовут. – Он пригляделся к юноше повнимательнее. – Уж не болел ли ты недавно, парень? Что-то мне не нравится твой цвет лица.
Джулиан Смит едва заметно побледнел.
– Нет, сэр. Просто я слишком много времени проводил на солнце. Я был на континенте.
– Тебе бы надо получше следить за собой, Джулиан. Это очень вредно – подолгу находиться на солнце, – строго произнес Мабре. – Что ж, иди за мной. Если увижу, что ты умеешь работать, может быть, придумаю для тебя что-нибудь еще на несколько дней. А то по тебе видно, что ты давненько не ужинал.
На губах Джулиана заиграла улыбка, мгновенно преобразившая его лицо.
– Признаюсь, вы угадали, сэр.
Улыбка словно осветила его изнутри, и папаша Мабре застыл на секунду, пораженный красотой юного путешественника. Ему пришло в голову, что вообще-то в этих краях для такого милашки нашлась бы работа полегче, чем чистка конюшен и помощь на кухне. Если, конечно, парень не слишком щепетилен в определенных вопросах. Живущий неподалеку сэр Невил Пинворт известен на всю округу своими странными вкусами, а уж денег у него побольше, чем у всех обитателей Хэмптон-Реджис, вместе взятых. Стоит юному мистеру Смиту попасться на глаза сэру Невилу, и его безбедное существование обеспечено.
Но Мабре почему-то был почти уверен, что одна мысль о том, чтобы стать любовником Пинворта, вызовет у юного Джулиана отвращение.
Хозяин гостиницы давно взял себе за правило никого не осуждать. Особенно если речь шла о таком богатом и влиятельном человеке, как сэр Невил Пинворт, который мог купить и продать Мабре со всеми потрохами и чье хорошее отношение было непременным условием успеха любого предприятия в Хэмптон-Реджис. Мабре, безусловно, не касалось, кого выбирает сэр Невил, чтобы согреть свою постель. Но, глядя на Джулиана Смита, он не сомневался в том, что парнишка предпочтет вычищать конский навоз, но не согласится стать игрушкой развращенного аристократа. Так что надо постараться, чтобы сэр Невил не заметил на кухне новенького.
Гостиница приносила неплохой доход, и Мабре, конечно же, мог позволить себе прокормить еще одного слугу. В конце концов он решил, что лишняя пара умелых рук всегда пригодится в хозяйстве. И ничего, что парнишка выглядит таким хрупким. Насколько знал папаша Мабре свою жену Бесси, она наверняка пригреет голодного юношу на своей широкой груди, как делала это со всеми несчастными бродяжками, которые забредали в «Пух и перья». Так что появление Джулиана на кухне наверняка не вызовет возражений у хозяйки.
– Конюшня находится прямо за гостиницей, – сказал Мабре Джулиану. – Может, я и смогу найти для тебя работу на пару дней. Тебе надо набираться сил, а морской воздух и добрая английская еда наверняка помогут нарастить на твои косточки побольше мяса. А то выглядишь ты так, будто тебя вот-вот ветром опрокинет.
И снова на губах юного Джулиана заиграла обворожительная улыбка.
– Я сильнее, чем выгляжу, сэр.
– Мабре, – поправил паренька хозяин «Пуха и перьев». – Я же сказал, ты можешь звать меня просто Мабре. А какой ты сильный, мы узнаем, когда вычистишь конюшню.
Джулиану Смиту понадобилось три с половиной часа, чтобы убрать из конюшни старое сено и засохший навоз, настелить чистой соломы, а затем вычистить и накормить лошадей. Это были хорошие лошади – Джулиан разбирался в таких вещах, – хотя им, конечно, было далеко до тех резвых жеребцов, на которых он привык скакать в Египте.
Джулиан провел рукой по волосам и слегка поморщился. «Зато с короткими волосами летом не так жарко, – подумал он, отирая пот со лба. – Вот если бы еще рискнуть снять куртку!»
– Ты неплохо поработал, приятель, – раздался голос за его спиной, и Джулиан вздрогнул. Он и не заметил, как к нему подошел Мабре. – Теперь можешь помыться прямо тут, в стойле, а потом приходи ужинать. Моя Бесси уже ждет тебя, чтобы познакомиться. Она велела передать, что лишняя пара рук никогда не помешает в хозяйстве, даже если придется кормить еще один рот. Тебе ведь наверняка негде остановиться?
– Пока нет, – покачал головой Джулиан.
– Ну что ж, у нас над кухней есть свободная комнатка. Можешь ночевать там, пока будешь работать в гостинице.
– Вы так добры! – воскликнул Джулиан с таким пылом, что Мабре смутился.
– Да что там! Нам пригодится твоя помощь. В наш городишко порой приезжают важные господа, а они всегда очень требовательны. Не хочется, чтобы эти люди решили, будто мы тут не умеем обслужить как следует.
– Важные господа?..
От Мабре не укрылась нотка беспокойства в голосе юноши, и он похлопал Джулиана по плечу:
– Не волнуйся, парень. Ты будешь помогать на кухне, а уж Бесси позаботится о том, чтобы ты был сыт и никто тут тебя не обидел.
«Если бы это было так просто», – подумал Джулиан, изо всех сил стараясь сохранять на лице беззаботное выражение.
Через несколько часов, сидя за огромным кухонным столом и чувствуя, как под курткой стекают по спине струйки пота, Джулиан изо всех сил боролся с собой, чтобы не уснуть прямо здесь, на кухне. Теперь, когда он был сыт впервые за много дней, глаза слипались от усталости. Что ж, ему выпала прекрасная возможность отдохнуть под этим гостеприимным кровом хотя бы несколько дней, наслаждаясь превосходной стряпней жены папаши Мабре! Но отдохнуть от необходимости постоянно оглядываться, чтобы проверить, не следит ли за ним кто-нибудь, – об этом юный Джулиан мог только мечтать.
– Здесь сэр Невил! – сообщила, вбегая в кухню, румяная толстушка Агнес, одна из гостиничных служанок. Она запыхалась, глаза ее буквально горели от волнения. – Приехал с той парочкой из Саттерз-Хед. Они требуют ужин, французское бренди и бог знает что еще. Дорри занята в баре, а одной мне не справиться.
Джулиан сидел неподвижно. Бесси подняла глаза от плиты и задумчиво посмотрела в его сторону.
– Вообще-то папаша Мабре не велел выпускать паренька в общий зал.
– Но они же не в общем зале, а в отдельном кабинете, – возразила на это Агнес. – И вы ведь знаете, как требовательны эти дворяне. Я должна немедленно к ним вернуться. Пошлите Джулиана вслед за мной – пусть подаст бренди.
– Не знаю, стоит ли это делать…
Бесси явно мучили сомнения, и Джулиан подумал о том, как добра к нему эта женщина. И что ему стоит отблагодарить ее такой малостью! Вряд ли ему угрожает опасность со стороны местных джентльменов. Джулиану доводилось видеть врагов и пострашней, и он сумел от них ускользнуть.
– Я буду рад помочь, – произнес юноша, быстро поднимаясь со скамьи. Кстати, это был отличный повод убежать подальше от жарко пылающего очага.
– Почему бы тебе не снять куртку? – уже не в первый раз предложила Бесси. – Тебе же, должно быть, ужасно жарко!
Джулиан покачал головой, моля бога, чтобы никто не заметил выступивших на его лбу капель пота.
– Я слишком долго жил в жарких странах, – сказал он. – И воздух Англии кажется мне прохладным даже в такой теплый летний день.
Бесси лишь пожала в ответ плечами, передавая ему поднос с графинчиком бренди и тремя бокалами тонкого стекла.
– Осторожнее на лестнице. Если что-нибудь случится с этими бокалами, Мабре оторвет тебе голову. Да и мне тоже.
– Ну, конечно! – лукаво улыбнулся Джулиан, с первого взгляда на папашу Мабре прекрасно разглядевший под внешней суровостью его доброту.
Заметив усмешку, Бесси легонько шлепнула его своей полной рукой.
– Не балуй тут, парень! И смотри – осторожнее с сэром Невилом.
– Почему?
Бесси замялась:
– Ты ведь совсем еще мальчик… Сколько тебе лет?
– В октябре исполнилось семнадцать. – Джулиан, не моргнув глазом, сбавил пять лет.
– Наверное, пора тебе уже знать о таких вещах… Ну, в общем, будь с ним вежлив, держись на расстоянии. Он очень изысканный джентльмен, наш сэр Невил, но есть у него кое-какие странности… Ну ладно, не надо тебе это знать, – со вздохом закончила Бесси. – Просто делай, как я говорю.
Агнес впустила Джулиана в кабинет, где сидели гости, и теперь он стоял, никем пока не замеченный, наблюдая за «важными господами».
Сидевший прямо напротив сэр Невил действительно являл собой весьма необычное зрелище. Один его наряд способен был поразить воображение: кружевные манжеты свисали чуть ли не до пола, а пышное жабо заканчивалось ниже пояса. Редеющие волосы сэра Невила были слегка подкрашены розовым и зачесаны наверх, на густо напудренном лице красовалось несколько мушек. В одной руке Пинворт держал золотой лорнет, в другой – веер, которым он жеманно обмахивал сидевшую рядом молодую даму.
Леди поразила Джулиана своей красотой, но в следующий момент он невольно подумал о том, что она куда больше походит на мужчину, чем разнаряженный сэр Невил. Это была крупная женщина со здоровым цветом лица и золотистыми волосами, уложенными тугими локонами над ее широкими белоснежными плечами. У дамы было миловидное лицо с огромными серыми глазами, высокими скулами и большим чувственным ртом, которое портил разве что чересчур массивный подбородок. На удивление крупные ступни ног едва помещались в сатиновые туфельки, талия казалась на первый взгляд чересчур широкой, но все эти несовершенства фигуры компенсировались с лихвой очаровательной улыбкой.
Гости заметили Джулиана одновременно, и в комнате наступила тишина – оба удивленно смотрели на стоявшего в дверях юношу. Джулиан тут же пожалел, что у него заняты руки и он не может запахнуть поплотнее куртку. Он стоял, потупясь и моля бога, чтобы ему удалось ускользнуть из гостиной как можно скорее, не привлекая лишнего внимания знатных особ.
– Кто это дивное юное создание? – пропел мелодичный женский голос.
Джулиан поднял глаза на сидящую за столом леди и в ту же секунду с изумлением понял, что голос принадлежал вовсе не ей, а разнаряженному джентльмену.
– Он новенький, сэр Невил, – взволнованно произнесла Агнес.
Но сэр Невил даже не посмотрел в ее сторону. Он буквально впился в лицо Джулиана голодными глазами.
– Вижу, что новенький. – Закрыв веер, сэр Невил указал им на Джулиана: – И как же тебя зовут, прекрасный юноша?
Джулиан быстро поставил на стол поднос, но напрасно он надеялся ускользнуть. Взяв Джулиана за подбородок, сэр Невил приподнял его голову.
– Оставьте мальчика в покое, проказник, – жеманно проворковала дама хриплым голосом, куда больше походившим на мужской, чем голос ее спутника. – Разве вы не видите – он совсем еще невинное дитя? Не в вашем вкусе.
– О, я люблю невинных юношей, – пробормотал сэр Невил, поглаживая холодными пальцами подбородок Джулиана. – Их так приятно обучать всем тонкостям…
Только сейчас Джулиан заметил, что в комнате есть еще один гость. Юноша по-прежнему не сводил глаз с сэра Невила и экстравагантной леди, но вдруг почувствовал, что кто-то стоит за его спиной.
– Вы ведь слышали, сэр Невил? – Низкий мужской голос почему-то заставил Джулиана вздрогнуть. – Оставьте юношу в покое. Далеко не все разделяют ваши извращенные вкусы.
– Но откуда же ему знать, если он еще не пробовал? – Сэр Невил явно не собирался сдаваться. – Почему бы тебе не поехать со мной, красавчик? Будешь жить в красивом доме, ходить в шелке и бархате и есть все, чего только пожелает твоя душа. Тебе никогда не придется работать, а спать ты будешь в мягкой и чистой постели.
– Только объясните ему сразу, что спать он будет не один, – с иронией заметил господин, стоящий за спиной Джулиана.
Краска бросилась в лицо юноши. Путешествуя по арабским странам, он слышал кое-что о нетрадиционных вкусах некоторых мужчин, но, несмотря на туманные намеки Бесси, ему даже не пришло в голову, что цивилизованные англичане способны на такое.
Джулиан невольно попятился от сэра Невила, совсем забыв о стоявшем сзади мужчине. И тут же почувствовал, как сильные большие руки сжимают его запястья.
– На вашем месте, молодой человек, – продолжал приятный низкий голос, – я бежал бы отсюда со всех ног. Как испуганный кролик от волка. От таких хищников, как сэр Невил, юным созданиям лучше держаться подальше.
Обернувшись, Джулиан посмотрел в лицо державшему его за руки мужчине.
Сидящая за столом леди была очень миловидной, сэр Невил, несмотря на странность наряда, выглядел весьма изысканно, но стоящий перед Джулианом мужчина ничем не походил на своих спутников. Одетый очень просто, он был высоким и худым, но во всем теле его угадывались сила и мощь, а руки, сжимавшие запястья Джулиана, не оставляли в этом никаких сомнений. Черные волосы были куда длиннее, чем требует мода, на узком лице застыла саркастическая улыбка. Его серые глаза были очень похожи на глаза сидевшей за столом женщины, но в то же время они словно светились изнутри холодным серебристым светом. Джулиан поежился – ему показалось, что эти глаза видят его насквозь, и желание убежать, испариться сделалось еще сильнее. У юноши было слишком много секретов, чтобы делиться ими с черноволосым незнакомцем.
– Знаешь что, Филипп, – произнесла дама своим низким грудным голосом, – мне кажется, ты понравился этому юноше куда больше, чем наш милый сэр Невил. Может быть, тебе тоже стоит задуматься о смене своих предпочтений?
Тот, кого звали Филипп, пропустил слова дамы мимо ушей, даже не изменившись в лице. Он продолжал внимательно смотреть с высоты своего роста на Джулиана. Тут дверь гостиной распахнулась, прерывая неловкую паузу, и внутрь вбежала, запыхавшись, вторая служанка, Дорри.
– Тебя ждут на кухне, Джулиан, – заявила она. – А я помогу Агнес прислуживать.
– Но я хочу, чтобы обед нам подавал этот красавчик! – капризно произнес Пинворт.
– Оставьте его в покое, сэр Невил, – проворковала леди. – Вам нет нужды никого развращать сегодня. Лучше сосредоточьте свое внимание на мне.
– Вы прекрасны, Вэлери, но, увы, не в моем вкусе, – сказал сэр Невил, не сводя глаз с Джулиана.
– Возможно, вы ошибаетесь, мой милый, – улыбнулась ничуть не смущенная его словами дама.
У Джулиана вдруг возникло странное чувство, что все в комнате, включая двух служанок, которые пытались строить ему глазки еще за ужином, смотрят на него с немым вожделением. Он тут же прогнал от себя эту нелепую мысль. Присутствовавшие здесь мужчины явно не разделяли вкусы друг друга, так что ему наверняка показалось.
Так или иначе, нужно было поскорее убираться отсюда, и Джулиан попятился к двери. Никто больше не пытался его остановить, но, закрывая за собой дверь, он услышал голос Вэлери:
– А знаешь, Филипп, может быть, нам, а не сэру Невилу лучше позвать этого очаровательного юношу с собой?
Дверь закрылась, лишив Джулиана возможности расслышать слова высокого джентльмена. Но даже через тяжелую дубовую дверь было хорошо слышно, что ответ был произнесен все тем же ироничным тоном.
«Снова не повезло», – подумал Джулиан, быстро сбегая вниз по лестнице. Даже здесь, в маленьком портовом городке, его подстерегали на каждом шагу новые опасности.
На кухне Бесси внимательно посмотрела на молодого человека и поторопилась отослать его спать в чуланчик на втором этаже. В крохотной комнатке было душно, у окна стояла продавленная кровать. Кто-то – скорее всего Бесси – постарался сделать это жалкое жилье поуютнее: на тонком матрасе лежал мягкий плед, в углу стоял кувшин с водой для умывания, и даже небольшой саквояж Джулиана лежал нераскрытый в ногах кровати.
Во всяком случае, Джулиан надеялся, что никто не открывал саквояж – очень уж удивило бы его содержимое тех, кто мог это сделать. Впрочем, вещей было немного: смена одежды – еще более ветхой, чем та, что была надета на Джулиане сегодня, тонкое женское кружевное белье и серьги – роскошные серьги с бриллиантами и жемчугом, стоившие целое состояние.
Джулиан посмотрел на окно, стараясь поймать свое отражение. В Хэмптон-Реджис этим душным летним вечером было тихо и спокойно, хотя до слуха Джулиана доносились голоса веселящихся на первом этаже матросов и шепот морских волн, набегавших на берег. Он невольно рассмеялся, вспомнив свое удивление, когда оказалось, что женским голосом говорит вовсе не леди Вэлери, а сэр Невил.
Юноша медленно расстегнул и снял куртку, затем кожаный жилет. Сложив все это аккуратной стопкой, он освободился от бриджей и гетр и остался в одной просторной рубахе. Затем со вздохом облегчения он развязал стягивающую грудь полоску льна – и превратился в очаровательную девушку. Джульетта Макгоун, дочь печально известного Черного Джека Макгоуна, легла на доставшееся ей на эту ночь убогое ложе и впервые за много дней погрузилась в безмятежный сон.
А между тем в отдельном кабинете продолжали разгораться страсти.
– То есть что значит – взять его с собой? – потребовал ответа у Вэлери тот, кого собравшиеся называли Филиппом.
– Ну же, не ссорьтесь, – проворковал сэр Невил. – Вы же знаете, как я не люблю ссоры, которые не сам затеял. К тому же я увидел мальчишку первым.
– Зато мой интерес к нему более естественный, – жеманно произнесла Вэлери.
– Но он ведь гораздо младше вас и к тому же, скорее всего, девственник. А это уже настоящее извращение!
– О, но я думала взять его для Филиппа.
– От вас обоих одна головная боль. – Сэр Невил манерно опустился в кресло и поднес к губам бокал с налитым Агнес бренди. – Оставьте этого юношу в покое.
– Что ж, придется, – вздохнула Вэлери. – И очень жаль. Он весьма заинтриговал меня.
– Чем же? – удивился сэр Невил.
Вэлери лукаво улыбнулась собеседнику:
– Скажу, когда будете постарше, проказник.
Сэр Невил поднес к губам довольно крупную для женщины руку Вэлери.
– Если бы я только мог любить женщину, этой женщиной были бы вы, – пробормотал он.
– Мне льстит ваше внимание, сэр Невил, – стыдливо опустив ресницы, ответила Вэлери. – Но не знаю, право, как к этому отнесется мой муж…
– О, не обращай на меня внимания, дорогая, – саркастически произнес Филипп. – Не позволяй мысли о том, что у тебя есть муж, мешать твоим маленьким удовольствиям.
Сэр Невил до неприличия быстро выпустил руку, которую только что прижимал к губам.
– Я же сказал «если»! – быстро произнес он. – Но при создавшемся положении вещей нам всем лучше оставаться добрыми друзьями. Кстати, о дружбе, могу предложить вашей очаровательной супруге чудесный крем, сделанный из шампанского и свиного молока. Он способен творить чудеса. Смажьте им кожу на руках – и убедитесь в этом.
– Как это мило, – растроганно пробормотала Вэлери.
Филипп же только фыркнул, ставя на стол опустевший бокал.
Два часа спустя гости сэра Невила возвращались в своем экипаже по залитой лунным светом дороге в приютившее их небольшое поместье Саттерз-Хед. Сначала они ехали молча, затем леди нарушила тишину:
– Знаешь ли, Фелан, иногда мне кажется, что ты абсолютно лишен чувства юмора.
– Но мне достаточно взглянуть на тебя, братец, и это оставившее меня было чувство тут же со всех ног несется обратно, – с издевательской усмешкой произнес черноволосый господин.
Вэл со смехом тряхнул юбками.
– Боже правый, ты ведь видел, как смотрел на меня этот проклятый содомит! Представляешь, как он был бы счастлив, узнав, что на самом деле находится под этими юбками? А теперь бедняга, наверное, презирает себя за неизвестно откуда взявшийся интерес к женщине.
– Что ж, я рад, что это забавляет тебя, – ответил брату Фелан Джеймс Мердок Ромни.
– Да уж! На самом деле развеселить меня становится все труднее и труднее, – пробормотал Вэл. – Сколько еще мне путаться в этих проклятых юбках? И почему, черт побери, из всех маскарадных костюмов мы выбрали именно этот? Ну разве трудно было переодеться моряками или негоциантами… Цыганами, на худой конец! А то так ведь недолго и правда превратиться в женщину. Посмотри, как изменилась моя походка. К тому же я забыл, когда последний раз в моей жизни случался хотя бы легкий флирт.
– Ну, пофлиртовал ты сегодня вечером вполне успешно, братец!
Вэла передернуло при одной мысли о сэре Невиле.
– Это не считается. Если бы ты знал, как я устал, Фелан! Устал от всего – от того, как носятся со мной в этом доме, от этих проклятых юбок, от воздержания и бездействия. Вот увидишь, я скоро просто сойду с ума!
– Сомневаюсь, – лениво пробормотал Фелан. – Кстати, мне очень неприятно тебя разочаровывать, но вынужден заметить, что ты со своими белокурыми волосами вряд ли сошел бы за цыгана.
– Зато у тебя бы это прекрасно получилось, черт бы тебя побрал! – довольно добродушно, впрочем, произнес Вэл. – Кстати, раз уж нам все-таки пришлось изображать супругов, почему же роль жены ты не взял на себя?
– Во-первых, ты моложе, а во-вторых, это было бы ниже моего достоинства. К тому же ты сам виноват: родился таким хорошеньким! – Не знаю, сколько еще я это выдержу! Лорда Гарри убили уже целый месяц назад – и что же?
– Моя мать предается скорби, и довольно громко, – равнодушно ответил Фелан.
– Не забывая при этом на каждом углу обвинять меня в хладнокровном убийстве собственного отца. Черт побери, мы должны вернуться, Фелан!
– Ты знаешь не хуже меня, что это невозможно. Может, моя драгоценная маменька и невменяема, но тем не менее ей отлично удалось убедить магистрат и полицейских с Боу-стрит, что убийца – ты. Я уже сто раз говорил тебе, что наш единственный выход – покинуть Англию и подождать, пока улягутся страсти.
– Никуда я не поеду! – упрямо произнес Вэл. – Как ты думаешь, кто на самом деле убил его? – спросил он после паузы дрогнувшим голосом.
– Если бы мы знали это, то не сидели бы за сотню миль от Йоркшира. Мы поймали бы негодяя и отдали в руки правосудия.
– А ведь это моя единственная надежда – найти настоящего убийцу.
– Наша единственная надежда, братец. Или ты забыл, что я тоже по уши увяз в этом деле? Если верить Ханнигану, мнения по поводу того, кто же из нас убил старика, разделились. Причем большинство считает, что на самом деле это сделал я, а моя несчастная мать лжет, чтобы защитить меня. Ведь все знают, что мы с лордом Гарри всю жизнь ненавидели друг друга, а ты был его белокурым любимчиком. Я ведь не хотел даже ехать в Йоркшир, а уж теперь тем более мне не нужно это проклятое наследство!
– Не думаю, что среди наших соседей есть идиоты, способные поверить, что ты убил сэра Гарри.
– Если уж нашлись на белом свете идиоты, способные поверить в то, что ты – женщина… – Фелан вздохнул. – Люди ведь верят в то, во что им хочется верить. И им всегда проще поверить очевидному, чем стремиться взглянуть на изнанку событий.
Вэл пожал плечами:
– По крайней мере мы хоть стали выезжать. Уж лучше притворяться твоей женой перед соседями, чем сидеть в этом проклятом доме. Ты ведь даже не разрешаешь мне ездить на лошади! Никогда не думал, что мой беспутный старший брат окажется таким тираном.
– Тебе, может быть, кажется, что ты весьма убедительно изображаешь даму, но я не уверен в этом, – задумчиво произнес Фелан. – Так что лучше нам держаться от людей подальше.
– А ты не думаешь, что людям может показаться странным наш затворнический образ жизни?
– Не думаю. Видишь ли, я намекнул некоторым, что моя горячо любимая жена в интересном положении.
Вэл ошалело смотрел на брата из-под своих роскошных длинных ресниц.
– То есть… что ты хочешь этим сказать?!
– Я сказал соседям, что ты понесла, дорогая. Беременна. Готовишься стать матерью. Подарить мужу наследника.
– О боже! – простонал Вэл. – Неужели это было необходимо? Мог бы пощадить меня!
– Во всяком случае, это оказалось весьма эффективно. Теперь никого не удивит, что мы мало выезжаем. А кроме того, это объяснит, почему у тебя не слишком изящная талия.
– А почему у меня не слишком изящные ноги, это тоже объяснит? – Вэл тяжело вздохнул. – Черт бы побрал весь этот проклятый маскарад! – устало произнес он. – Кстати, о маскараде. Что мы будем делать с этой ненормальной, Фелан?
– С кем? С леди Марджери? Не думаю, что сейчас мы можем что-то предпринять…
– Не притворяйся идиотом, братец. Я говорю о той девчонке в гостинице.
Фелан откинулся на подушки и прикрыл глаза, вызывая в памяти черты той, о ком говорил Фелан. У нее были такие странные, необычные глаза на загорелом лице. Может быть, ей удалось провести всех, с кем она встречалась до сих пор, но только не братьев Ромни. Устраивая собственный сумасшедший маскарад, ничего не стоит разглядеть чужой, далеко не столь искусный.
– Это не наше дело, Вэл, – решительно произнес Фелан. – Нам надо подумать о том, как спасти собственные головы.
– Но она ведь еще ребенок, Фелан. И, наверное, попала в беду, если ей приходится…
– Она старше, чем ты думаешь. Ей наверняка за двадцать. И сомневаюсь, чтобы ее положение было хуже нашего. Не нужна нам еще одна заблудшая овечка, Вэл. У нас и без того неприятностей хватает.
Вэл пожал плечами, тряхнув своими тщательно уложенными локонами.
– Наверное, ты прав: нам ни к чему усугублять наше положение. Но ты заметил, какие у нее глаза, Фелан?
Фелан Ромни, глядя на залитые лунным светом поля по обе стороны дороги, изо всех сил старался придать лицу непроницаемое выражение.
– Я заметил, – равнодушно произнес он. И в экипаже снова воцарилась тишина – каждый из братьев погрузился в свои невеселые размышления.
2
Джульетта уже третью ночь спала в каморке над кухней гостиницы «Пух и перья» и третью ночь видела во сне отца. Черный Джек Макгоун – человек, плюющий на условности, обладавший особым шармом, свойственным многим пройдохам, – любил без памяти свою единственную дочь. Настолько, что, не желая расставаться с Джульеттой, таскал ее за собой во все опасные, но такие захватывающие путешествия. Девушке довелось побывать в странах с тропическим климатом, столь отличным от унылой погоды Англии, и даже в государствах, охваченных войной. Но она была беззаветно предана отцу, сопереживала всем его увлечениям, прощала проказы, а повзрослев, стала почти что матерью этому человеку, который, в сущности, до конца своей жизни оставался ребенком. И так продолжалось до тех пор, пока Черный Джек не совершил худшее из предательств – умер от лихорадки под палящим египетским солнцем, оставив ее на руках Марка-Давида Лемура… Нет, ей вовсе не хотелось видеть во сне смерть отца! И тем более все, что произошло потом. Эти кошмарные несколько недель навсегда остались в прошлом, ничто больше не заставит ее вернуться к такой жизни!
Впрочем, Джульетта отдала бы сейчас все на свете, чтобы снова оказаться в Египте. Или в Греции, или в любой другой солнечной и радостной стране, где она жила с отцом с самого детства. Едва научившись ходить, Джульетта уже лазила по руинам древних храмов, пила козье молоко, и с четырех лет ее всегда одевали в мужскую одежду. Она прекрасно помнила, как впервые надела платье. Ей было шестнадцать, и отец купил для нее наряд у старого сирийца.
Это было шелковое платье, давно вышедшее из моды, к тому же слишком широкое для ее мальчишеской фигуры, и в нем было очень, очень жарко. Тем не менее, надев его, Джульетта почувствовала себя настоящей королевой из какой-нибудь волшебной сказки и с удовольствием выслушивала весьма экстравагантные, но при этом абсолютно искренние комплименты Черного Джека. Однако секунду спустя, встретившись глазами со взглядом Марка-Давида Лемура, давнего друга и спутника своего отца, она впервые почувствовала неладное.
Теперь Джульетта понимала, что напрасно не доверилась этому чувству. А главное – напрасно ему не доверился ее отец. Девушка пыталась поделиться с ним своими опасениями, но Черный Джек отмахнулся от них со свойственным ему легкомыслием. Он не хотел допустить даже мысли о том, что его дочери может угрожать опасность, когда он рядом. И не хотел думать о том, что его лучший друг и компаньон недостоин доверия.
Если не верить преданиям, будто покинувшие этот мир видят сверху все, что оставили позади, Джек Макгоун так никогда и не узнает, к чему привело его легкомыслие. И Джульетта считала, что это к лучшему, поскольку до сих пор беззаветно любила своего беспутного отца и тосковала по нему сейчас, через девять месяцев после его смерти, ничуть не меньше, чем стоя над свежей могилой.
Внезапно Джульетта резко села на постели и закуталась в плед – ей вдруг совсем расхотелось спать. Веревочное ложе провисло под ее весом, но девушка не обращала внимания на такие мелочи. Доводилось ей спать и в куда более неудобных местах, чем этот душный чердак дома на южном побережье Англии. Дело было не в этом – просто она устала от снов и больше всего боялась увидеть даже не проклятого Лемура, а того, другого, мужчину с глазами цвета стали и тонкими, чувственными губами на спокойном, непроницаемом лице.
Джульетта вообще не любила мужчин. Особенно дикими казались ей их животные аппетиты, грубый нрав и полное неуважение к окружающим. И тот факт, что она вопреки всему постоянно думала об этом мужчине, тревожил ее все больше. Смутная угроза, исходившая от него, была куда хуже явной, которую представлял собой сэр Невил Пинворт, и даже хуже воспоминаний о Марке-Давиде Лемуре.
Джульетта вылезла из постели, босая подошла к окну и всмотрелась в морскую даль. Англия была ее родиной, но Джульетта чувствовала себя здесь абсолютно чужой, ей было гораздо лучше в тех экзотических местах, где они жили с Черным Джеком Макгоуном. Если бы это было в ее власти, Джульетта села бы на первый же корабль, держащий путь в теплые страны, и даже ни разу не оглянулась бы на холодный английский берег. Но, к сожалению, она не могла себе этого позволить. Затеянный ею маскарад и без того ставил ее в сомнительное положение, однако на земле всегда можно было держаться особняком и надеяться на то, что обман не раскроется. А на корабле это было бы невозможно. Насколько помнила Джульетта свое ужасное путешествие из Португалии с Лемуром, на кораблях вообще не существовало таких понятий, как уединение или скромность и деликатность. А девушке, переодевшейся молодым человеком, безусловно, требовалось и то и другое.
Значит, надо подождать, пока она накопит достаточно денег, чтобы оплатить проезд до Франции. По крайней мере, в отдельной каюте у нее будет больше шансов не привлечь любопытных взглядов, а покинув Англию, она сможет снова носить платье. Если ей, конечно, захочется. Джульетта была уверена, что ей будет не хватать свободы движений, которую дает мужская одежда.
Что ж, пока ей лучше оставить все как есть. Последние три дня пришлось много работать, но Джульетта была сильной девушкой – куда более сильной, чем две молоденькие горничные, которые продолжали строить глазки миловидному Джулиану. Да и жилось ей, в общем, неплохо. Бесси была очень доброй женщиной и отличной кухаркой, Мабре, несмотря на ворчливость, имел отзывчивое сердце, а Агнес и Дорри были все время заняты работой, и им вряд ли пришло бы в голову совать нос в чужие секреты. Так что стоило остаться в Хэмптон-Реджис – по крайней мере до тех пор, пока не подвернется что-нибудь более удачное.
Но сейчас, сейчас она просто не могла больше вынести ни секунды в этой душной каморке! Ей хотелось пробежаться по пляжу босиком и почувствовать в волосах соленые брызги. Хотелось дышать полной грудью, валяться на песке и слушать пение ночных птиц. В общем, ей нестерпимо хотелось хотя бы на несколько часов снова почувствовать себя свободной.
Джульетта быстро натянула бриджи и закатала рукава широкой рубашки. Она не стала надевать чулки и обувь, а также подвязывать полоской ткани свою и без того не слишком пышную грудь: ведь все равно ее никто не увидит.
За годы, проведенные вне Англии, девушка научилась двигаться абсолютно бесшумно. Никто не слышал, как она спустилась по ступеням узкой винтовой лестницы. Очаг в кухне еще не погас и отбрасывал на стены красные блики. Джульетта задержалась ненадолго, чтобы отрезать себе кусок хлеба, и лишь затем вышла на залитый лунным светом пляж.
На чернильно-черном небе мерцали звезды – те же звезды, которые она видела у себя над головой в Египте. Положив хлеб в карман, девушка пустилась бегом, пританцовывая на мокром песке. Ветер трепал ее волосы, прижимал к телу батистовую рубашку. Джульетта прыгала с камня на камень, танцевала вдоль кромки прибоя, жадно вдыхая чистый соленый воздух, вся отдаваясь во власть этих простых и естественных удовольствий. Она была так поглощена своими ощущениями, что не замечала, что находится на пляже не одна, пока не уткнулась в грудь высокого и сильного мужчины.
Джульетта испуганно вскрикнула и, решившись поднять глаза, увидела перед собой человека, о котором изо всех сил старалась не думать все эти дни.
Она не знала даже его имени: Мабре как-то не упомянул его, а спрашивать Джульетте не хотелось. Это все равно не имело никакого значения. Он был знатным господином и вряд ли стал бы пристально приглядываться к гостиничной прислуге. Но почему он сжимает своими сильными руками ее плечи и почему ей кажется, что его пальцы ласкают сквозь тонкую ткань рубашки ее кожу, в то время как сам он внимательно всматривается в ее лицо?..
– Что ты делаешь здесь в такое время? – требовательно спросил черноволосый господин чуть хриплым голосом.
Казалось бы, какое ему дело до того, где и когда она предпочитает гулять? Но Джульетте даже не пришло в голову, что она вовсе не обязана отвечать на его вопрос.
– Спать было слишком душно, – стараясь, чтобы голос звучал как можно ниже, ответила она и, подумав, добавила: – Сэр.
На лице джентльмена мелькнуло слабое подобие улыбки, но он не спешил разжимать рук.
– Какой вежливый молодой человек! – с иронией произнес он. – Знает, как угодить господам.
Джульетта вовсе не привыкла угождать кому бы то ни было, тем более мужчине, но, вовремя взяв себя в руки, она не стала произносить дерзкие слова, готовые сорваться с ее губ. Девушка попыталась отстраниться, но тонкие пальцы лишь крепче сжали ее плечи.
– Простите, но мне бы хотелось вернуться в гостиницу, – почтительно сказала Джульетта, пряча глаза.
– Не думаю, что это очень удачная идея.
Девушка снова подняла взгляд, даже не пытаясь скрыть изумления.
– Но почему?
– Я только что оттуда, – пояснил молодой человек. – И последние три часа я занимался тем, что пытался напоить сэра Невила до такого состояния, чтобы он свалился под стол. Но вынужден с прискорбием сообщить, что пока мне это не удалось. Я надеялся, что прогулка по воздуху освежит меня и я смогу приступить к выполнению этой задачи с удвоенной энергией.
– Но зачем вы пытались напоить его? – вырвалось у Джульетты, прежде чем она успела подумать о том, что скромному и незнатному молодому человеку не подобает задавать такие вопросы важному господину.
– Потому что, милый юноша, сэра Невила необходимо отвлечь от его главной цели.
– И что же это за цель… сэр?
Джульетта сейчас мечтала лишь о том, чтобы мужчина убрал руки с ее плеч. И он наконец сделал это, но вместо того чтобы опустить руки, вдруг нежно коснулся ее лица, отбрасывая со лба пряди каштановых волос. У Джульетты закружилась голова; ответ на ее вопрос прозвучал словно откуда-то издалека:
– Его главная цель – ты, юный Джулиан Смит.
Девушка стояла, словно зачарованная, под дразнящим взглядом серых глаз черноволосого господина, поражаясь неожиданной нежности его прикосновений. Наверное, он все-таки спросил у Мабре, как ее зовут. Но зачем, черт возьми, ему это понадобилось? И почему он решил защищать ее от этого извращенца сэра Невила?
– Думаю, что я в состоянии о себе позаботиться, – произнесла она наконец. – Последние пять лет я отвечаю за себя сам.
– Ах, вот как? И у тебя уже был опыт общения с джентльменами вроде сэра Невила? С теми, кто предпочитает молоденьких мальчиков?
Глядя на него исподлобья, Джульетта сделала шаг назад.
– До сегодняшнего вечера – нет.
До незнакомца не сразу дошел смысл ее слов. Джульетта ожидала, что ее дерзкие речи заставят наконец потемнеть от гнева это холодное бледное лицо. Но вместо этого стоявший перед ней мужчина рассмеялся:
– Только не я, парень, только не я! Я нахожу женщин куда более занимательными. Просто не могу спокойно видеть заблудшую овечку, которая…
– Никакая я не заблудшая овечка, – холодно произнесла Джульетта. – Я из тех, кто вполне способен защитить себя от таких, как этот сэр Невил.
Черноволосый не стал спорить. Он только снова взглянул на нее своими ироничными серыми глазами, и уголки его губ чуть дернулись.
– Какой храбрый! – сказал он тихо, но Джульетта почему-то поежилась. – Сэр Невил мог бы стереть тебя с лица земли, если бы захотел. Он вовсе не такой никчемный пшют, каким выглядит.
– Я же сказал, что могу сам о себе позаботиться!
– Я не стал бы на это рассчитывать.
Голос его был низким и каким-то странно вкрадчивым. Только тут Джульетта сообразила, что нормальному человеку не пришло бы в голову говорить с ней таким голосом посреди пустынного ночного пляжа. Теперь ей стало страшно по-настоящему. Не думая больше ни о чем, она повернулась и побежала прочь.
Джульетта была почти уверена, что черноволосый догонит ее в два прыжка и снова сожмет плечи своими стальными пальцами. Но, обернувшись, она увидела, что он спокойно стоит, освещенный лунным светом, и смотрит, как она бежит к гостинице. Больше Джульетта не решалась оглянуться. По какой-то непонятной причине холодный немигающий взгляд этого человека действовал на нее, как взгляд удава на кролика. Она вообще не доверяла мужчинам, а тем более этому безымянному черноволосому господину, который почему-то возомнил себя ее спасителем!
Джульетта так и не поняла, как это ее угораздило войти в гостиницу через главный вход, вместо того чтобы незаметно проскользнуть наверх по черной лестнице. Ей так хотелось скорее оказаться подальше от этих серых глаз, от этих рук, таких сильных и в то же время таких нежных, что она совсем забыла об опасности, подстерегающей ее в гостинице. Не успев добраться до лестницы, она увидела сэра Невила, развалившегося в кресле у камина с туманным взглядом, лишенным всякого выражения. Напрасно черноволосый думал, что зря потерял время, пытаясь напоить сэра Невила. Судя по всему, он был абсолютно невменяем, но лишь до тех пор, пока не заметил Джулиана.
Сэр Невил встал и двинулся на заплетающихся ногах к остановившейся у лестницы Джульетте.
– Вот ты где, миленький! – произнес он своим тягучим голосом. – А я ведь специально сюда приехал в надежде встретить тебя, но наткнулся на этого чертова Рэмси. У меня к тебе… одно предложение. – Сэр Невил громко икнул. – Поехали со мной в Пинворт-мэнор! Тебе там понравится, я уверен в этом. Такому красивому юноше, как ты, не пристало тратить свою жизнь на грязные конюшни и гостиничную кухню. Твои нежные ручки станут грубыми… – Он завладел рукой Джульетты, и девушка удивилась силе его пальцев.
– Извините, сэр Невил…
Джульетта попыталась высвободиться, изо всех сил стараясь скрыть охватившее ее отчаяние. Разумеется, она поторопилась, надменно заявив тому черноволосому мужчине, что способна сама позаботиться о себе. Сейчас она просто не представляла, как охладить пыл пьяного аристократа.
– Извиняю, мой милый проказник, – проворковал сэр Невил, протягивая другую руку, чтобы привлечь к себе Джулиана. – Я все, все готов тебе извинить.
– Уберите руки от мальчишки, Пинворт! – произнес за спиной Джульетты низкий голос, полный убийственной вежливости. Черноволосый стоял в дверях – спокойный, невозмутимый и абсолютно неумолимый.
Но сэр Невил только скривил губы, продолжая сжимать запястья Джульетты.
– Какого черта, Рэмси?! Я первым увидел его! Ничего такого особенного я ему не предлагаю. Мне известно наверняка, что моих предпочтений вы не разделяете, так какое вам дело? Оставьте нас вдвоем, и я сумею уговорить мальчишку!
– Не думаю. – Рэмси неторопливо вошел в комнату.
Сэр Невил был все же не настолько пьян, чтобы не ощущать исходящую от него угрозу. Он отпустил Джульетту, хотя и весьма неохотно, и она отпрянула к лестнице, потирая ноющее запястье.
– Не будьте занудой, Рэмси, – не сдавался сэр Невил. – Его не так сложно будет уговорить. Я заметил, как он поглядывает на вас. И надеюсь убедить его переключить свое внимание на того, кто готов оценить его по достоинству.
На лице Рэмси заиграла сардоническая улыбка, но он даже не взглянул на Джульетту.
– Вы видите лишь то, что хотите видеть, Пинворт. Честно говоря, это Вэлери просила меня привезти мальчугана. Он понравился ей, и я обещал захватить его на обратном пути в Саттерз-Хед. Нам не помешает лишняя пара рук.
– Она и мне не помешает! – не унимался сэр Невил.
– Эй, что здесь происходит? – На верхней площадке лестницы появился растрепанный папаша Мабре. – О, прошу прощения, мистер Рэмси. Я и не подозревал, что вы и сэр Невил еще здесь. А где же Агнес? Сейчас задам этой негоднице…
– Мы отослали ее, – быстро произнес Рэмси. – Нам хотелось поговорить с глазу на глаз.
Мабре казался изумленным.
– Вы, мистер Рэмси?! Я и не подозревал, что вы… – Тут взгляд его упал на Джульетту, и Мабре нахмурился. – А что здесь делает этот парень?
– Я похищаю его, Мабре, – сообщил Рэмси. – Нам нужен слуга, и мне кажется, что Джулиан вполне подойдет на эту роль. Думаю, это не встретит у вас возражений?
– Но я хочу его! – отчаянно взвизгнул сэр Невил.
Лицо Мабре приобретало все более озабоченное выражение. Он медленно спустился по лестнице и остановился рядом с Джульеттой. Девушка стояла, обхватив себя руками за плечи, – она ни на секунду не забывала, что грудь ее не подвязана, как обычно, полоской ткани.
– А чего хотелось бы тебе, Джулиан? – с участием спросил Мабре. – Слов нет, сэр Невил умеет быть щедрым, а молодой человек не всегда может позволить себе быть чересчур щепетильным. Но у тебя есть выбор. Ты можешь остаться здесь – мы с Бесси всегда найдем для тебя работу. Или ты можешь уехать с мистером Рэмси.
Джульетта с благодарностью посмотрела на Мабре: оба они отлично знали, что «Пух и перья» приносит не такой большой доход, чтобы кормить постоянно лишний рот. Но намерения сэра Невила были слишком очевидны. Джульетта понимала, что, если она отправится с ним, уже сегодня сэра Невила ожидает одно из самых горьких разочарований в его жизни. А ее маскарад будет раскрыт.
Оставался мистер Рэмси. Джульетта внимательно наблюдала за ним из-под опущенных ресниц, от души надеясь, что он не сможет угадать ее мысли. Этот мужчина пугал ее. Она боялась его так, как не боялась еще ни одного мужчины в своей жизни, хотя сама не могла понять, почему. Лемур причинял ей боль, да и намерения сэра Невила были далеко не целомудренны. К тому же ей много раз приходилось удирать вместе с отцом от бандитов в Египте и от работорговцев в Марокко, но и тогда ей не было так страшно. Непонятно откуда, но Джульетта точно знала, что этот черноволосый мужчина, которому не нужно ее тело и который не собирается причинять ей боль, куда опаснее всех их, вместе взятых.
– Я поеду с мистером Рэмси, сэр, – тихо произнесла она.
Мабре тяжело вздохнул:
– Ты уверен, парень?
Девушка кивнула, жалея о том, что, отправляясь на ночную прогулку, не надела свою кепку. Конечно, волосы ее были коротко пострижены, и все же с кудряшками надо лбом она наверняка была сильно похожа на женщину.
– Уверен, сэр.
Если она ожидала, что Рэмси обрадуется, то жестоко ошиблась. Он лишь небрежно кивнул, словно и не ожидал ничего другого, и спокойно сказал:
– Собирай вещи.
– Прямо сейчас? Сегодня?
Голос Джульетты дрогнул. Хотя она и приняла решение, но не была готова выполнить его немедленно.
– Я отправляюсь домой минут через десять, – все так же невозмутимо произнес мистер Рэмси. – До Саттерз-Хед не так уж близко, Джулиан.
– Ты всегда можешь передумать, – напомнил сэр Невил, слегка покачиваясь.
– Я буду готов через пять минут!
Когда, быстро одевшись, Джульетта вышла во двор, сэра Невила нигде не было видно. Зная, что у нее мало времени, девушка не стала подвязывать грудь, надеясь, что просторная рубашка и куртка сумеют скрыть в темноте предательскую округлость линий. Оставалось только радоваться тому, что у нее мальчишеская фигура. Будь она сложена, как Агнес или Дорри, нечего было бы и думать о подобном маскараде.
Рэмси стоял рядом со своим огромным вороным жеребцом и поджидал своего нового слугу все с тем же невозмутимым видом.
– Это все, что у тебя есть? – спросил он, глядя на небольшой саквояж, в котором хранились все нехитрые пожитки Джульетты.
– Да… сэр, – снова с запозданием добавила она, мысленно проклиная себя за это. Ей никогда не составляло труда проявлять к людям почтение, почему же с этим мужчиной она готова рисковать всем, лишь бы продемонстрировать ему свое высокомерное отношение, совершенно неуместное в данной ситуации?
Рэмси улыбнулся, и морщинки в углах его рта стали глубже.
– Ты поедешь сзади или спереди?
Джульетта с восхищением посмотрела на коня. Она уже несколько месяцев не ездила верхом, а этот конь был настоящим красавцем!
– Я предпочитаю идти пешком.
– А это уж не тебе решать, юный Джулиан! Я еду в Саттерз-Хед и должен привезти тебя с собой. Я не могу разочаровать леди.
– Но я не…
Протестовать было бессмысленно: Рэмси просто протянул свои сильные длинные руки и легким движением поднял Джульетту на спину лошади.
– Спокойно, Соболь, – сказал он, усаживаясь сзади и прижимаясь грудью к ее спине.
Джульетта попыталась отодвинуться, но это было бесполезно. Рэмси взял вожжи, и она снова почувствовала горячую силу его рук, хотя он почти не касался ее. Ночь была теплой и душной, но девушка вдруг невольно поежилась.
Неожиданно во двор выбежал, запыхавшись, папаша Мабре, в руках он сжимал небольшой узелок.
– Ты забыл, Джулиан! Твое жалованье.
Он протянул ей узелок, и сквозь тонкую льняную ткань Джульетта почувствовала холод монет.
– Но я не заработал…
– Возьми, возьми, – твердо сказал Мабре. – Это даст тебе возможность выбора.
Джульетта внезапно забыла, кто она и что привело ее сюда. Слезы благодарности застилали ей глаза. Наклонившись, она поцеловала Мабре в шершавую от щетины щеку.
Несколько секунд Мабре выглядел смущенным, затем физиономия его расплылась в улыбке.
– Не унывай, парень. А если тебе понадобится крыша над головой, знай, что в «Пухе и перьях» для тебя всегда найдется комната.
Несколько минут спустя они уже мчались по безлюдной дороге; подковы коня тихо позвякивали на булыжной мостовой. Джульетта старалась держать спину прямо, пытаясь не замечать вдруг навалившейся на нее усталости и не обращать никакого внимания на то, что сзади к ней прижимается мужчина с горячими сильными руками и мускулистыми бедрами.
– В следующий раз лучше подумать, кого собираешься поцеловать, юный Джулиан, – заметил Рэмси, когда они выехали из города. – Тебя могут неправильно понять.
Джульетта почувствовала, как вспыхнули ее щеки, и в который раз возблагодарила бога за то, что сейчас темно и что она сидит к этому исчадию ада спиной.
– Так уж меня научили проявлять свою признательность, – сухо произнесла она.
– Ах, вот что? В таком случае я советую тебе думать, к кому испытывать эту самую признательность. Иначе ею могут злоупотребить.
– Я вполне способен сам о себе позаботиться!
– Ты уже говорил мне это сегодня. Но тебе так и не удалось меня убедить.
Джульетта резко повернулась к нему лицом и тут же поняла, что совершила ошибку. Лучше бы ей на него не смотреть. И не придвигаться еще ближе. Но теперь, раз уж она сделала эту глупость, ни за что нельзя дать ему понять, как действует на нее его близость.
– Так вот почему вы везете меня в свой дом, мистер Рэмси? – требовательно спросила Джульетта. – По-прежнему пребываете во власти заблуждения, будто я маленький мальчик, которого надо спасать?
Несколько секунд Рэмси внимательно смотрел на нее сверху вниз, глаза его отливали серебром в лунном свете.
– Нет, – наконец хрипло произнес он.
Это был не слишком исчерпывающий ответ, но у Джульетты хватило здравого смысла не требовать большего. Она отвернулась, стараясь поменьше прижиматься к нему, и уставилась на шелковистую черную гриву коня, изо всех сил заставляя себя не смотреть на красивые ухоженные руки, сжимавшие вожжи.
– А ваша сестра действительно ждет, что вы привезете меня с собой?
– Моя сестра? – удивленно переспросил Рэмси. – А, ты, верно, имеешь в виду Вэлери? Должен с сожалением сообщить, что она не сестра мне, а жена.
Трудно было понять, почему эта новость вдруг так расстроила Джульетту. Это было абсолютно нелогично. Впрочем, девушка давно привыкла к тому, что в этом мире мало что диктуется логикой. Она снова повернулась и взглянула ему в лицо, забыв об опасности.
– Что же заставляет вас сожалеть об этом?
– Ты снова забываешь свое место, юный Джулиан!
Быстро отвернувшись, Джульетта смущенно пробормотала:
– Извините, сэр.
– Впрочем, – продолжал Рэмси, – почему бы не удовлетворить твое любопытство? Я сожалею о том, что женат на Вэлери, потому что это совершенно бестолковое создание, дикое и необузданное, без руля и без ветрил. Она вечно попадает в разные нелепые истории, из которых мне приходится ее вытаскивать. Я ведь весьма положительный джентльмен.
Джульетта встречала в своих странствиях множество мужчин – как положительных, так и совсем наоборот. Однако сидящий сзади человек вовсе не походил на те респектабельные, но невыносимо скучные создания, которых принято называть положительными мужчинами. Хотя, честно говоря, ей вовсе не помешало бы сейчас присутствие рядом серьезного человека. Жизнь ее в последнее время неслась, словно взбесившаяся лошадь. Джульетта многое отдала бы за возможность поскучать немного.
– Странно, – задумчиво сказала она, – а я готов был поклясться, что вы и леди Вэлери – родственники. У вас очень похожие глаза.
– Как ты наблюдателен, мой юный Джулиан. И, честно говоря, ты прав. Мы действительно связаны не только брачными узами, но и узами крови. Вэлери – моя троюродная сестра, но обычно люди не замечают нашего мимолетного сходства. Хотя ты ведь не такой, как все, не правда ли, мой мальчик?
Джульетте не понравилось, как он произнес последние слова. Но нет, она ни на секунду не могла предположить, что мистер Рэмси догадывается о чем-то! Ведь большую часть своей не совсем обычной жизни она провела в брюках и прекрасно умела их носить. Джульетта знала также, что вполне сумела овладеть мужской походкой. За все время, что прошло с тех пор, как она, переодевшись, убежала от Лемура, еще никто ничего не заподозрил. И этот высокий джентльмен с издевательской улыбкой и холодными серебристыми глазами вряд ли будет первым.
– Я просто стараюсь никогда не терять головы. – Джульетта осталась довольна тем, что почти не слышно было ее обычного легкого лондонского акцента. В этом смысле над ней оказались не властны долгие годы, проведенные вдали от родины. Джульетта не умела вести себя, как подобает юной леди, но акцент сразу выдавал ее благородное происхождение: ведь общалась она по преимуществу с собственным отцом.
– И у тебя это почти получается, – похвалил Рэмси. – Кстати, почему бы тебе не откинуться назад и не прислониться ко мне? До Саттерз-Хед путь неблизкий, а юноше вроде тебя необходим отдых. Между прочим, я так и не знаю, сколько тебе лет.
– Семнадцать, – не моргнув глазом, солгала Джульетта, зная, что выглядит еще моложе. На самом же деле ей было двадцать два.
– Совсем еще мальчик, – пробормотал Рэмси. – А где же твоя семья, юный Джулиан?
– У меня ее нет. – Джульетта снова подумала о том, что все же неплохо научилась скрывать акцент.
– Нет семьи? – с издевкой переспросил Рэмси. – Что ж, прекрасно. Да откинься же ты мне на грудь! В отличие от нашего друга Пинворта я не увлекаюсь развращением невинных мальчиков.
– Предпочитаете потасканных мальчиков? – Слова эти вырвались у Джульетты прежде, чем она успела прикусить свой слишком длинный язык. Скованная ужасом, она ждала реакции Рэмси. Ничего удивительного, если он сейчас решит скинуть наглого мальчишку с лошади в ближайшую канаву. Но вместо этого Рэмси рассмеялся, и его смех показался девушке каким-то странно чувственным и тревожным.
– Как все-таки хорошо, что я решил взять тебя в Саттерз-Хед, Джулиан! – сказал он. – С таким языком, как у тебя, ты наверняка нарвался бы в ближайшем будущем на крупные неприятности. – Взяв вожжи в одну руку, другой он обхватил Джульетту за талию и довольно бесцеремонно притянул к себе. – Только не повторяй снова, как попугай, что ты способен сам о себе позаботиться. Ты был на шаг от того, чтобы нажить серьезные проблемы благодаря нашему славному лорду Пинворту, и даже Мабре вряд ли смог бы тебе помочь. Так что не спорь, мой мальчик. Тебе будет гораздо безопаснее в Саттерз-Хед.
Тело Рэмси, к которому прижималась теперь спиной Джульетта, было таким сильным и мускулистым – и таким горячим! Казалось, что этот мужчина состоит сплошь из костей и мускулов. Джульетта не стала даже пытаться освободиться от обнимавшей ее за талию руки. Ведь если бы она сделала это, Рэмси мог случайно коснуться ее груди, а она не хотела рисковать. Оставалось только покорно прислониться к сидящему сзади мужчине.
Они ехали берегом моря. Легкий ветерок трепал выбившиеся из-под кепки прядки волос Джульетты. Шепот волн, мерная поступь коня и стук сердца сидящего за спиной мужчины – больше ничего. Тишина и покой. Впервые за много месяцев Джульетта почувствовала себя в безопасности, и вряд ли кто-нибудь упрекнул бы ее за это – так трудно было противостоять искушению.
– Давай, парень, расслабься, – пробормотал Рэмси над самым ее ухом, и Джульетта вдруг почувствовала себя слишком усталой, чтобы разозлиться на его насмешливую фамильярность. – Завтра Вэлери заставит тебя скакать вовсю. Так что отдыхай, пока есть такая возможность. Доверься мне. Я не уроню тебя.
– Довериться вам? – сонно пробормотала Джульетта, сожалея о том, что у нее не хватает сил противиться сладкому сну, в который она постепенно погружалась. – Но я не доверяю никому.
– Какой умный мальчик! – Дыхание Рэмси щекотало ей ухо. – Но сейчас ты можешь ненадолго расслабиться. Никто не обидит тебя. По крайней мере, пока я рядом.
«Пожалуй, так оно и есть, – сонно подумала Джульетта, не в силах больше бороться. – Вот только кто защитит меня от тебя?«
3
– Ты, кажется, собрался меня задушить! – возмущенно воскликнул Вэл.
Наступило утро, и Фелан, как всегда, помогал Вэлу справиться с ужасами женского туалета.
– Стой спокойно! – Фелан еще туже затянул на Вэле корсет; одна из тесемок лопнула, и он, не удержавшись, громко выругался: – Черт побери, почему бы тебе не попытаться обойтись без этого орудия пытки, Вэл? Эти платья, которые достал для тебя Ханниган, сшиты на женщину размером не меньше горы. Никто бы и не заметил, что твоя талия чуть шире, чем была вчера.
– Особенно если учесть, что ты раструбил всем о моем «интересном положении», – ворчливо заметил Вэл. – Тебя, кажется, все это смешит…
– Немного.
– Тогда какого черта ты пялишься тут на меня? Я думал, ты вне себя от счастья, что тебе удалось вытащить из пылких объятий Пинворта свою маленькую дурочку. Хотя я многое дал бы, чтобы увидеть выражение его лица в тот момент, когда он сорвал бы с нее одежду.
– Сомневаюсь, что это было бы веселое зрелище, – неодобрительно произнес Фелан.
– Вот как? – Вэл с любопытством взглянул на брата. – А знаешь, наш маленький Джулиан – или как там зовут эту девчонку на самом деле – интригует меня все больше. Ты, как я помню, любишь женщин попышнее, а вот я бы не возражал посмотреть на нее, когда…
– Мы говорим не о тебе, а о Пинворте! – Фелан сосредоточенно завязывал лопнувшую тесемку корсета.
– Да что ты так разволновался? Обнаружив, что перед ним женщина, этот развратник наверняка изменил бы свои намерения.
– Ты и вправду такой наивный, Вэл? – Фелан с садистским выражением лица затянул тесемки как можно туже. – Он просто употребил бы ее тем же способом, что и мальчика. И вряд ли ей бы это понравилось.
Вэл едва заметно побледнел:
– Слава богу, я не обладаю твоей широтой познаний в этой области. Я вообще впервые покинул Йоркшир, так что обычаи и нравы гомосексуалистов мне неведомы.
– Я тоже предпочитаю держаться от этих веселых ребят подальше, – сказал Фелан, шлепнув «жену» ниже пояса. – Веди себя хорошо, дорогая. Юный Джулиан уже отметил черты фамильного сходства между нами, и боюсь, что, оказавшись здесь, он довольно быстро разоблачит тебя.
– Если и так, вряд ли девчонка захочет выдать нас. У нее явно есть свои секреты. Как ты думаешь, кто она? Сбежавшая наследница? Богатая невеста? Слушай, а может, бог посылает мне в руки решение всех моих проблем? В конце концов, это ты у нас наследник состояния и титула. А у меня нет ни гроша за душой.
Фелан внимательно посмотрел на брата:
– И не рассчитывай на это. Она старше, чем выглядит. Ей, скорее всего, за двадцать. И если бы у нее было состояние, вряд ли она моталась бы по Эксетеру, наряженная в чьи-то обноски.
Вэл надел через голову платье и уселся за туалетный столик, пристально вглядываясь в свое лицо, которое уже успел чисто выбрить.
– Тогда кто же она, по-твоему? – требовательно спросил он.
– Не знаю, – задумчиво произнес Фелан. – Но намерен выяснить это.
Поднося к подбородку кроличью лапку с пудрой, Вэл вдруг застыл и внимательно посмотрел на брата.
– Собираешься спать с ней? – спросил он. – Для этого ты и привез ее сюда? Решил приберечь для себя?
Под тяжелым, холодным взглядом Фелана обычно хотелось съежиться даже самым сильным мужчинам. Но Вэл никогда не боялся старшего брата.
– Тот факт, что ты носишь юбку, Вэл, вовсе не означает, что я не задам тебе взбучку, когда ты этого заслуживаешь, – спокойно сказал Фелан.
– Что ж, попытайся! – вскинулся Вэл, но тут же пошел на попятную. – Ну хорошо, значит, твои помыслы чисты и бескорыстны. Но что ты собираешься с ней делать?
– Я еще не решил. Ты ведь отказываешься покинуть Англию и все время только и думаешь о том, что надо явиться на Боу-стрит и выдать себя с потрохами. Пока это так, я тоже не могу никуда уехать. Ведь без меня ты в любой момент готов оказаться лицом к лицу с палачом.
– Я способен сам о себе позаботиться! – вспыхнул Вэл.
– Господи, и почему всем так нравится говорить мне это? – Фелан устало вздохнул. – Ты с твоим необузданным нравом и здесь наверняка вызовешь кого-нибудь на дуэль или совершишь еще какой-нибудь столь же безрассудный поступок. Или кинешься в Йоркшир и попытаешься заставить леди Марджери сказать правду. А она вряд ли знает, что это такое. Так что, если ты отказываешься покинуть Англию, я должен остаться с тобой.
– Но я не собираюсь сидеть здесь вечно! – воскликнул Вэл. – Видит бог, как я мечтаю избавиться наконец от этих юбок. Но бежать из Англии – это трусость!
– Ну, из Хэмптон-Реджис нам все равно придется уехать, – сказал Фелан, очевидно, ничуть не тронутый словами младшего брата. – Ведь рано или поздно ты должен будешь произвести на свет наследника, а это за пределами даже твоего актерского мастерства. – Наклонившись, он качнул пальцем один из тугих локонов Вэла. – Хотя, конечно, из тебя получилась очень милая леди, братец, – с ехидной улыбкой добавил он.
Вэл оттолкнул его руку.
– Да уж, бриллиант чистой воды! – с кривой ухмылкой произнес он. – Нос слишком мужественный, рот слишком крупный, подбородок слишком упрямо торчит вперед, грудь чересчур плоская…
– И ноги слишком большие, – продолжил за него Фелан. – Но зато ты так же суетен и тщеславен, как любая женщина, встречавшаяся на моем пути. – Фелан едва успел отклониться от полетевшей в него пробки от флакона с духами.
– Ты уклоняешься от темы, – напомнил Вэл. – Что ты собираешься делать с этой девицей теперь, когда привез ее сюда?
Фелан пожал плечами:
– Разумеется, не то, что сделал бы на моем месте ты.
– Тем глупее с твоей стороны. Я хотел, чтобы она доставила тебе несколько приятных минут, несмотря на то, что ее стройная фигурка, кажется, не в твоем вкусе. А впрочем, мне некогда сидеть тут и смотреть, как ты хлопаешь ушами, когда рядом хорошенькая девушка. Я отправляюсь наносить светские визиты.
Фелан нахмурился, но Вэл сделал вид, что не замечает этого.
– И кого же ты думаешь посетить?
– Ну, я собирался заглянуть в «Пух и перья» и выяснить у Мабре, не хочет ли он избавиться от нескольких бутылок своего замечательного бренди.
– Думаю, ответ будет положительным. В этих краях процветают контрабандисты, и в подвалах папаши Мабре наверняка найдутся превосходные французские напитки.
– А потом загляну в библиотеку Хэккета узнать, нет ли у них новых готических романов.
– Не слишком ли ты входишь в роль, Вэл? Тебе вовсе не обязательно читать эту ерунду. Если ты просто притворишься, что читал, никто наверняка не заметит.
– А вот тут ты не прав, братец. Из этих душераздирающих любовных историй я черпаю массу полезной информации. Я узнал о женской логике куда больше, чем за всю предыдущую жизнь.
– Это хорошо, что ты с таким усердием играешь свою роль, – пробормотал Фелан.
Вэл широко улыбнулся, и эта улыбка была абсолютно мужской.
– Не обманывайся на мой счет, братец. Я собираюсь применить свои знания в куда более интересной области.
– О боже! – воскликнул Фелан. – Ты снова о своей маленькой зануде!
– Ну, положим, она очень хорошенькая маленькая зануда, – с мечтательным видом произнес Вэл, взбивая локоны. – И могу сказать без ложной скромности, она буквально смотрит мне в рот.
– Вэл, – предостерегающе произнес Фелан, – мы играем в опасную игру. Ты ведь знаешь не хуже меня, что за нами охотятся молодчики с Боу-стрит. И даже я могу защитить тебя лишь до определенной степени. Не стоит подвергать себя опасности ради мимолетного увлечения! Давай уедем отсюда поскорее.
Вэл печально улыбнулся:
– В этом-то вся беда, брат. Я вовсе не уверен, что речь идет лишь о мимолетном увлечении. И не уверен, что это скоро пройдет.
Фелан мрачно посмотрел на него.
– Ты провел двадцать пять лет своей жизни, влюбляясь в каждую хорошенькую мордашку, оказавшуюся в поле зрения. И вдруг выбираешь такое неподходящее время, чтобы воспылать вечной неземной страстью!
– Не думаю, что в таких вопросах есть место логике, парень, – покачал головой Вэл. – Можешь не сомневаться, я борюсь с этим. Мужественно борюсь, нелишне будет добавить! – Он ожесточенно пнул ногой свои пышные юбки. – Кстати, советую и тебе сделать то же самое. Юный Джулиан уже успел осложнить нашу жизнь. И мне что-то не верится, что в твои тайные намерения не входит уложить эту девицу в постель.
– Но ведь она притворяется мальчишкой, Вэл. Вряд ли мне захочется убеждать ее, что я разделяю извращенные вкусы сэра Пинворта.
Вэл пожал плечами:
– Зато ты всегда можешь попытаться убедить ее отказаться от своего маскарада.
– Мы же, знаешь, не из тех, кто живет, повинуясь страстям. Твоя безопасность и необходимость очистить наше честное имя куда важней для меня, чем любое случайное увлечение. Сейчас самое главное – найти того, кто убил сэра Гарри. Мы со стариком всегда ненавидели и презирали друг друга; возможно, он заслужил свой не слишком достойный конец. Но я не хочу, чтобы ты платил за чужое преступление. Что же касается девчонки, мы ведь уже обсудили, что она не в моем вкусе. Я люблю пышных женственных блондинок.
– О, да! – лукаво произнес Вэл. – В конце концов, ты даже женат на одной из них…
Тихий стук в дверь остановил Фелана, который как раз собирался ткнуть расшалившегося младшего брата в плечо. Ханниган открыл дверь, не дожидаясь разрешения войти. Как всегда, он посмотрел на Вэла с хитрым и довольным выражением, но обратился к Фелану:
– Я думал, вам будет интересно узнать, ваша светлость, что девушка проснулась.
– Это ты сказал Ханнигану, что наш гость – девушка, или он сам догадался? – Вэл освободился от медвежьих объятий брата.
– Ханниган знает все, – сказал Фелан.
– Кроме того, как нам распутать этот узел, милорд, – печально признал Ханниган.
– Мне кажется, Ханнигану не стоит постоянно говорить «милорд» и «ваша светлость», – заметил Вэл. – Кто-нибудь может очень удивиться, случайно услышав, как скромного мистера Рэмси величают таким титулом.
– Завидуешь, братец? – холодно поинтересовался Фелан. – Я бы с удовольствием уступил тебе этот дурацкий титул, будь это в моей власти.
– Иди ты к черту! – На сей раз Вэл обиделся не на шутку.
– У Ханнигана есть голова на плечах, – невозмутимо продолжал Фелан. – Что не всегда можно сказать о тебе, Вэл. И уж он-то знает, когда прикусить язык. Так где же наша гостья, Ханниган?
– В кухне с Дульси. Поглощает завтрак, которым можно было бы накормить целую армию. Неужели в доме Бесси Мабре бедняжке пришлось голодать? Такое невозможно себе представить.
– Боюсь, что девчонка голодала довольно долго, а в Хэмптон-Реджис провела всего два дня. – Фелан повернулся к надувшемуся младшему брату. – Кстати, о здравом смысле, Вэл. Подозреваю, что именно твоей маленькой зануде мы обязаны в конечном итоге тем, что ты не желаешь покинуть Англию.
Вэл печально улыбнулся. Отрицать было бесполезно: Фелан слишком хорошо знал своего младшего брата.
– Не называй ее больше занудой, – попросил Вэл. – Ты ведь знаешь, что ее зовут Софи. И если в моей жизни не будет хоть чего-то, способного отвлечь меня от этих чертовых юбок, я рано или поздно придушу кого-нибудь, меня повесят за убийство, и окажется, что все было напрасно.
– Все зависит от того, кого именно ты задушишь, – усмехнулся Фелан.
– Очень жаль, что поблизости нет твоей матери, – пробормотал в ответ Вэл.
– Не уверен, что стал бы тебя особенно в этом обвинять…
– Мне просто надо немного отвлечься, Фелан. Можешь не волноваться – я не раскрою своей тайны. Конечно, мисс Квинси обладает живым умом и воображением, но в то же время она удивительно наивна. Она, пожалуй, не поверит, что я мужчина, даже если я разденусь перед ней, чтобы доказать это.
– Надеюсь, ты не собираешься попробовать? – поинтересовался Фелан. – Хоть в этом я могу тебе доверять?
Вэл лукаво улыбнулся:
– Не больше и не меньше, чем тебе, братец, когда речь идет о нашей гостье. – Взяв со стула кружевную шаль, Вэл ловко накинул ее на плечи, чтобы скрыть мощные бицепсы. – И не жди меня обратно в какое-то определенное время. Я надеюсь, что Квинси пригласят меня остаться пообедать.
– Осторожнее, Вэл! – снова попытался предостеречь брата Фелан.
– Я всегда осторожен, – бросил через плечо Вэл, направляясь к двери мелкими, аккуратными шажками миссис Рэмси.
Фелан лишь с недоверием покачал головой ему вслед.
Мисс Софи де Квинси, любимая и единственная дочь мистера и миссис Персиваль де Квинси, пребывала далеко не в лучшем настроении. Последний роман миссис Рэдклиф ее ужасно разочаровал: любимая героиня Софи, мисс Прунела Стайлз, оказалась настолько скучной особой, что вздумала влюбиться в юного красавца, выбранного ее родителями. К тому же и погода вела себя отвратительно. С утра шел дождь – холодный, нудный дождь, – и это именно тогда, когда ей так хотелось прогуляться в одиночестве вдоль берега! А теперь Софи вынуждена была сидеть у окна в библиотеке дома Квинси на окраине Хэмптон-Реджис и печально смотреть на стекающие по оконному стеклу струи дождя.
Софи была милой девушкой с ровным характером. Пожалуй, чересчур умной и чересчур хорошенькой для того, чтобы быть счастливой, но с добрым, отзывчивым сердцем. Однако сегодня она готова была ворчать на всех вокруг и, только когда ей подали на подносе визитную карточку миссис Рэмси – очаровательной, изысканной, экстравагантной миссис Рэмси, – немного развеселилась.
Вообще-то Софи в отличие от Прунелы и ее подружек была вовсе не из тех девушек, которым нравится общаться с женщинами намного старше. Но в Вэлери Рэмси было что-то такое, что буквально зачаровывало ее. Может быть, все дело в манере держаться – так, словно ей неведомы все эти дурацкие сомнения и неуверенность в себе. Вэлери ходила, гордо распрямив широкие плечи, чуть покачивая своими роскошными белокурыми локонами. А может быть, Софи завораживал ее низкий хрипловатый голос. Несмотря на то, что миссис Рэмси была женщиной, порабощенной узами супружества, она обладала живым умом, силой воли и имела собственное мнение обо всем вокруг. Софи очень хотелось бы походить на нее.
– Миссис Рэмси! – воскликнула девушка, бросаясь навстречу входящей в комнату Вэлери и заключая ее в объятия. Она поцеловала воздух рядом со щекой миссис Рэмси и почувствовала, как сжимают ее плечи большие, сильные руки. – Я готова была умереть от скуки, а вы явились, чтобы спасти меня!
– Ни за что не поверю, что такая очаровательная юная девушка способна скучать, – произнесла Вэлери своим хрипловатым голосом. – Куда смотрят молодые люди этого городка, если вам приходится сидеть одной в дождливый день?!
– Я не интересуюсь молодыми людьми, – заявила Софи. – Предпочитаю провести свое время с умной женщиной – такой, как вы.
На губах миссис Рэмси заиграла едва заметная улыбка.
– Неужели? Должна сказать, что я польщена. Но рано или поздно вам придется, милая, полюбить какого-нибудь мужчину. Сколько вам лет?
Софи подвела свою гостью к диванчику у окна и усадила рядом с собой. Довольно широкий диванчик показался тесным, когда на него опустилась миссис Рэмси, но Софи лишь ближе придвинулась к своему кумиру.
– Восемнадцать, – ответила она. – Вполне достаточно, чтобы понять, нравятся ли мне мужчины. Я вообще не уверена, что хотела бы выйти замуж.
– Никогда?
– Никогда – если удастся этого избежать, – сказала Софи. – Вам очень повезло, дорогая. Вы и мистер Рэмси почти не замечаете друг друга. Но большинство браков, которые я видела, были не столь удачными.
Миссис Рэмси похлопала Софи по руке своей широкой ладонью.
– Вам не кажется, что вы преувеличиваете?
– Ни в малейшей степени! Большинство девушек – рабы своих родителей до тех пор, пока не выходят замуж и не становятся рабами своих мужей.
– Но я бы не сказала, что ваши родители поработили вас.
– В этом-то все дело. Мои родители отличаются удивительной широтой взглядов. Они воспитали меня независимой, научили думать за себя самой. Они внушили мне, что женщина и мужчина во многом равны. И я думаю, мне просто не удастся найти себе в мужья человека, который согласился бы с этим.
– Возможно, вас ожидает сюрприз, – сквозь зубы пробормотала миссис Рэмси, все еще не выпуская руку Софи.
– И как вам только удается обуздать мистера Рэмси? – поинтересовалась девушка. – Должна признаться, я немного побаиваюсь его. Он такой высокий, огромный, черный… И, по-моему, чересчур циничный.
Миссис Рэмси пожала плечами:
– Он достаточно обаятелен, если узнать его поближе. К тому же я всегда могу заставить его делать то, что мне нужно, если сумею найти правильный подход. Мы прекрасно поладили. Я не вмешиваюсь в его жизнь, а он – в мою.
– До тех пор, пока вы подчиняетесь определенным правилам поведения в обществе, – вставила Софи. – Правилам, придуманным мужчинами.
– Вообще-то я не подчиняюсь тем правилам, которые мне не нравятся, – беззаботно произнесла миссис Рэмси, откидываясь на спинку диванчика и вытягивая свои длинные ноги.
– Как я завидую вашему росту, Вэлери! – вздохнула Софи. – Наверное, я была бы более уверенной в себе, если бы не родилась на свет такой коротышкой.
– Поверьте мне, мисс Квинси, мне не приходится избивать Рэмси, чтобы заставить меня слушаться!
Софи рассмеялась:
– А я и не думала… И вообще, называйте меня просто Софи!
– Но только если вы будете звать меня Вэл. В конце концов, называя меня миссис Рэмси, вы напоминаете мне лишний раз, что я – игрушка в руках мужчины.
– Вовсе нет! – смущенно пробормотала Софи. – На самом деле я восхищаюсь вами. Вы – совсем не такая, как другие женщины, которых мне приходилось встречать. И я так хочу стать вам другом!
Серые глаза миссис Рэмси на миг затуманились. Она смотрела на Софи сверху вниз, и в какой-то момент девушку озадачило выражение ее лица. В ее взгляде было что-то нежное и в то же время хищное, что согревало и одновременно почему-то тревожило Софи.
– Вы – очень милая девушка, – произнесла миссис Рэмси своим низким грудным голосом. – Но, пожалуй, чересчур доверчивая. Вы ведь ничего не знаете ни обо мне, ни о моем муже. Может быть, мы вовсе не такие, какими кажемся…
Софи резко выпрямилась:
– Я вовсе не так наивна, как вы думаете. Я подозреваю, что в вашей жизни есть какие-то тайны, что она была полна приключений, которые не выпадали на долю большинства моих знакомых. Но я надеюсь когда-нибудь заслужить ваше доверие…
– Чтобы я поделилась с вами своими секретами? – Вэлери лукаво улыбнулась и вдруг стала похожа на своего вечно иронизирующего мужа. – Но иногда чужие секреты лучше не знать!
Софи не могла с уверенностью сказать, отшучивается Вэл или говорит всерьез.
– Я обидела вас? – с несчастным видом спросила она.
Лицо Вэлери сделалось вдруг абсолютно серьезным, а рука ее еще крепче сжала руку Софи.
– Ну что вы, дорогая, разве я могу на вас обижаться? Просто вы напомнили мне, какая я старая развалина…
– И вовсе не старая! – пылко возразила Софи. – Просто более опытная. Как бы мне хотелось, чтобы вы поделились со мной своей мудростью!
– Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду.
– Я хочу знать все! Все, что вы согласитесь мне открыть, – быстро поправилась Софи.
– Боюсь, что это вас шокирует.
– Меня трудно шокировать. Родители позаботились о том, чтобы я получила свободное воспитание. Мне разрешали читать все, что хотелось.
– Понимаю… – Голос миссис Рэмси стал вдруг совсем низким и был похож сейчас на довольное порыкивание сытого животного. – А как насчет… ну, так сказать, более практических вещей? Вы знаете о том, что происходит между мужчиной и женщиной?
И снова Софи почувствовала какое-то странное возбуждение – то ли любопытство, то ли страх.
– Конечно, – сказала она.
– В самом деле?
– Моя мама объяснила мне все довольно научно. Пожалуй, описание ее было клинически точным.
– Пообщавшись с вашей матерью, я нимало в этом не сомневаюсь. Удивительно, как это она вообще удосужилась вас зачать.
Софи захихикала:
– Да, это правда, мама такая… интеллектуалка. Зато она научила меня, что человек должен использовать свои мозги как можно лучше.
– Ну, разумеется, – согласилась миссис Рэмси. – Но вам не кажется, что надо также научиться использовать свое тело?
– Тело дано нам не для удовлетворения животных инстинктов, – нахмурилась Софи.
– Какая ерунда! Вы живете в своем теле и обязаны заботиться о нем и доставлять ему удовольствие. Если только вы не собираетесь стать монашкой. Я знаю множество монашеских орденов со строгими уставами, которые предписывают ходить в мешковине, посыпать голову пеплом и целыми днями бить себя кнутом.
– Вы сочиняете!
– Вовсе нет. Я не видела этого сама, но мой брат рассказывал…
Миссис Рэмси осеклась и испуганно посмотрела на Софи.
– А я и не знала, что у вас есть брат, – удивилась девушка.
– Неужели я никогда не упоминала о нем? К сожалению, мой милый Фел – редкий гость в Англии. Он любит путешествовать по экзотическим странам. Боюсь, Англия кажется ему слишком скучной.
– Фел? Какое необычное имя. А вашего мужа зовут Филипп, то есть Фил. Звучит почти одинаково. Вы не путаете их имена?
– Вовсе нет, – возразила Вэлери. – Если мне надо обратиться к мужу, я обычно зову его мистер Рэмси. Или говорю: «Эй, ты». Этого вполне достаточно.
– Как мне хотелось бы познакомиться с вашим братом! Может быть, я бы изменила свое отношение к мужчинам.
– Едва ли вам понравился бы Фелан, – поспешно оборвала ее миссис Рэмси. – Но вот другой мой брат, Валериан…
– Так у вас целых два брата? Как вам повезло! Я всегда хотела иметь брата или сестру.
– Возможно, вам бы вовсе это не понравилось. Особенно если бы у вас был брат-близнец.
– Так Валериан – ваш близнец? Как интересно! И вы совершенно одинаковые?
– Ну… не совсем.
Софи вспыхнула:
– Какая же я дурочка! Конечно, вы… то есть я хотела сказать…
Миссис Рэмси покачала головой:
– Я все понимаю, моя дорогая. Несмотря на ваши обширные знания, практической частью образования ваша матушка явно пренебрегла. Думаю, мне придется кое-что предпринять по этому поводу.
– Правда? – В глазах Софи светился неподдельный восторг.
– С удовольствием, – ответила миссис Рэмси, и Софи снова стало вдруг на секунду немного страшно.
Джульетта сидела одна в довольно скромной кухне Саттерз-Хед, когда на пороге появился ее спаситель. Джульетта подумала, что впервые видит этого человека при свете дня, пусть даже такого дождливого и пасмурного, как сегодняшний. Но ощущение исходившей от него угрозы, которое всегда испытывала Джульетта, общаясь с ним в сумерках, вовсе не покинуло ее. Все то же саркастическое выражение лица, холодные серые глаза, видевшие чересчур многое… Все ее самообладание тут же подевалось куда-то.
А всего несколько минут назад, сидя за кухонным столом и поглощая превосходную стряпню Дульси, она впервые за много месяцев почувствовала себя в безопасности. Даже каморка в гостинице «Пух и перья» была для нее чем-то вроде промежуточной станции, где можно было остановиться и ненадолго перевести дух.
Но здесь Джульетта почему-то чувствовала себя иначе. Она чувствовала себя дома, хотя все тут было чужим и незнакомым.
Саттерз-Хед представлял собой просторный сельский дом, построенный на клочке земли, одним концом упиравшемся в море. Старый дом отчаянно нуждался в ремонте, но его поддерживала в образцовом порядке супружеская пара слуг, заботившихся о своих хозяевах и хозяйке с ревностным чувством собственников. Хотя Дульси была сама доброта и считала, что ее святой долг – раскормить тщедушного Джулиана, было совершенно очевидно, что главное дело ее жизни – ревностная забота о хозяевах. Это была преданность длиной в несколько поколений – семье Рэмси служили деды и прадеды Дульси.
Подобные традиции казались Джульетте весьма трогательными, хотя сама она очень дорожила своей свободой и мечтала вновь обрести ее, чтобы вернуться на берега Эгейского моря или Нила, вновь путешествовать по экзотическим неисследованным местам. Но в то же время иногда ей хотелось почувствовать себя в безопасности, ощутить, что на свете есть место, где она может чувствовать себя дома. Приятно было бы знать, что рядом люди, которые тебе не безразличны.
Тут Джульетта вспомнила, что на свете есть человек, которому она принадлежит. Марк-Давид Лемур. И при воспоминании о нем на нее, как всегда, нахлынула волна отвращения. Как раз в этот момент в кухню вошел Филипп Рэмси, что было само по себе удивительно.
Хозяева не приходят обычно на кухню в поисках слуг – они посылают за ними. А впрочем, Рэмси во многом отличался от большинства мужчин, которых приходилось встречать Джульетте. В нем был какой-то неуловимый шарм и в то же время независимость, свобода от условностей. Джульетте почему-то казалось, что Филипп Рэмси чувствовал бы себя как дома и при дворе в Сент-Джеймсе, и на конюшне. И, несмотря на свое настороженное отношение, Джульетта уважала в нем эту черту.
– Дульси сказала, что ты собираешься уничтожить все наши запасы и пустить нас по миру, – как всегда с иронией произнес мистер Рэмси, подвигая себе стул и садясь напротив Джульетты.
Девушка вдруг вспомнила, что в присутствии хозяина почтительному слуге полагалось бы вскочить на ноги. Но было уже поздно, поэтому она осталась сидеть, сжимая в руке кружку с самым вкусным кофе, который ей доводилось пробовать за пределами Италии.
– Я отработаю свое содержание, – пробормотала она.
– Не стоит оправдываться, молодой человек. – В глазах Рэмси застыла привычная ироническая усмешка. – Думаю, мы как-нибудь сможем прокормить тебя. Вопрос только в том, что нам с тобой делать.
– Я неплохо ухаживаю за лошадьми… – начала Джульетта, но Рэмси ее перебил:
– Ханниган все равно делает это лучше.
– Я могу носить дрова, воду, делать любую черную работу. Я очень сильный!
Рэмси скептически окинул взглядом худощавую фигуру нового работника.
– Да тебя, пожалуй, опрокинет легкий морской ветерок.
– Так зачем же вы привезли меня сюда, если думаете, что я не гожусь для работы? – требовательно спросила Джульетта. Страх придавал ей смелости.
– А вдруг меня интересует в тебе то же, что и Пинворта? – с издевкой произнес Рэмси.
На какой-то момент Джульетта почти поверила ему. Было что-то такое в его взгляде, когда он смотрел на Джульетту… что-то, чего она не могла назвать словами. Но мысль эта тут же показалась девушке чудовищно глупой.
– Нет, – твердо сказала она. – Вы совсем не такой.
– Может быть, и нет, – милостиво согласился Рэмси. – Может быть, я просто хотел спасти тебя от подобной участи.
Неожиданно он взял Джульетту за руку и стал внимательно изучать ее узкую ладонь. От легкого поглаживания его сильных пальцев все тело девушки вдруг охватила дрожь. Джульетта резко вскочила и вырвала руку. Подальше от этого опасного человека!
– Я ведь уже говорил вам, что способен сам о себе позаботиться, – надменно произнесла она. – Мне не нужна ничья жалость. И ничья милостыня. В конце концов, отсюда не так далеко до города, и, даже если Мабре не возьмет меня обратно, я найду другую работу.
Она уже почти дошла до двери, когда почувствовала, как сильные руки обхватили ее за талию. Филипп развернул Джульетту лицом к себе, прижимая спиной к оштукатуренной стене. Руки его были сильными, словно из стали, так что у нее не было ни малейшего шанса ускользнуть.
– Мне вовсе так не кажется, юный Джулиан, – пробормотал он, щекоча губами ухо девушки. – Ты никуда не пойдешь – по крайней мере, пока. Ты способен позаботиться о себе не больше, чем только что родившийся котенок. И не надо защищаться – здесь тебя никто не обидит.
– Никто не обидит? – приглушенным голосом повторила Джульетта. – А что же, по-вашему, вы сейчас делаете?
– Но разве я причиняю тебе боль?
Джульетта вдруг поняла, что этот странный, невозможный мужчина говорит правду. Она была стеснена в движениях, чувствовала себя абсолютно беспомощной, но привычная боль, засевшая тупой иглой под сердцем, вдруг словно испарилась куда-то.
Филипп вдруг отпустил ее и сделал шаг назад. Джульетта подняла глаза, надеясь прочитать хоть что-то в его взгляде. Но глаза Филиппа были такими же холодными и загадочными, как всегда.
– Чего же вы хотите от меня? – спросила Джульетта хриплым от волнения голосом.
Филипп вдруг снова протянул к ней руку. Джульетта невольно отшатнулась, страшась его прикосновения, и он тут же опустил руку.
– Самое неприятное во всей истории, юный Джулиан, то, что я и сам не имею об этом ни малейшего понятия, – пробормотал Филипп Рэмси себе под нос. – Но как только что-нибудь придет мне в голову, я непременно дам тебе знать.
Посмотрев в лицо возвышавшегося над ней мужчины, Джульетта снова поежилась. Она поняла вдруг, что по какой-то странной причине вовсе не хочет знать ответа на собственный вопрос. Оставалось только надеяться, что к тому времени, когда мистер Рэмси примет какое-то решение, она будет уже далеко.
4
Стоял погожий солнечный день – один из тех по-настоящему красивых дней, которые все же случаются иногда на побережье Англии. Даже Фелан Ромни, при всей своей нелюбви к родной Англии, казавшейся ему скучной и провинциальной, вынужден был это признать. В такой вот солнечный день, когда с моря дул теплый соленый ветерок, он мог представить себе, что находится где-то в Италии, Египте, Греции или любой другой стране, где нет такого количества ненужных условностей и бесконечных обязанностей, ограничивающих свободу. По крайней мере, они не существуют для человека, отказавшегося от этого раз и навсегда.
«Скрываться от ареста за убийство – как ни странно, в этом есть свои преимущества», – думал Фелан, направляясь по узкой тропинке в Бухту мертвецов, по крайней мере, можно было не волноваться по поводу соседок, наперебой приглашающих его в гости, чтобы познакомить со своими дочками на выданье, а также по поводу запущенных дел, связанных с поместьем лорда Гарри. Фелан старался не ломать себе голову, пытаясь понять, почему его мать вдруг окончательно сошла с ума. Он предпочитал думать о куда более важных вещах – например, о том, как спасти своего сводного брата от направленной не по адресу ненависти леди Марджери. Как удержать Вэла, готового в порыве праведного гнева броситься обратно в Йоркшир, полного решимости рассказать суду правду и очистить свое честное имя. Господи, неужели он не понимает, что в результате будет болтаться на виселице?! А кроме того, Фелан хотел бы решить для себя, что делать с этим тоненьким нелепым созданием, которое надрывается у него за спиной, таща тяжеленную корзину для пикника, принадлежности для рисования и бутылку кларета, который он вовсе не собирался пить…
Фелан намеревался сам нести то, что потяжелей, но юный Джулиан не захотел ничего слушать. «Чудовищное упрямство этой девицы не доведет ее до добра», – думал Фелан, и его так и подмывало сообщить ей об этом. Девушка была бледной и обливалась потом под своей тяжелой курткой, но Фелан сомневался, что удастся уговорить ее снять одежду. Хотя и очень хотелось. Он давно мечтал разглядеть как следует, есть ли у нее вообще грудь под этой бесформенной широкой рубахой.
«Впрочем, это не имеет значения», – строго напомнил себе Фелан Ромни. Он ведь привез ее в дом вовсе не для того, чтобы соблазнять. Черт его знает, зачем он вообще это сделал! Прихоть, каприз человека, не привыкшего отказывать себе, – и вот еще одна участница маскарада. Добро пожаловать в семью обманщиков! А может быть, он сделал это просто для того, чтобы как-то развеять скуку, которая намного превосходила скуку его брата? Вэл по крайней мере мог иногда повеселиться от души, разыгрывая свою роль перед ничего не понимающими жителями Хэмптон-Реджис. А Фелан был лишен даже этого удовольствия.
Он, пожалуй, не жил так долго на одном месте с тех пор, как достиг совершеннолетия. По крайней мере, на территории Англии. Почти четыре недели в Хэмптон-Реджис! И даже отвлечься не на что, кроме рисования.
Впрочем, выбрать натуру тоже было непросто. Цветы в Англии казались ему какими-то бледными и чересчур ухоженными по сравнению с великолепием тропических растений, а море – серым и скучным по сравнению со средиземноморской лазурью. И в довершение ко всему у него не было женщины с тех самых пор, как он покинул Грецию.
Фелан никогда не был человеком, позволяющим инстинктам управлять собой, но именно сейчас податливое женское тело наверняка скрасило бы его унылые будни. Однако Джулиан Смит – или как там называла себя эта несносная девица? – едва бы помог ему решить эту проблему. Ведь она даже отказывалась признавать себя женщиной – вряд ли ей захотелось бы раздеться, чтобы скрасить его скуку. Фелану приходилось довольствоваться фантазиями, гадая время от времени, не увидит ли он когда-нибудь под ее широкой рубахой плоскую грудь и расплывшуюся талию. Но что-то подсказывало ему, что нет.
Фелан снова посмотрел на девушку. Она пыхтела и отдувалась, перекладывая в другую руку тяжелую корзину. И Фелану вдруг стало жалко ее.
– Ты взвалил на себя слишком много, парень, – стараясь, чтобы в голосе звучала привычная ирония, произнес он.
Джульетта бросила на него взгляд, полный дерзости и достоинства, которые наверняка выдали бы ее, если бы Фелан по-прежнему принимал ее за слугу в гостинице.
– Со мной все прекрасно, – заявила она, поудобнее устраивая на плече мольберт.
Фелан подумал, не отнять ли у нее вещи. Она наверняка будет сопротивляться, и это даст ему возможность дотронуться до нее лишний раз. А впрочем, сейчас для этого было не самое подходящее время.
– Что ж, как хочешь, – равнодушно пожал плечами Фелан. – Да и идти уже недалеко.
– Слава богу, – пробормотала Джульетта, сгибаясь вновь под тяжестью груза.
Она, очевидно, была уверена, что Фелан ничего не услышал, и он усмехнулся про себя. У него был удивительно острый слух – результат долгих странствий по арабским странам, где лишний звук означал иногда жизнь или смерть. Так что он старался не пропустить ни одного.
Девушка явно была не слишком довольна тем, что ее вытащили из дома и нагрузили всяким барахлом. Фелан слышал ее вздохи и недовольное фырканье, видел, как она поскользнулась несколько раз на дорожке к морю, покрытой острыми камнями. Что ж, когда они придут на место, настроение ее вряд ли улучшится…
– Куда мы идем? – наконец спросила она тоном, который, возможно, казался ей самой воплощением почтительной покорности. Фелан же ясно слышал в нем раздражение.
– В очень отдаленное тихое местечко на берегу моря. Оно называется Бухта мертвецов, – ответил Фелан, замедляя шаг: он слышал, что девушка уже задыхается от быстрой ходьбы.
– Очаровательное название! – снова забыв о покорности, дерзко бросила Джульетта.
И снова Фелан улыбнулся одними глазами.
– На этой части побережья жили когда-то люди, промышлявшие грабежом потерпевших крушение кораблей. Ты, конечно, слышал о них. В любом местечке на побережье Англии они появлялись в то или иное время. В тяжелые времена людям приходится пускаться во все тяжкие, чтобы выжить и не дать погибнуть с голоду своим детям.
– Даже если для этого надо заманить корабль на рифы и утопить чужих детей? – нахмурилась Джульетта.
– Боюсь, что так. Впрочем, сомневаюсь, что им нравилось совершать хладнокровные убийства. Их интересовал груз корабля, а не жизни пассажиров.
– Вы думаете, они спасали этих несчастных пассажиров после того, как разбивался о скалы корабль?
Фелан оглянулся и увидел, как она сжимает изо всех сил тонкими руками тяжелую корзину для пикника.
– Я думаю, что они просто добивали их ударом по голове, чтобы не оставалось свидетелей.
День был жаркий, но Джульетта невольно поежилась и тревожно огляделась по сторонам, словно испугавшись, что откуда-то вдруг появятся безжалостные грабители, о которых говорил мистер Рэмси.
– Не волнуйся, – сказал Фелан. – Они перестали заниматься этим около пятидесяти лет назад. И если здесь остался кто-нибудь из их потомков, они такие же законопослушные и богобоязненные создания, как и мы с тобой.
– Не уверена, что это лучшая рекомендация, – пробормотала себе под нос девушка.
– Ну, если говорить обо мне, это, пожалуй, верно. Но вот ты куда консервативней, чем кажется на первый взгляд.
Девушка удивленно взглянула на Фелана:
– А разве я кажусь врагом условностей?
– Ну, не совсем, но…
– Что ж, – резко сказала Джульетта, – вы были бы удивлены, если бы узнали, как обстоят дела на самом деле.
Фелан пожал плечами, продолжая спускаться по узкой тропинке.
– Меня трудно чем-нибудь удивить, юный Джулиан. Я пресыщен жизнью и не представляю, что могло бы поразить меня. Интересно, как ты собираешься это сделать? Доказав мне, что ты – само воплощение консерватизма? Или что, несмотря на твои странноватые манеры, ты настоящий сорвиголова?
– Ни то и ни другое. Я именно такой, каким выгляжу.
– Ну конечно же, парень! – посмеиваясь про себя, воскликнул Фелан. – Я не сомневался в этом ни секунды.
Он услышал, что девушка снова поскользнулась, а в следующую секунду раздался ее сдавленный крик и звук сыплющихся камней. Фелан резко повернулся – и успел как раз вовремя, чтобы поймать ее. Все, что несла Джульетта, разлетелось в разные стороны, а сама она упала ему на руки.
Девушка оказалась довольно тяжелой, и Фелан подумал, что у нее наверняка есть грудь, если она считает нужным потратить время на то, чтобы перетянуть ее какой-то плотной тканью. Хрупкое тело, которое сжимали его руки, было таким мягким – и, черт побери, от нее пахло женщиной! А еще – немного цветами, немного мускусом и немного его любимыми пончиками с корицей, которые так отлично готовила Дульси…
Девушка дрожала, а Фелан не торопился отпустить ее, хотя и знал, что должен это сделать. Но он никогда не был человеком, готовым сделать что-то просто потому, что так надо!
Талия ее оказалась удивительно тонкой, а бедра округлыми. Конечно, она была гораздо старше шестнадцати лет – при ярком свете солнца он сумел разглядеть в глазах девушки настороженное и печальное выражение человека, кое-что повидавшего на своем веку. Внезапно его охватило непонятное желание прогнать из ее взгляда эту грусть. Разозлившись на себя, он отпустил девушку так резко, что она покачнулась, но быстро выпрямилась.
– Дальше понесу я, – холодно объявил Фелан, собирая рассыпавшиеся вещи.
– Но это моя обязанность… – попыталась протестовать Джульетта.
– Ты самый нерасторопный слуга из всех, кого мне довелось встретить на своем пути, – резко прервал ее Фелан. – Я не хочу жевать ленч, смешанный с песком, не хочу, чтобы сломались мои кисти; не хочу, чтобы… – Подняв разбитую бутылку кларета, он печально посмотрел, как драгоценная жидкость вытекает на песок. – А мое вино уже разбилось!
Если он рассчитывал запугать ее своей тирадой, то его ждало разочарование.
– Что ж, вы имеете полное право поколотить меня. – В голосе девушки звучала холодность, не уступавшая его собственной.
Прищурившись от солнечного света, он бросил на нее взгляд, который устрашал обычно больших и сильных мужчин, но девчонка и бровью не повела.
– Не искушай меня, – сердито пробормотал Фелан.
Бухта мертвецов представляла собой вытянутый в длину песчаный полумесяц, серая вода скрывала опасные подводные рифы. Со стороны можно было подумать, что перед тобой мирная маленькая гавань, но взгляд тут же упирался в стоящий неподалеку остов корабля. Его сломанные мачты зловеще возвышались над водой, упираясь в голубое небо.
Дойдя до песчаного пляжа, Фелан положил вещи и начал снимать сюртук, искоса поглядывая на девушку. Она стояла в нескольких футах от него и с тревогой смотрела на обломки корабля.
– А как давно разбился этот корабль? – спросила Джульетта срывающимся голосом.
– Честно говоря, не знаю, но, думаю, никак не меньше пятидесяти лет назад. Соленая вода консервирует дерево. Наверное, корабль не развалится до конца еще лет пятьдесят. – Бросив сюртук на песок, Фелан сел на него и принялся стягивать сапоги. – Кстати, ты тоже мог бы раздеться, парень, – вкрадчивым голосом посоветовал он. – Сегодня очень жарко, а твои ботинки велики тебе. Ходи лучше босиком.
В глазах девушки мелькнуло сомнение – наверное, ей очень хотелось разуться.
– Но куртку я предпочитаю не снимать, – произнесла она наконец.
Фелан встал и сделал несколько шагов в сторону девушки, с наслаждением ощущая теплый песок босыми ногами.
– А я предпочитаю, чтобы ты снял ее, – сказал он. – И поскольку ты – мой слуга, то должен делать, как я скажу.
Он видел по глазам девушки, что ей потребовалось собрать в кулак все свое самообладание, чтобы не отступить перед его решительным напором.
– А если я откажусь?
Фелан улыбнулся, и эта хищная улыбка особенно не понравилась Джульетте.
– Тогда я сниму ее с тебя сам.
Девушка торопливо сорвала с себя куртку. Обнаружившаяся под ней батистовая рубашка была слишком широка для нее и отлично скрывала все выпуклости. Впрочем, ничего другого Фелан и не ожидал.
– А теперь ботинки, – тихо сказал он.
Девушка бросила на него ненавидящий взгляд, но ей хватило благоразумия не спорить. Опустившись на песок, она принялась снимать свои жуткие разбитые башмаки.
Довольный, Фелан достал альбом для эскизов и карандаши и направился к самой кромке воды.
– Я не люблю, когда меня отвлекают во время работы, – бросил он через плечо. – Так что развлекай себя сам, пока я буду рисовать этот разбитый корабль.
– Если вы не хотите, чтобы вам мешали, зачем вообще понадобилось брать меня с собой? – дерзко спросила Джульетта, разминая тонкие нежные ступни.
– Джулиан, мой мальчик, – печально произнес Фелан, – если ты хочешь продолжать играть свою роль, тебе надо научиться быть почтительным.
– Играть свою роль? – эхом откликнулась Джульетта, пытаясь скрыть волнение.
– Роль слуги, мой мальчик, – пояснил Фелан, от души забавляясь ситуацией. – Слугам положено быть молчаливыми и покорными. И не вести себя вызывающе. Пока я работаю, можешь прогуляться вдоль кромки прибоя, размышляя о своем поведении.
– Вы очень великодушны, сэр, – сладким голосом произнесла девушка, с ненавистью глядя на него из-под полуопущенных век.
– Ты даже не представляешь, насколько, парень! – улыбнулся в ответ Фелан.
Господи, неужели он догадался?! Джульетта была уверена, что ничем не выдала себя. И вроде бы не о чем было беспокоиться. Она отлично освоила мужскую походку, все время ходила, расправив плечи и даже насвистывала иногда, когда вспоминала, что парню ее лет полагается это делать. На самом деле она ведь так и не научилась быть женщиной. Во всяком случае, такой, к каким привык мистер Рэмси. Ей не нравились платья, она не умела вести себя в обществе – и совсем уж не умела флиртовать. А после насильственной близости с Марком-Давидом Лемуром ей было вообще противно находиться рядом с большинством мужчин. Она делала все, чтобы выглядеть как семнадцатилетний юноша, и у нее это прекрасно получалось. Нет, ее новый хозяин наверняка не смог догадаться об истинном положении вещей! И все же…
Ей вдруг снова захотелось убежать. Она ведь остановилась в приморском городке Хэмптон-Реджис с одной-единственной целью: чтобы заработать денег и оплатить проезд на ближайшем корабле, идущем в теплые страны. Все равно куда – в Грецию, в арабские страны, в Египет. Пожалуй, подойдет даже Италия. В какое-нибудь место, где она сможет жить спокойно на деньги, вырученные от продажи сережек с бриллиантами и жемчугом. И где она никогда не встретит человека, называвшего себя ее мужем…
Джульетта коснулась пальцами ног прохладной воды и слегка поежилась. Даже в такую жару воды Атлантики оставались холодными. Не то что на Средиземном и Эгейском морях! Никто не знал, как страстно стремится туда ее душа. Только там ей не будет угрожать опасность со стороны человека, который охотится за ней. Она сможет поселиться в каком-нибудь небольшом городке, слиться с местными жителями, и такой чопорный англичанин, как Марк-Давид Лемур, просто не сможет выследить ее там. Здесь, в Англии, она была куда более уязвимой, и с каждым днем опасность нарастала.
Тяжело вздохнув, Джульетта посмотрела на человека, который привел ее в это уединенное и такое красивое место на берегу. Он сидел, прислонившись к скале, положив на одно колено альбом, и казался целиком погруженным в работу. Темные волосы падали ему на лицо, тонкие губы были поджаты. Нет, она беспокоится напрасно. Если бы этот человек разгадал ее тайну, разве стал бы он приводить ее сюда только лишь затем, чтобы потом полностью игнорировать? Нет, ей наверняка показалось. Просто долгие дни напряжения и страха дают о себе знать. Слишком много ей приходилось работать и слишком мало есть и спать. А главное – Джульетта постоянно боялась, что внезапно перед ней вырастет Марк-Давид Лемур и потребует, чтобы она следовала за ним…
Нет, не появится! Он ведь не знает, где ее искать. После того, как она исчезла из отеля в Лондоне, он, наверное, пытался проследить ее путь до какого-нибудь крупного порта. Именно поэтому Джульетта и выбрала Хэмптон-Реджис: он был достаточно маленьким, а потому малоизвестным и в то же время достаточно большим, чтобы туда заходили некоторые корабли, плавающие в экзотические страны. Если Лемур будет искать ее – а он, несомненно, будет, – то наверняка сосредоточит свои усилия на Дувре и Плимуте и не станет тратить время на мелкие портовые городишки, которыми буквально усыпано побережье.
И, конечно же, он не станет искать юношу!
Разумеется, Лемур знал о ее пристрастии к мужской одежде – в конце концов, они ведь были знакомы почти все двадцать два года, что прожила Джульетта на этом свете. Но со свойственным ему тупым высокомерием Марк-Давид ни за что не допустил бы мысли, что она станет носить чьи-то жалкие обноски, имея в своем распоряжении купленные им шикарные наряды.
Джульетта ненавидела все эти тяжелые платья мрачных цветов с высокими воротниками, душившими ее. Она ненавидела жесткий корсет, бесконечные нижние юбки, неудобные туфли. Но главное – она ненавидела все, к чему приложил руку Марк-Давид Лемур…
Волны с жизнерадостным шепотом бились о песок у ее ног, и Джульетта наклонилась, чтобы закатать штанины, – даже ледяная вода Атлантики была сейчас весьма кстати. Она вновь и вновь спрашивала себя, не сделала ли ошибку, покинув «Пух и перья» и отправившись с Филиппом Рэмси. Она не сомневалась, что сумела бы вырваться из клещей сэра Пинворта. Если уж ей удалось убежать от Лемура – значит, она способна ускользнуть от кого угодно.
Джульетта снова посмотрела украдкой на своего хозяина, по-прежнему погруженного в работу. Пожалуй, ускользнуть от него будет не так уж просто. Его серые глаза видели куда дальше, чем накрашенные глазки сэра Невила и даже бесцветные, жестокие глаза Лемура. Чтобы сбежать от него, потребуется вся ее хитрость и решимость, но у нее наверняка хватит и того и другого. Просто надо тщательно все обдумать.
Джульетта понимала, что, работая у Филиппа Рэмси, она сумеет скопить денег на билет разве что годам к тридцати. Не слишком веселая перспектива. Продать свои серьги она тоже не могла. Во-первых, бриллианты Макгоунов слишком хорошо известны, и, если она попытается продать их здесь, в Англии, Марк-Давид Лемур быстро выследит ее. К тому же ей будут нужны деньги, когда она выберет место, где решит поселиться. А значит, чтобы выбраться из этой проклятой холодной страны, ей придется украсть что-нибудь.
Драгоценности хозяйки дома были разбросаны в беспорядке по туалетному столику. Джульетта уже успела это заметить. Можно выбрать что-либо поневзрачнее и попытаться уговорить какого-нибудь не слишком щепетильного капитана принять безделушку в качестве платы за проезд. А еще лучше – постарается выведать, где хранятся наличные. И если Рэмси разозлит ее слишком сильно, она заберет их все!
В общем, не так уж плохо, что она приняла предложение Рэмси и отправилась вместе с ним. Мабре и Бесси были слишком добрыми и сердечными людьми, у них она не смогла бы ничего украсть. А Филипп Рэмси с его вечной иронической улыбкой и едкими комментариями вполне заслужил это!
Солнце стояло высоко над головой, и, пожалуй, хорошему слуге пора было приступать к своим обязанностям. Дульси дала им с собой горы еды – кому было знать это, как не Джульетте, чьи плечи до сих пор болели от тяжести корзины! Интересно, ей полагается разделить трапезу со своим господином или смиренно ждать в сторонке, пока он насытится, а потом, спрятавшись за скалой, прикончить остатки? Или же ей придется оставаться голодной до тех пор, пока они не вернутся домой, карабкаясь по этой жуткой крутой тропинке?
Джульетта посмотрела на вершину ближайшей скалы и невольно поежилась. Ей показалось, что она видит безжалостных разбойников прошлого, заманивающих сбившиеся с пути корабли на рифы Бухты мертвецов. Интересно, расплатились ли эти люди за свои преступления? Нашли ли покой души их жертвы или их призраки бродят по обломкам затонувшего корабля, а то и по самой бухте?
Джульетта не верила в привидения. И все же ей показалось, что будет благоразумно держаться поближе к своему хозяину. Подойдя поближе, она невзначай взглянула через плечо Рэмси на рисунок, лежавший у него на коленях.
Он тут же захлопнул альбом и скорчил ей гримасу.
– Я не люблю, когда смотрят на незаконченную работу!
– Но вы так хорошо рисуете, – удивленно произнесла девушка.
Подсмотренный ею набросок вовсе не был простым изображением деталей затонувшего корабля. Он передавал ощущение потери, скорби, зловещего одиночества – и бессовестного преступления.
Фелан внимательно посмотрел на стоящую перед ним девушку и неожиданно усмехнулся:
– Да это так, просто хобби. Помогает сохранить память о путешествиях.
Альбом был довольно толстым и изрядно потрепанным. Не думая о последствиях, Джульетта протянула к нему руку, и, к ее великому изумлению, Филипп дал ей альбом.
Усевшись рядом с Рэмси на песок, она принялась рассматривать рисунки. Оказалось, что Филипп Рэмси был отличным художником. Просто потрясающим! Глубина и внимание к деталям, насыщенность эмоциями и легкой иронией – все это заставляло буквально оживать его рисунки, выполненные то карандашом, то тушью: и базар в каком-то арабском городе, и итальянскую гавань, и стадо коз (похоже, этот рисунок был сделан в Греции). Джульетта листала страницу за страницей, предаваясь ностальгическим воспоминаниям, пока в изумлении не остановилась на рисунке, изображавшем красивую обнаженную женщину.
– Сарита! – удивленно воскликнула она.
Похоже, ей все-таки удалось поразить своего хозяина. Рэмси смотрел на нее несколько секунд полным изумления взглядом, затем спросил:
– Откуда, черт побери, ты можешь знать лучшую куртизанку в Александрии?
Джульетта улыбнулась хитрой мальчишечьей улыбкой.
– Я много путешествовал в свое время. И мне довелось побывать в доме Сариты на улице Эль-Бабир.
Темные брови Рэмси угрожающе сошлись на переносице.
– Что тебе там было делать? Кто это додумался взять тебя с собой?
– Мой… мой друг.
Джульетта чуть не сказала, что бывала в доме Сариты с отцом. Ей было тогда двенадцать лет, она, как всегда, была одета мальчиком, и Сарита кормила ее виноградом и восточными сладостями. А потом они с Черным Джеком Макгоуном исчезли в другой комнате, оставив Джульетту развлекаться с ручной обезьянкой Сариты.
– Когда мне было пятнадцать лет, – продолжала она выдуманную историю, – мы с приятелем накопили денег и пошли к Сарите, чтобы стать мужчинами.
– Сомневаюсь в этом, – с кривой улыбкой произнес Рэмси. – Сарита не тратит свое время на малолетних школьников.
– И вовсе я не малолетний школьник! – возмутилась Джульетта.
– Тогда кто же ты, юный Джулиан? – В голосе Рэмси ясно слышалась угроза.
«Черт бы его побрал! – подумала девушка. – Конечно, он не знает правды, но все же явно чувствует, что со мной что-то не совсем так, как кажется на первый взгляд».
Джульетта обхватила руками колени и снова посмотрела на мистера Рэмси. Только сейчас девушка осознала, как близко друг к другу они сидят. Рэмси в расслабленной позе прислонился к скале, но что-то подсказывало, что бурлящая в этом человеке энергия готова в любой момент выплеснуться наружу. Он вовсе не был похож на спокойного английского джентльмена.
– И кто же я, по-вашему? – дерзко спросила Джульетта.
И тут он снова улыбнулся той едва заметной лукавой улыбкой, при виде которой Джульетте всякий раз хотелось ударить его.
– Этого я точно не знаю. Пожалуй, проще будет сказать, кем ты, безусловно, не являешься.
Джульетта почувствовала, как подбирается к ее сердцу страх, но решила ни за что не поддаваться ему.
– Хорошо, – сказала она. – Итак, кем же я, по-вашему, не являюсь?
– Не думаю, что ты и в самом деле слуга. Ты сказал Дульси, что твоя мать была горничной, а отец – моряком, но я сильно сомневаюсь в этом. Кто-то из твоих родителей явно происходит из высших слоев общества. Думаю, ты – незаконнорожденный сын какого-нибудь мелкого аристократа. Ну а мать-горничная вполне может быть правдой. Между прочим, мой… Я знаю одного молодого человека похожего происхождения.
– Только я тут ни при чем, сэр, – возразила Джульетта. – Мой отец действительно был моряком. Он брал меня с собой в путешествия после того, как умерла моя мать. А потом и сам умер на борту корабля, плывущего в Египет. И пришлось мне научиться заботиться о себе самому.
– Да уж! – Мистер Рэмси явно не верил ни одному ее слову. – И что же заставило тебя вернуться в Англию? Тоска по родине? Патриотизм?
Джульетта постаралась скрыть гримасу отвращения.
– Это была моя ошибка, – сказала она. – Я вернулся, чтобы попытаться найти каких-нибудь родственников матери. Но все они умерли – ни одного не осталось. Так что я снова отправлюсь в теплые страны, как только сумею заработать на проезд.
– Ты всегда можешь наняться юнгой, – почти с издевкой произнес мистер Рэмси. – Ты симпатичный парень, и тебе наверняка не составит труда получить место.
– Странный совет, если учесть, сколько усилий вы приложили, чтобы спасти меня от сэра Невила.
– Никаких особых усилий. Забудь об этом, мой мальчик. Но если ты думаешь, что сумеешь оплатить проезд до Египта из того жалованья, что я намерен тебе платить, то ты сильно переоцениваешь его размеры.
Джульетта прикусила губу. Не надо было ей так откровенно говорить о своих планах. Но, черт побери, этот человек умел каким-то непостижимым образом проникнуть в ее мысли.
– Я надеюсь найти подходящую возможность.
– Не сомневаюсь в этом. Кстати, напомни мне сказать Ханнигану, чтобы спрятал под замок все ценное в доме.
– Сэр! – запротестовала Джульетта. – Разве могу я отплатить воровством за вашу доброту ко мне?!
– Джулиан! – передразнивая Джульетту, воскликнул таким же тоном Рэмси. – Думаю, что ты способен практически на все. Ну а теперь давай посмотрим, какие лакомства собрала нам с собой Дульси. Я, например, чудовищно голоден.
Джульетта поднялась с неподражаемой, чисто женской грацией, но затем вдруг вспомнила свою роль и, нарочно споткнувшись, чертыхнулась.
Роясь в корзине для пикника, она услышала полный иронии голос хозяина:
– У нас есть с тобой кое-что общее, мой мальчик.
– И что же это, сэр? – Джульетта могла гордиться собой: она почти не забывала больше добавлять «сэр» после каждой фразы.
– Нелюбовь к «этой благословенной земле, этому раю, – к Англии».
– Я вовсе не испытываю нелюбви к этой стране, – задумчиво произнесла Джульетта. – Для кого-то она действительно «почти что рай, державный остров». Но я не чувствую себя здесь дома.
– Слуга, который знает Шекспира? – усмехнулся Рэмси. – Потрясающе! Ты научился этому во время своего визита к Сарите?
Джульетта стойко встретила его взгляд.
– Поскольку вы неплохо знаете Сариту, вам прекрасно известен и ответ на этот вопрос. Она не из тех, кто станет тратить время на умные разговоры.
Рэмси рассмеялся в ответ:
– Ты прав, парень! Зато на языке тела она общается неподражаемо.
Джульетта почувствовала, что краснеет. Оставалось только надеяться, что загар скроет от мистера Рэмси ее реакцию.
– Откуда мне знать? – сухо произнесла она, гадая про себя, почему ей так ненавистна мысль о том, что мягкие, искусные руки Сариты ласкали тело этого мужчины.
– А я-то думал, что ты и твой друг насладились однажды ее ласками…
Черт побери! Этот человек совершенно несносен! Джульетта чуть было не сообщила ему об этом, но вовремя остановилась. Он вот-вот начнет расспрашивать о подробностях, а у нее нет ответов на такие вопросы.
– Я солгал, – призналась она, потупившись с нарочитым смущением.
– Я знал это с самого начала, мой мальчик. Интересно, о чем еще ты не говоришь мне правды?
– Больше ни о чем! – Джульетта старалась говорить как можно серьезнее.
– Вот как? Что ж, придется поверить тебе на слово. По крайней мере, пока.
– Если вы не доверяете мне… – обиженно начала Джульетта.
– Ни в малейшей степени, – перебил ее Филипп Рэмси. – Но я не доверяю вообще никому. Кроме Вэл, разумеется. Ну а тебе, мой юный Джулиан, я хотел бы дать пару полезных советов.
Джульетта едва справилась с желанием послать его куда подальше с его советами.
– Я буду польщен, сэр.
– Ты должен все время контролировать свой акцент.
Джульетта смотрела на него, даже не пытаясь скрыть откровенную враждебность.
– Я не понимаю, о чем вы говорите, – ледяным тоном произнесла она.
Рассмеявшись, Рэмси поднялся во весь свой огромный рост и пошел прямо на нее по разделявшей их узкой полоске песка.
– Ну разумеется, не понимаешь! – передразнил он. – Что ж, придется мне объяснить подробнее.
Он протянул к ней свои сильные руки, и Джульетта задала себе вопрос, не придется ли ей сегодня спасаться вплавь. Но Рэмси лишь взял корзину для пикника, даже не коснувшись девушки. Джульетта испытала такое облегчение, что у нее даже закружилась голова, а Филипп снова вернулся на освещенное солнцем место, уселся поудобнее и приглашающим жестом похлопал рядом с собой по песку.
– Садись, пообедай со мной, мой мальчик.
В этот момент Джульетта твердо решила, что она покинет Хэмптон-Реджис при первой же возможности и попытает счастья в одном из крупных портов. Она все больше укреплялась в мысли, что Филипп Рэмси, пожалуй, может оказаться куда опаснее Марка-Давида Лемура.
По крайней мере, с Лемуром чувства ее не были такими противоречивыми – она ненавидела мерзавца всеми фибрами души. Что же касается Филиппа Рэмси, то к нему она испытывала очень, очень странные чувства. А в ее жизни, черт побери, не было сейчас места для неопределенности!
Джульетта твердо решила, что непременно убежит, как только представится шанс. И хорошо бы он представился прежде, чем она вынуждена будет признаться себе, что больше всего на свете ей хочется остаться…
5
Фелан никогда не встречал таких женщин, как она. Не то чтобы ему вообще не приходилось водить знакомство с женщинами, разгуливающими в мужском платье, – Фелан многое повидал в своих путешествиях, и удивить его было не так-то просто. И все же никто из его экстравагантных знакомых не мог сравниться с этой девушкой, называвшей себя Джулиан Смит.
Во-первых, глаза. Это не были циничные глаза умудренной жизнью профессиональной соблазнительницы вроде Сариты. Не напоминали они также глаза с поволокой юных светских кокеток, проходивших перед Феланом парадом всякий раз, когда он оседал на одном месте на достаточно долгий срок. В этих случаях он тут же становился добычей благовоспитанных леди, мечтающих выдать замуж своих дочерей, и с трудом уносил ноги. Но это вовсе не был холодный, лишенный интереса взгляд женщин, в жизни которых уже был мужчина, владевший всеми их помыслами, и которым просто не было до Фелана никакого дела. Глаза «юного Джулиана» были живыми – в них постоянно светились то радость, то боль, то враждебная настороженность, то испуг, то дерзость. Девушка наблюдала за ним, когда думала, что он этого не замечает, и тогда Фелан мог разглядеть во взгляде ее больших карих глаз откровенное любопытство и здоровый страх перед неизвестностью.
Сейчас девушка с удовольствием поглощала содержимое корзинки, собранной им в дорогу Дульси, и Фелан мог беспрепятственно рассматривать ее лицо. Ему редко доводилось видеть, чтобы женщина ела так много, а, если верить Ханнигану, прошлым вечером аппетит у нее был ничуть не меньше. Фелан лениво задал себе вопрос, не беременна ли она, и подумал, что это объяснило бы многое. Она вполне могла быть дочерью какого-нибудь зажиточного буржуа, соблазненной и покинутой негодяем-любовником и выкинутой из дома строгим папашей. Или она убежала сама, прежде чем был раскрыт ее позор…
Но что-то подсказывало Фелану, что это не так. В ее пытливом взгляде была какая-то внутренняя чистота. Несмотря на весьма необычные обстоятельства, в которых находилась девушка в данный момент, Фелан был практически уверен, что она невинна. Может быть, не в том смысле, в котором называют невинными юных девиц из приличных семейств, – девушка, которая была лично знакома с легендарной Саритой, наверняка знала о радостях плоти много больше, чем доводилось узнать английским леди за всю жизнь. Но Фелана совершенно не интересовало, удалось ли юной беглянке до сих пор сохранить свою девственность. Он всегда считал ценность девственности сильно преувеличенной, полагая ее скорее досадным препятствием, которое следовало устранить как можно быстрее. Но он был абсолютно уверен в том, что чувства этой девушки оставались непорочными. Никто и ничто не сумело этого изменить, и в этом плане она была абсолютно невинна – куда более невинна, чем обожаемая Вэлом Софи. Непорочность «Джулиана Смита» была гораздо глубже, чем девственность тела. В ней было что-то детское, что она тщательно пыталась скрыть, но это плохо ей удавалось. Что же, черт побери, заставило ее прибегнуть к этому смехотворному маскараду? И что заставило думать, что ее не разоблачат?..
– Уф, жарко, – хрипловатым голосом произнесла девушка, откидывая с шеи каштановые кудряшки.
Фелан отвернулся и стал смотреть на море. Никогда еще не приводила его в такое возбуждение стройная девичья шея. Но, черт возьми, рядом с этой девушкой с ним многое происходило впервые!
– Вот видишь, оказывается, и в Англии иногда бывает жарко, – произнес он, закидывая в кусты огрызок яблока. – Почему бы тебе не пойти искупаться? – предложил он и внутренне замер в ожидании ее реакции.
Девушка явно успела привыкнуть к его повадкам и решила на этот раз не вступать в открытый спор. Она склонила голову набок, словно обдумывая его предложение.
– Может быть, – задумчиво произнесла она, хотя Фелан прекрасно знал, что ответ ни за что не будет положительным – она ни за какие блага мира не захочет снять этот проклятый мешок, служивший ей рубашкой. – Но, боюсь, вода чересчур холодная.
– Но только не для такого выносливого юноши, как ты.
– Почему бы вам не присоединиться ко мне? – огрызнулась Джульетта.
Что ж, ему явно не удалось окончательно запугать девчонку. Казалось бы, это должно было его раздражать. Но вместо этого Фелан испытывал какой-то странный восторг, почти возбуждение.
– Я подумаю. Но сначала ты. Раздевайся – и в воду.
К его изумлению, девушка поднялась с земли – грациозно, как всегда, – и подняла руку к верхней пуговице ворота. Расстегнула одну, потом другую, обнажив кусочек нежной кожи, такой же золотистой от загара, как ее лицо: результат многих лет, проведенных в жарких странах. Интересно, какого цвета ее кожа в тех местах, куда не достигают солнечные лучи? И как далеко она готова зайти в своей опасной игре?
Фелан вытянулся на песке.
– Ну, давай! – жизнерадостно предложил он. – Я буду наблюдать за тобой и спасу, если начнешь тонуть.
Она не колебалась ни секунды, черт бы ее побрал! Подошла к кромке воды, и через минуту ее рубашка спустилась с плеч достаточно, чтобы Фелан успел разглядеть стройную спину. Но уже через мгновение рубашка вернулась на место; вскрикнув, девушка отбежала прочь от накатившего на берег прибоя. Когда она повернулась к Фелану, рубашка уже была застегнута почти на все пуговицы – а он просто изнемогал от желания. Ему даже пришлось положить на колени альбом, чтобы скрыть от девушки свое состояние.
– Слишком холодно, – сказала она, явно чувствуя себя победительницей.
Эта дурочка всерьез считала, что сумела его провести! Ей и невдомек, что ни у одного самого изящного юноши не бывает таких красивых, таких хрупких плеч.
Фелан поднялся на ноги, поморщившись от боли.
– Пойду прогуляюсь, – сказал он. – Жди меня здесь.
– Разве вы не собираетесь искупаться? – невинным тоном спросила маленькая нахалка.
Фелан чуть не зарычал в ответ. С одной стороны, холодная вода помогла бы решить его проблему. Но с другой – достаточно одного взгляда на его возбужденное тело, чтобы она раз и навсегда решила, что он такой же извращенец, как сэр Невил Пинворт. Если, конечно, у нее хватит смелости посмотреть на его тело.
Фелан был уже почти готов продемонстрировать ей свое возбуждение, просто чтобы отомстить. Впрочем, он знал куда более интересные способы объяснить этой дерзкой девчонке, что не стоит сердить взрослого здорового мужчину после длительного воздержания. Но он вовремя напомнил себе, что сейчас для этого не самое подходящее время.
– Сейчас вернусь, – бросил Фелан и не спеша пошел вдоль берега. Песок обжигал ступни, солнце нещадно палило над головой, а скелет погибшего корабля отбрасывал на берег мрачную тень. Все это как нельзя лучше соответствовало его настроению.
Джульетта опустилась на землю, весьма довольная собой. Ей удалось развеять все подозрения мистера Рэмси. В этом она была абсолютно уверена. Если он по какой-то досадной случайности заподозрил, что перед ним женщина, она сумела усыпить его бдительность. Хорошо, что он не согласился на ее предложение и не полез в воду сам. Джульетте совсем не хотелось смотреть, как он раздевается и ныряет в холодную воду: мистер Рэмси слишком волновал ее даже в одетом состоянии.
Впрочем, сегодня действительно было очень жарко. Она с удовольствием искупалась бы в холодных водах Атлантики, если бы никого не было рядом. Но раз с этим ничего не получится, надо по крайней мере погреться как следует на солнышке – с тех пор, как она ступила на холодную английскую землю, ей впервые представилась такая возможность.
Джульетта лежала на горячем песке, ощущая спиной каждую песчинку сквозь тонкую ткань рубашки. Она зарыла в песок ступни ног и вытянула руки над головой, радуясь тому, что никто на нее не смотрит. Сегодня она чувствовала себя женщиной, несмотря на мужское платье и коротко стриженные волосы. Нежась на ярком полуденном солнце, Джульетта подумала, что, наверное, напоминает сейчас довольную, сытую кошку – грациозную, занятую только собой и немного беспутную. Хорошо, что мистер Рэмси решил исчезнуть. Если бы он увидел ее сейчас, новый слуга показался бы хозяину еще более странным, чем он считал до сих пор.
В воздухе пахло морем, теплой землей и – едва уловимо – розами. Но стоило Джульетте закрыть глаза, она снова начала думать обо всем том, что привело ее сюда, на этот пустынный берег. Она видела Марка-Давида Лемура, держащего ее руку в своей мягкой белой ладони и пытающегося надеть ей на палец кольцо. Рука его была горячей и влажной, он делал ей больно, но Джульетта была слишком поглощена свалившимся на нее горем, чтобы сохранять ясность мыслей. Черный Джек умер так неожиданно! Лихорадка мгновенно превратила его пышущее здоровьем тело в обтянутый кожей скелет, так что ему хватило сил лишь на предсмертную просьбу. Его дочь должна выйти замуж за его лучшего друга Лемура и вернуться вместе с мужем в Англию.
Разумеется, Джульетта поступила именно так. Разве могла она отказать своему нежно любимому отцу в последней просьбе? Всю первую неделю после его смерти девушке было все равно, что с ней происходит. Она проводила большую часть времени, разбирая и пакуя вещи отца, – непросто было уместить все, что осталось от долгой, полной захватывающих приключений жизни, в несколько дорожных баулов и сундуков. И, только оказавшись на корабле, который вез их с Лемуром в Англию, Джульетта поняла, что совершила роковую ошибку.
То, что испытывал к ней Марк-Давид Лемур, трудно было назвать родственными чувствами. На любовь это тоже не походило. После того, как он решил, что хватит уже откладывать первую брачную ночь, все тело Джульетты украсили синяки. Она чувствовала себя униженной и абсолютно раздавленной. К тому же она по-прежнему оставалась девушкой.
Лемур был вне себя от ярости. Он обвинял свою молодую жену в том, что не смог исполнить все, как полагалось, и требовал, чтобы она помогала ему. А Джульетта была слишком рассержена, да и слишком невежественна в подобных вопросах, чтобы понять, что же, собственно, от нее требуется. И тогда Лемур первый раз ударил ее, затем снова и снова – судя по всему, ему нравилось причинять ей боль.
Путешествие в Англию показалось Джульетте бесконечным. Несколько дней она не видела никого, кроме Лемура, потому что он запирал ее в тесной душной каюте. А по ночам он снова и снова приходил, чтобы овладеть ее телом. И каждый раз терпел поражение.
Ей некуда было убежать посреди океана – разве что броситься за борт, – но к этому Джульетта была не готова. Самоубийство было выходом трусов, а отец всегда учил ее, что трусость – страшнейший из человеческих пороков. Поэтому она не стремилась воспользоваться легким выходом из создавшегося положения. Она опускала глаза, чтобы скрыть от Лемура пылавшую в них ненависть, говорила с ним, не повышая голоса, а сама выжидала.
И вскоре ей представился желанный шанс. Они провели три дня в Лондоне, после чего Лемур собирался увезти жену в Чичестер, в старый угрюмый дом, несколько веков принадлежавший семье Макгоун. Черный Джек всегда говорил, что именно этот дом заставил его когда-то сбежать в чужие страны. Дом и проклятая английская погода.
Джульетта все тщательно спланировала. Ей удалось обменять бриллиантовую булавку для галстука, принадлежавшую отцу, на комплект мужской одежды. Знаменитые драгоценности Макгоунов Лемур тут же присвоил себе, и у Джульетты не было к ним доступа. Но в тот вечер он настоял, чтобы она надела в оперу серьги с бриллиантами и жемчугами. Так что теперь они были ее последней надеждой в случае крайней нужды.
Джульетта прекрасно понимала, что никто на этом свете не поможет ей. Для всех она была женой Марка-Давида Лемура, игрушкой в его руках. Ее деньги и имущество принадлежали этому жестокому негодяю, как принадлежало ее несчастное тело. Но ум и сердце – их она не собиралась отдавать никому! И она твердо решила, что больше никогда не позволит Лемуру надругаться над ней. Безжалостно обрезав свои роскошные длинные волосы, Джульетта облачилась в мужской наряд, надела слишком большие для нее ботинки и убежала, едва дождавшись рассвета.
В общем, вполне можно было надеяться на то, что муж не станет ее искать. Ведь он и так получил то, чего так хотел, – возможность распоряжаться огромным состоянием, которое оставил дочери Черный Джек. Несмотря на всю свою практичность, Джульетта не представляла размеров наследства, да и не слишком интересовалась им. Наследство связало ее с Марком-Давидом Лемуром, и она проклинала эти деньги, сколько бы их ни было. К тому же она прекрасно знала, что ей все равно никогда не видать этих денег, так какая разница, насколько ее ограбили.
Однако не стоило недооценивать Лемура. Он был жадным и жестоким человеком, который никогда не захочет выпустить из рук то, что ему принадлежит. Кроме того, он так и не смог закончить то, что начал, – сделать женщиной свою молодую жену.
Дрожь невольно пробежала по телу девушки. Она не сомневалась, что рано или поздно Лемур все равно убил бы ее, какой бы абсурдной и необъяснимой ни казалась эта мысль. Всякий раз, когда Лемур приходил, чтобы овладеть ею, ярость его была все сильнее и сильнее, а взгляд его блеклых глаз все больше походил на взгляд убийцы. Если он найдет ее теперь, после того как она посмела убежать, для нее не останется больше никакой надежды.
Но Лемур никогда не найдет ее здесь! Этому надутому снобу не придет в голову обшаривать крошечные прибрежные городишки в поисках сбежавшей жены. И, уж конечно, он никогда не подумает, что новый слуга, появившийся в Саттерз-Хед, имеет какое-то отношение к Джульетте Макгоун. «К Джульетте Макгоун-Лемур», – с отвращением поправила себя девушка, и по телу ее снова пробежала дрожь.
Лучше не думать об этом хотя бы сейчас. А просто наслаждаться теплыми лучами солнца, которые проникали под кожу, нежно прогревая все ее тело, избавляя от холода, от которого она уже не надеялась когда-нибудь избавиться.
Впрочем, сегодня ей было жарко не только от солнца. Ее постоянно бросало в жар от взгляда Филиппа Рэмси, хотя она и не могла понять, почему. Во взгляде его не было ничего похожего на вожделение и похоть, которые она читала на отвратительной физиономии Лемура. Но была в его глазах какая-то необыкновенная теплота и настойчивость, от которых становилось еще жарче, чем от палящих солнечных лучей. И Джульетте невольно хотелось оказаться к нему поближе, подобно мотыльку, которого манит пламя свечи.
А что, если бы она вышла замуж за человека вроде Рэмси? Что, если бы он касался ее тела и заставлял делать все эти позорные вещи? Стала бы она сопротивляться ему так же сильно, как Лемуру? Впрочем, что-то подсказывало ей, что Рэмси предпочитает более естественные проявления супружеских отношений. И даже некоторые странные желания Лемура, возможно, не показались бы ей такими уж странными, если бы исходили от такого человека, как Рэмси…
Джульетта коснулась ладонями щек, чтобы проверить, не перегрелась ли она на солнце. Что за нелепые мысли?! Она никогда больше не позволит мужчине коснуться ее. Даже мужчине с такими сильными красивыми руками и тонким чувственным ртом, как у Филиппа Рэмси. И это вовсе не мешает ей мечтать об идеальной любви. О нежном и добром человеке, который будет защищать и оберегать ее, восхищаться ею. О храбром рыцаре, который убьет всех драконов и позволит ей наконец почувствовать себя в безопасности.
Вот только со всеми этими рыцарями была одна проблема. Уж очень они любили держать своих возлюбленных за неприступными крепостными стенами. Да, они храбро сражались с драконами, но, вернувшись из похода, заставляли своих жен вести такую жизнь, которую считали нужным. А вот Джульетта, например, не была уверена, не предпочла ли бы она жестокую смерть в лапах дракона неволе в стенах крепости! Только вот кто он, Филипп Рэмси, – рыцарь или дракон?..
А впрочем, это не имело никакого значения. Ей все равно не нужно от него ничего, кроме его денег. И безопасного места, где можно укрыться до тех пор, пока она будет готова покинуть эту холодную землю. «Этот полуад-полурай. Благословенную Англию».
Джульетта задремала ненадолго, и сны ее были немного странными – чувственными и переменчивыми, как ласкавший кожу морской ветерок. Она не помнила деталей, да они и не были важны. Но, почувствовав на щеке чью-то горячую мозолистую ладонь, Джульетта сладко потерлась о нее губами, ощущая соленый вкус моря…
В следующее мгновение глаза ее открылись – и встретились с полным иронии взглядом холодных серых глаз Рэмси. Девушка резко отпрянула от его руки, ударилась головой о камень и сдавленно вскрикнула.
Рэмси сидел рядом с ней на корточках и внимательно ее разглядывал. Ворот рубашки был расстегнут, и Джульетта отметила с изумлением, что грудь его покрыта черными волосами. Ей стало вдруг интересно, каковы эти волосы на ощупь, что она почувствует, если проведет по ним рукой, коснется губами…
– Не пугайся, я просто хотел разбудить тебя, – сказал Рэмси. – Мне показалось, что тебе снится приятный сон.
– Я не помню, что мне снилось, – пробормотала девушка, отползая подальше.
Это было почти правдой. Она действительно не запомнила свой сон, но хорошо помнила, что он имел какое-то отношение к губам Филиппа Рэмси.
– Очень жаль, – усмехнулся Рэмси. – Похоже, ты перегрелся. Не хочешь все же выкупаться?
Джульетта невольно схватилась за ворот рубашки.
– Только не я, сэр, – проговорила она, стараясь не забывать о том, что сказал ей Рэмси по поводу акцента. – Вы идите, если хотите.
– Спасибо, что разрешил.
В голосе Рэмси было больше тепла и участия, чем хорошо знакомой ей иронии. А его улыбка! Какая красивая у него улыбка! Несколько секунд Джульетта молча смотрела на него, как зачарованная, а потом резко вскочила на ноги. Должно быть, она ударилась головой сильнее, чем ей показалось, если в эту самую голову полезли вдруг подобные мысли об одном из тех, кого она считала своими врагами. О мужчине.
– Пора возвращаться, – сказал Рэмси. – Подниматься по крутой тропинке вверх будет еще труднее, чем спускаться. Я бы на твоем месте не надевал эти ужасные ботинки, пока мы не заберемся наверх. Мне бы не хотелось, чтобы ты упал на меня сверху.
– Да, сэр.
Джульетта принялась поспешно собирать остатки пищи в корзину для пикника. В нескольких футах от нее лежал альбом. Она подняла его, но в ту же секунду за альбом взялся Рэмси.
– Я соберу это сам, – сказал он.
Однако послушание явно давалось девушке с трудом. Она и не думала выпускать альбом из рук и даже потянула его к себе. Не сильно, но от неожиданности Рэмси разжал пальцы. Альбом упал на песок и открылся на изображении красивой спящей женщины.
Джульетта застыла, словно пораженная громом. Женщина была в мужской одежде, но сомневаться в том, что это именно женщина, не приходилось. А ведь рисунок изображал того, кого мистер Рэмси должен был считать Джулианом Смитом! Конечно, Джульетта никогда не была такой красивой, но нескольких уверенных движений карандаша оказалось достаточно, чтобы девушка на наброске выглядела очень милой и соблазнительной. Она напоминала зачарованную принцессу из сказки, ожидающую, что ее вот-вот разбудит чей-то поцелуй. Поцелуй мужчины… Нет уж! Лучше ей продолжать спать безмятежным сном!
При мысли о том, что Рэмси наблюдал за ней, спящей, и даже рисовал ее, девушке вдруг стало не по себе. Многие люди считали, что, отражая образ человека, художник завладевает его душой, и сейчас Джульетта не могла избавиться от суеверного страха. Ей казалось, что, нарисовав ее в этом альбоме, мистер Рэмси и вправду завладел какой-то частью ее существа. И что ей никогда не вернуть эту часть себе.
Мысль эта не слишком обрадовала Джульетту.
– Неплохо, – сказала она, скептически разглядывая рисунок. – Но я слишком похож тут на девчонку.
Джульетта играла ва-банк. Произнеся эту опасную фразу, она впилась глазами в лицо Рэмси, ожидая его ответа.
– Джулиан, мой мальчик, иногда ты просто поражаешь меня, – заявил Рэмси, беря из ее рук альбом.
– Чем же, сэр?
Рэмси взял ее рукой за подбородок, и от его прикосновения Джульетте снова сделалось жарко.
– Тебе ведь неведомо чувство страха, не так ли? – вкрадчиво произнес он.
Что за странные вещи говорит этот человек?! И почему она не может заставить себя отстраниться или хотя бы отвести глаза? Нет, она вовсе не была такой уж бесстрашной. Она боялась змей. И крыс. И Марка-Давида Лемура. И, конечно, тот, кому так легко удалось сломить ее оборону, должен бы знать об этом.
Девушка облизнула пересохшие губы. Как бы то ни было, она не собиралась признаваться.
– А чего мне бояться? – Голос ее был немного хриплым от волнения, но Джульетта успокоила себя тем, что так он больше похож на мужской.
Рэмси улыбнулся. И на этот раз в улыбке его не было ни грамма привычной иронии. Это была чарующая, обаятельная улыбка, от которой сердце Джульетты начало таять.
– Когда-нибудь я объясню тебе, – негромко пообещал Рэмси. – Но не сейчас.
Отпустив Джульетту, он взял альбом из ее онемевших рук и отвернулся.
И очень хорошо, что он это сделал: Джульетте требовалось несколько минут, чтобы прийти в себя. Глядя вслед идущему по песчаному пляжу хозяину, она невольно поежилась. В прикосновении этого мужчины к ее лицу было куда больше эротизма, чем во всех неудачных попытках Марка-Давида Лемура овладеть ее телом. И при мысли об этом она испугалась по-настоящему.
Они молча карабкались вверх по узкой тропинке. Джульетта шла впереди, хотя ей, разумеется, этого не хотелось. Но Рэмси не оставил ей другого выхода. Он нес на себе все вещи – и тут протесты Джульетты не помогли. Делать было нечего, и она поднималась вверх по камням с проворством горной козочки, надеясь от души, что Рэмси не уделяет излишнего внимания ее виду сзади. Джульетта подозревала – хотя, конечно, не могла знать наверняка, – что сзади она мало похожа на юношу.
Но если она думала, что тяжелой ноши будет достаточно, чтобы отвлечь Рэмси, то сильно недооценивала его. Когда они добрались наконец до верха, он выглядел спокойным, холодным, сосредоточенным и ничуть не утомленным подъемом. При мысли о том, какой же он сильный, Джульетте снова стало не по себе. А впрочем, в Филиппе Рэмси было много странного. Очень много.
– Пошли, парень, – сказал он, направляясь в сторону дома. – Насколько я успел тебя изучить, ты наверняка снова голоден. Всем уже известно, что вместо желудка у тебя бездонная яма.
Джульетта пошла за ним, вдруг ощутив какую-то непонятную легкость. В конце концов, надо принимать жизнь такой, какая она есть. Пусть сейчас она заперта с этим человеком в старом поместье Саттерз-Хед на берегу моря. Что ж, надо смириться со своей участью и постараться получать удовольствие от сложившейся ситуации. Ведь все могло обернуться гораздо хуже.
– Как бы мне не растолстеть здесь, – изображая озабоченность, произнесла Джульетта.
– Непременно растолстеешь, если будешь продолжать в таком же духе, – пообещал Рэмси.
– Ну, я ведь еще расту!
– Вот как? – хитро прищурился Рэмси, но Джульетта решила не реагировать.
– Конечно, – кивнула она, поравнявшись со своим хозяином, – мне ведь всего семнадцать. Разумеется, мне никогда не стать таким великаном, как вы, сэр, – продолжала девушка, глядя на него снизу вверх. – Отец мой был среднего роста, мать тоже. Но таким маленьким я все-таки не останусь.
– Ах, да, помню. Твой отец. Тот самый моряк. И когда же ты собираешься достичь его роста, Джулиан?
Пожав плечами, девушка засунула руки в карманы – этот жест всегда казался ей чисто мужским.
– Кто знает, – беззаботно произнесла она. – Я ведь еще не стал мужчиной.
– Нет. – В голосе Рэмси звучал смех. – До этого тебе явно далеко.
Дом Саттерз-Хед находился на небольшом клочке суши, вдающемся в море. Он был окружен невысокой каменной стеной, на которой сидел Ханниган, ожидавший возвращения своего господина. На его грубом красном лице было написано недовольство, но устрашающая наружность этого человека нисколько не пугала Джульетту. Ханнигана она понимала, одобряла и полностью ему доверяла. В жизни его была одна, главная цель – благо мистера Рэмси и его супруги. Ханниган хорошо относился ко всем, кто ставил перед собой ту же цель, и явно считал Джулиана одним из них. Конечно, ему наверняка не понравилось бы, что она решила ограбить его хозяина, но он, должно быть, только пожурил бы ее за это с видом доброго дядюшки, прежде чем послать на кухню снова набить чем-нибудь свой живот.
– Ты выглядишь так, будто проглотил кислое яблоко, дружище, – сказал Ханнигану мистер Рэмси.
– Надо было сказать мне, куда вы отправляетесь, милорд, – укоризненно произнес верный слуга. – Ваша жена вернулась час назад, и мы все очень волнуемся.
– Я вполне способен о себе позаботиться, – заверил его Рэмси. – К тому же мою безопасность обеспечивает сегодня юный Джулиан. А он – бесстрашный воин. И наверняка отпугнет всякого, кто способен пожелать мне зла.
Ханниган неодобрительно фыркнул.
– Может быть, может быть… Но все же в следующий раз скажите мне, куда отправляетесь. Вы ведь здесь чужой, и вам может угрожать опасность.
– Мы ходили в Бухту мертвецов, – утешил Ханнигана мистер Рэмси. – И уж если я выжил в пустыне и в джунглях, то наверняка справлюсь с каким-нибудь забредшим на место преступления привидением.
Ханниган побледнел и перекрестился.
– Я ведь просил вас не ходить в это место, милорд!
– Ханниган, – обманчиво ласковым голосом произнес Рэмси, – я понимаю – ты назначил себя моим опекуном. Но на самом деле я волен ходить, куда мне вздумается. Привидения меня не пугают – так же, как и Джулиана. Он, похоже, вообще ничего не боится. Не правда ли, мой мальчик?
Джульетта внимательно прислушивалась к разговору слуги и господина; до нее даже не сразу дошло, что Рэмси обращается к ней.
– Ничего, – подтвердила она. – Вернее, ничего, кроме змей.
– Ну, за это тебя трудно винить, парень. – Ханниган брезгливо поморщился. – Я тоже терпеть не могу змей.
– А также бухт с привидениями, – поддразнил его Рэмси. – Пока мы не приехали сюда, я и не подозревал, что ты так суеверен.
– Осторожность никому еще никогда не вредила, – глубокомысленно заметил Ханниган. – Я всю жизнь слушал страшные истории про эту бухту. Загубленные души утонувших людей возвращаются сюда в надежде обрести покой.
– Ханниган родом из этих мест, – пояснил Рэмси. – Тут полно его родни. Они-то, наверное, и забили в детстве его голову всей этой чепухой про привидения.
– Я знаю то, что я знаю, – таинственно произнес Ханниган.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/enn-stuart/tanec-teney/?lfrom=390579938) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Сетевая библиотека